23:23
Да здравствует дедлайн
В рамках научного эксперимента, оказавшегося очень успешным.
Автор мира: Ayeleth
Герои: Ayeleth
Warning: я забыла выпить "антимногабукф", не бечено
Про розовое кресло, часть 1
- Мистер Амодио Флосс?
- Да, - подтвердил Модо, прижал телефон плечом к уху и с небольшим усилием повернул ключ. Замок на входных дверях в последнее время работал туго, с чуть слышным скрежетом внутри. Надо бы разобрать и посмотреть.
- Это доктор Андо. Центральная больница восточного округа, - представился собеседник и шумно выдохнул в трубку. - Ваш номер записан в страховых документах Алисии Хьюз, как телефон для экстренных случаев. Ее мать сейчас находится в реанимации, и нужно решать, что делать с девочкой. В крайнем случае, мы можем оставить ее у себя до завтрашнего утра. Но никаких показаний для госпитализации нет, и было бы лучше, если бы вы подъехали сегодня. Сможете?
Доктор Андо говорил спокойно и по-деловому сухо, но Модо, застывшему на лестнице между первым и вторым этажом, не удавалось пока в полной мере осознать его слова. Это был звонок из другой реальности. Нет, он отлично помнил, кем приходится Алисии Хьюз. И также отлично знал, что никогда не будет тем, к кому обратятся за помощью.
- Мистер Флосс? – поторопил доктор, и Модо понял, что молчит уже слишком долго.
- Да, - согласился он и повторил, больше для самого себя: - Да… конечно. Где-то через час.
Его никак не могли просить о помощи. Все верно. Но именно это убедительно говорило о серьезности ситуации.
Вопросов оставалось еще много, но он задал лишь один, поспешно перебивая собеседника:
- Что случилось с Олив?
- Эм… - то, что доктор Андо замялся, подбирая правильные слова, было понятно даже по телефону. Модо готов был услышать официальную отговорку в духе «это информация только для родственников», и удивился хоть и расплывчатому, но успокаивающему ответу: - Ей сделали операцию. Состояние удовлетворительное и стабильное. Подробности, я думаю, будет лучше обсудить при личной встрече.
Расспрашивать дальше, выяснять, почему звонят именно ему, а не родным девочки и, главное, что от него будет требоваться, он не стал. Общая суть проблемы и так ясна, а с деталями, действительно, лучше разобраться на месте. Доктор Андо даже по телефону показался ему человеком вполне серьезным и ответственным. Такой не станет беспокоить по пустякам. К тому же Модо был уверен, что тот испытал явное облегчение, когда он согласился приехать. Голос доктора, объясняющего, как найти его в больнице, теперь звучал гораздо мягче, лишился сухого формализма, присущего началу разговора.
Город стоял в привычной вечерней пробке, поток автомобилей то еле тащился, то резво бросался вперед на очередном перекрестке, то снова замирал на светофоре. Примерно так же вели себя и мысли Модо. Он пощелкал кнопками магнитолы, бездумно переключая радиоканалы, глотнул теплой давно выдохшейся воды из бутылки, которая провела в машине уже неделю, приоткрыл окно и, щурясь от бьющего в глаза заходящего солнца, закурил.
Решение принято, менять его поздно, да он и не собирался, но неприятно дергающее беспокойство никуда не делось. И, как не хотелось себе признаваться, это было в значительной степени эгоистичное беспокойство. Не об Алисии или Олив, а о нарушении размеренного порядка собственной жизни.
Модо был плохим крестным. Или, правильнее сказать, просто никаким. Совершенно бесполезным и ненужным. Тот факт, что встречался он со своей крестницей всего четыре раза, говорил сам за себя. И то, что по собственной инициативе, продиктованной, впрочем, скорее ответственностью, чем искренним интересом, он приходил лишь однажды, служило еще одним подтверждением – эту роль он провалил.
Он и сейчас отлично помнил каждую встречу.
В первый раз, спустя где-то пол года после крестин, его затащил к себе Ян. У восьмимесячной Алисии тогда резались зубы, она температурила, никак не могла заснуть и заставляла родителей по очереди успокаивать ее каждые десять минут. Ян пытался шутить, Олив устало извинялась, но виноватым чувствовал себя сам Модо. Крестницу в этот день он толком и не видел.
Когда Алисии исполнился год, он планировал просто зайти ненадолго и вручить подарок, а оказался на семейном празднике. Немногочисленном и уютном, но все равно напрягающем. День рождения принес неожиданное открытие. Модо, помнящий лишь темноволосого младенца, с удивлением увидел лохматого и абсолютно белобрысого ребенка. Если бы не яркая ленточка, державшаяся на коротких волосах каким-то чудом, то она была бы уменьшенной копией своего юного дяди Эрика. Ян тогда самонадеянно заявил, что уж характером и умом дочка точно пойдет в него. А Модо с несвойственной ему иронией, отметил про себя, что это был бы не самый удачный вариант.
Перед Новым Годом позвонил Ян и напомнил, что его непременно ждут в гости. Очень-очень. Все. Не прийти он не имеет права. Да он вообще безответственный мерзавец (тут Ян заржал и испортил всю драматичность момента), раз так давно не появлялся. Алисия заметно подросла и уже не была похожа на делающего первые неуверенные шаги карапуза. Она с любопытством выглядывала из-за мамы, цеплялась за ее ногу и наотрез отказывалась подходить к подаренной крестным кукле. Ян постоянно отвлекался на телефонные звонки с работы, и из-за прикрытой двери спальни долетали приглушенные нервные реплики. Олив угощала Модо обжигающим терпким кофе, разговор у них не клеился, и попытки поддержать его с каждым разом становились все более жалкими.
На следующий день рождения он опоздал на неделю, пришел после очередного звонка Яна. Конец месяца тогда выдался непростым. Единственное светлое пятно того вечера – недоверчивый восторг на лице Алисии, прижимающей к себе плюшевого медведя. Ян слишком много пил. Был взвинченным и дерганным. Его шутки стали злыми, а слова из веселых превратились в язвительные. Олив мягко сглаживала углы и прятала волнение за возней с дочкой, а потом, на прощание, смущенно ссылалась на усталость и сложный период на работе мужа. Не нужно его защищать, хотелось сказать Модо. Не нужно. Но зачем чужим людям советы таких же чужих людей.
Они развелись через три месяца. Модо совсем не удивился и даже не пытался проявить заинтересованность или сожаление.
- Понимаешь, - говорил тогда Ян, глядя на подтаявшие кубики льда в пустом стакане. - Я ее люблю. Очень. Алисию. И ее я не бросаю, ты не думай.
Он лихорадочно вскинул голову, плеснул себе еще немного виски, поморщился после большого глотка и устало продолжил:
- Но так я тоже не могу. Это же такие рамки, обязанности, висит постоянно над тобой что-то. Вздохнуть свободно не получается, вот прям за горло держит, - Ян нетвердой рукой скользнул по подбородку и обхватил шею. – А у меня сейчас карьера в гору пошла. Невозможно все сразу… Я просто устал. Понимаешь?
Модо не понимал.
Сейчас Алисии почти три, запоздало сообразил он, въезжая на просторную и в поздний час полупустую больничную парковку. Не видел он крестницу около года, что, конечно, не делает ему чести. А теперь, смотри-ка, решил проявить заботу. Модо криво и невесело усмехнулся собственному отражению в раздвижных затемненных дверях приемного покоя. Рука машинально потянулась к карману. Он почти вытащил сигареты, тем более чуть в стороне от входа как раз можно было покурить, но, вздохнув, передумал и запихнул пачку глубже. Не стоило тянуть время.
Доктор Питер Андо, как значилось на неровно прикрепленной к карману халата карточке, невысокий плотный мужчина лет пятидесяти, принял его несколько настороженно и лишь после того, как посмотрел водительское удостоверение, чуть приподнялся из-за стола и протянул руку:
- Приходится соблюдать формальности, мистер Флосс, - пояснил он. Рукопожатие его маленькой мягкой ладони оказалось удивительно крепким. – Присаживайтесь.
- Конечно, - понимающе кивнул Модо и растерянно замолчал.
Он слишком стремительно вошел в небольшой кабинет и только сейчас, оказавшись в пол оборота к выходу, заметил на диване возле дверей девочку. Алисию Хьюз. Она на мгновенье подняла голову, равнодушно посмотрела на него и снова уткнулась в лежащую на коленях книжку.
- С ней занимался наш штатный психолог из педиатрии, но ее рабочий день, к сожалению, закончился. А раз вы согласились приехать, то я решил пока забрать Алисию к себе. Она у вас просто замечательная девочка.
Доктор Андо улыбнулся, а Модо с трудом оторвал взгляд от светлой макушки с хитро заплетенной косичкой и облаком выбившихся из нее к вечеру вихров.
- Да, - невольно согласился он и повернулся к доктору, собираясь задать самые главные вопросы, но тот, заметив смятение в его взгляде, начал первым.
- Мисс Хьюз поступила к нам около пяти часов с предварительным диагнозом острый аппендицит. Девочку скорая помощь привезла вместе с ней.
Четкие и профессиональные объяснения про осложнения и перитонит воспринимались тяжело. Модо привык считать, что в своей жизни слышал и видел и более страшные диагнозы, но это была немного другая жизнь. Даже обнадеживающие слова «операция проведена очень своевременно», «отсутствие длительной интоксикации» и «благоприятный прогноз» не внушали оптимизма. Но голос доктора звучал уверенно, и уловить в нем обеспокоенность и сомнения не удалось бы и при сильном желании.
- Сейчас она находится в реанимации и придет в себя часа через три, а утром, если состояние будет стабильным, ее переведут в интенсивную терапию. О точных сроках лечения говорить пока рано, но из опыта в среднем время послеоперационного восстановления составляет три недели.
Доктор Андо пригладил ладонью седые волосы и выжидательно посмотрел на Модо, который сначала кивнул, а после короткой заминки уточнил:
- Понятно, - кинул быстрый взгляд на Алисию и осторожно спросил: - А что с девочкой? Я же здесь из-за нее?
- М-м-м… да, - качнул головой доктор и откровенно полюбопытствовал: - Кем вы ей приходитесь?
- Крестным.
Он так и не привык к этому простому слову. Оно не про него.
Модо снова оглянулся на Алисию и смотрел заметно дольше, чем в прошлый раз. Он только сейчас увидел россыпь цветных карандашей перед ней. Одним она сосредоточено чиркала по книге. Хотя нет, не по книге, а по раскраске, правда, совсем не девчоночьей, с машинками. Большой анатомический атлас, том второй, был подложен под нее для жесткости.
- В документах просто не указано, - улыбнулся доктор, словно извиняясь за свой интерес, и протянул Модо страховую карточку.
На ее обратной стороне, в таблице с бюрократическим названием «контактные лица», аккуратным и мелким подчерком были вписаны четыре человека – Олив Хьюз (мать), Ян Хьюз (отец), Хельга Тирен (бабушка) и Анна Хьюз (бабушка). А ниже размашисто, так, что номер телефона не влез в положенную графу, и его последние цифры легли поверх напечатанного рядом текста, добавлено еще одно имя – Амодио Флосс.
Модо с трудом удержался от понимающего хмыканья, настолько все было прозрачно. Олив указала тех, кто действительно мог позаботиться о ребенке, а Ян в своем вечном инфантильном протесте, из-за желания показать, что он тоже способен принимать решения, или просто назло приписал еще и его. А потом будь что будет. Как типично.
- Предусмотрен определенный протокол для действий в подобной ситуации. К сожалению, мне не удалось связать с отцом девочки и одной из бабушек, их телефоны неактивны. Это действующие номера? - доктор Андо указал на карточку в руках Модо и попросил: - Посмотрите, может быть, вы знаете какие-то другие.
- Нет.
Телефон Яна был тот же, что записан и у него: запоминающиеся три тройки в конце. Номера Анны Хьюз он никогда не знал. Чисто теоретически вопрос был разрешим. Если он сам не найдет, то Нару точно поможет, для него это не проблема. Но не звонить же ему сейчас.
- С миссис Тирен я поговорил и все объяснил, но она находится не в Логарно и вылетит сюда только завтра днем. Таким образом, на данный момент вы единственный, кто может взять Алисию на свое попечение. Хотя бы до завтрашнего вечера, пока не появится ее бабушка.
Модо думал, что готов к словам доктора. Сначала просто предполагал, а с того момента, как увидел свое имя на бледно-зеленой гербовой бумаге, знал уже точно. Других вариантов просто не было. Но знать самому и услышать то же самое, как оказалось не одно и то же. В отличие от мыслей в произнесенных вслух словах материализовались и стали такими реальными ответственность и обязанности, а вместе с ними неуверенность и смятение, неприятно похожее на страх.
Маленькая худенькая девочка, рисующая неумелые детские картинки, не должна вызывать таких эмоций. Модо опять посмотрел на Алисию, но чуть нахмурился и отвернулся, стоило ей украдкой исподлобья взглянуть на него. Это будет сложно.
- Что от меня требуется? И… - он запнулся, но все-таки спросил: - И это действительно необходимо?
Доктор Андо удивленно моргнул и разъяснил:
- Если вы готовы взять ее, то нужно будет оформить документы о временной опеке, так как вы не являетесь родственником девочки. Ничего сложного, стандартная процедура. И вы сможете поехать с ней домой. Если же у вас такой возможности нет, то я направлю запрос в социальную службу, - он вытащил из-под стопки бумаг наручные часы. – Думаю, уже завтра утром. Дети оставшиеся без родителей это их прерогатива… Но я думал, что с близкими и знакомыми людьми ей будет лучше и проще.
- Ну да, - согласился Модо и запоздало сообразил, с чем именно.
Искреннее непонимание, а может и осуждение, в голосе доктора горечью разлилось внутри. Близкие люди. Не скажешь ведь теперь, что последний раз он видел Алисию почти год назад, а она сама его и вовсе знать не знает. У детей короткая память. О том, что он понятия не имеет, что нужно делать с ребенком, тоже не расскажешь. Незачем усложнять ситуацию еще больше. Со всеми вопросами он разберется потом. А сейчас решение принято.
- Я ее возьму, - твердо сказал он, отрезая тремя короткими словами любые пути к отступлению.
- Замечательно, - улыбнулся доктор.
Его улыбка была теплой и доброжелательной. Он должен легко находить общий язык с пациентами, решил Модо. Ему стало немного неудобно: наверное, своим согласием он невольно ввел доктора Андо в заблуждение, и тот считает его теперь заботливым и любящим крестным. А он…
Он пока не ощутил ничего. Ни жалости, ни участия, ни переживаний. Ничего. Просто так было нужно. Правильно. Это как приказ. А их Модо привык исполнять.
Оформление бумаг оказалось делом весьма длительным не из-за сложности, а из-за количества. Почти все документы требовалось заполнять в трех, а то и четырех экземплярах: для него, для больницы, для социальных служб и даже для полиции. К концу у Модо с непривычки начала неметь рука, он давно уже не писал так много. Алисия за это время успела четыре раза перевернуть листы раскраски. Он считал. И оборачивался каждый раз.
Когда все необходимые подписи были поставлены, доктор Андо собрал весьма увесистую папку и пошел заверять документы, весело бросив напоследок:
- Пообщайтесь пока с крестницей, а то с этой бюрократией мы про нее совсем забыли.
И они с Алисией остались вдвоем.
Модо вздохнул, как осужденный на казнь, подошел ближе и осторожно сказал:
- Привет.
Что делать дальше, он не знал. Девочка подогнула под себя ноги, как-то разом съежившись и став еще меньше, просто смотрела на него и молчала. Да и глупо было ждать помощи от ребенка. Чего он хотел.
Он присел на корточки рядом с диваном, но даже так был выше Алисии.
- Меня зовут Модо… дядя Модо, - поправился он. – Ты меня не помнишь?
Разумеется, никто радостно не подтвердил ему, что каждый день думает о крестном, подарившем такого классного медведя. А как было бы замечательно.
Алисия молчала. Модо с ужасом представил, что она вообще его не понимает, что он говорит абсолютно неправильные вещи. Но она по-детски забавно хмурила брови и закусывала губу, словно размышляя над непростым решением. Это вселяло надежду.
- А ты Алисия, да?
Она кивнула. Модо сам не понял, как и почему его губы расползлись в улыбке. Вот и отлично.
- У тебя тут неровно, - показал он пальцем на рисунок, туда, где ярко-голубые штрихи с неба далеко заползали за черную линию, на незакрашенный еще капот автомобиля, и резко замолчал. Что он несет, черт возьми? Ей нет еще и трех. Она даже карандаш держит неправильно, не в кулаке, как совсем маленькие дети, но все равно ужасно неудобно. Ему выгнуть так пальцы точно бы не удалось. Идиот.
- Но все равно получается очень красиво.
Алисия молчала.
- Правда, красиво.
Модо снова вздохнул. Хорошо, что доктор Андо не был свидетелем этого нелепого разговора. Но он мог прийти с минуты на минуту.
- Твоя мама заболела, ты знаешь?
Алисия кивнула.
- И ей придется остаться в больнице. А тебе пока – побыть со мной.
И снова никакой реакции. Сейчас он больше всего боялся, что она просто напросто не захочет идти с ним. Начнет упираться, плакать или, того хуже, закатит истерику с валяньем на полу, как сынишка соседки с третьего этажа возле лотка с мороженным. Модо тогда просто шел мимо, но запомнил надолго.
- Завтра мы обязательно придем сюда снова, навестим маму. Хорошо?
Она кивнула.
- Вот и все, - довольно сообщил вошедший в кабинет доктор Андо и протянул Модо документы. – Этот экземпляр остается у вас. С формальностями покончено, и вы можете ехать домой. Кое-кому давно пора спать, - подмигнул он Алисии.
- Ну что, пойдем? – спросил Модо.
Алисия молчала, и он с затаенным страхом и предчувствием надвигающейся катастрофы повторил:
- Пойдем?
Она кивнула и начала слезать с дивана. Ощущение было восхитительным и незабываемым. На тот момент казалось, что это самая главная победа в его жизни, прекрасней которой уже никогда не будет. Модо поддался нахлынувшей легкости и не сразу понял, что Алисия не просто стоит рядом, а протягивает ему руку.
- Я вас провожу, - предложил доктор. – Надо еще забрать верхнюю одежду.
Модо кивнул, и маленькая детская ладошка затерялась в его ладони.
Молодая медсестра с серьезным или скорее суровым взглядом вынесла вещи: маленький, чуть больше его бумажника, рюкзак, куртку, шапку и колготки. Модо с паникой посмотрел именно на последние, в красках представив, как сейчас придется их надевать на Алисию. Куртка и шапка это еще терпимо. Но вот колготки.
Медсестра неожиданно улыбнулась:
- Давайте, я помогу ее одеть.
- Да, - выпалил Модо и, смутившись открытому проявлению радости, поблагодарил уже тихо: - Спасибо.
На улице полностью стемнело. Часы в регистратуре приемного покоя показывали уже четверть одиннадцатого. Обманчивое апрельское дневное тепло сменилось вечерней прохладой и пронизывающим ветром. Под его порывами расстегнутая рубашка надулась парусом и захлопала по спине. Модо поежился. Называется, сходил в магазин. Выходя из дома на пол часа, он просто накинул рубашку поверх домашней футболки, а о куртке и не подумал. Сейчас она пришлась бы как нельзя кстати.
- Тебе не холодно? – спросил он Алисию, и она молча помотала головой.
Ему с трудом удавалось приспосабливаться под ее мелкий шаг. По дороге до машины он пару раз сбивался и резко притормаживал, когда понимал, что она начинает семенить рядом.
Модо усадил Алисию на заднее сиденье и задумчиво покрутил в руках ремень безопасности. Одной примерки было достаточно, чтобы понять: в нормальном положении проходит он очень высоко, почти по лицу. Он чертыхнулся сквозь зубы и попросил:
- Только сиди спокойно, пожалуйста.
Но она только крепче сжала в руках свой рюкзак.
- Будем считать, что договорились, - решил Модо.
Он закурил, как только выехал с больничной парковки, и с наслаждением сделал пару глубоких затяжек. Алисия шумно заерзала сзади. Модо оглянулся, убедился, что она просто переместилась ближе к окну, печально посмотрел на сигарету и пихнул ее в пепельницу. Похоже, привыкнуть к присутствию ребенка рядом будет нелегко.
Ярко-красная малолитражка из правого ряда чуть не поперек дороги пересекла две соседние полосы и выскочила прямо перед ними. Пришлось резко тормозить, и машину ощутимо тряхнуло. Сзади прерывисто и нервно просигналили. Алисия съехала на самый край сидения и испугано пискнула.
- Все хорошо, - успокоил ее Модо и, несмотря на еще один нетерпеливый гудок, тронулся лишь тогда, когда она снова села нормально.
В любой другой день он бы и внимания не обратил на подобное происшествие. Идиотов на дороге всегда хватало. Но сейчас он был не один, а непристегнутому ребенку достаточно легкого толчка, чтобы улететь головой в сиденье. Это ничем не оправданный риск. Его равнодушие и пренебрежение правилами безопасности не подойдут потом в качестве извинения. Он, в конце концов, взял на себя ответственность за девочку.
Пришлось немного отклониться от прямого маршрута, чтобы заехать в магазин. Правда, удобство круглосуточного режима работы компенсировалось скудностью ассортимента. На выбор ему предложили всего два кресла. От одного Модо отказался сразу же после беглого осмотра: у креплений наблюдался ощутимый люфт. Второе было нежно-розового цвета с белыми вставками и с рисунком в мелкий цветочек. Тот еще дизайнерский ход. Но девочкам, вроде, как раз подходит.
- Нравится?
Он готов был поклясться, что Алисия только что с интересом рассматривала покупку, но стоило только задать вопрос, тут же отвернулась к стойке с конфетами.
- Хочешь что-нибудь? – Модо немного подождал и ответил сам себе: - Значит нет.
С установкой кресла проблем не возникло. Он закрепил его на переднем пассажирском сиденье, сдвинутом до упора. Рассудил, что так будет удобней, чем постоянно крутится назад. Посадил в него Алисию и еще раз проверил надежность детских ремней безопасности.
Свой собственный ремень чуть было не выскользнул у него из рук, когда, пристегиваясь, он вдруг услышал:
- Мое желтое. С котиком.
До Модо не сразу дошло, что она говорит о своем кресле, том, что стоит в машине у Олив.
- Это теперь тоже твое, - мягко ответил он, чтобы не спугнуть.
А кресло теперь действительно ее, ему оно точно без надобности. Потом надо будет придумать, что с ним делать.
- Нравится? – пытаясь поддержать разговор, снова задал он вопрос. Как будто ничего важней этого на свете не было.
Алисия кивнула – и все снова стало по-прежнему. Общение закончилось. А через двадцать минут, она, вымотавшись за день, уже спала, убаюканная размеренным движением и тихим шуршанием шин.
Модо на руках принес ее в квартиру и уложил на кровать. Снять верхнюю одежду и ботинки он решился не сразу, боясь разбудить. Но все опасения оказались напрасными: она не проснулась и тогда, когда он снимал с нее платье и колготки. Что оказалось не так уж и сложно.
Он прикрыл дверь в спальню и первым делом покурил в открытое окно на кухне. Затем достал переданные доктором документы и по очереди набрал все три номера со страховой карточки. Было уже почти двенадцать, но Модо счел повод достаточно уважительным для полуночного звонка. Ни Ян, ни его мать ему не ответили: он услышал лишь стандартные системные сообщения о недоступности абонента. Зато миссис Тирен взяла трубку после первого же гудка, голос ее звучал взволновано, она боялась, что поздний звонок из Логарно нес плохие новости. Модо беседовал с ней достаточно долго: как умел успокоил, пообещал позаботиться о внучке и записал номер завтрашнего рейса, чтобы встретить ее в аэропорту.
Завтра… Завтра предстоял сложный день.
Автор мира: Ayeleth
Герои: Ayeleth
Warning: я забыла выпить "антимногабукф", не бечено
Про розовое кресло, часть 1
- Мистер Амодио Флосс?
- Да, - подтвердил Модо, прижал телефон плечом к уху и с небольшим усилием повернул ключ. Замок на входных дверях в последнее время работал туго, с чуть слышным скрежетом внутри. Надо бы разобрать и посмотреть.
- Это доктор Андо. Центральная больница восточного округа, - представился собеседник и шумно выдохнул в трубку. - Ваш номер записан в страховых документах Алисии Хьюз, как телефон для экстренных случаев. Ее мать сейчас находится в реанимации, и нужно решать, что делать с девочкой. В крайнем случае, мы можем оставить ее у себя до завтрашнего утра. Но никаких показаний для госпитализации нет, и было бы лучше, если бы вы подъехали сегодня. Сможете?
Доктор Андо говорил спокойно и по-деловому сухо, но Модо, застывшему на лестнице между первым и вторым этажом, не удавалось пока в полной мере осознать его слова. Это был звонок из другой реальности. Нет, он отлично помнил, кем приходится Алисии Хьюз. И также отлично знал, что никогда не будет тем, к кому обратятся за помощью.
- Мистер Флосс? – поторопил доктор, и Модо понял, что молчит уже слишком долго.
- Да, - согласился он и повторил, больше для самого себя: - Да… конечно. Где-то через час.
Его никак не могли просить о помощи. Все верно. Но именно это убедительно говорило о серьезности ситуации.
Вопросов оставалось еще много, но он задал лишь один, поспешно перебивая собеседника:
- Что случилось с Олив?
- Эм… - то, что доктор Андо замялся, подбирая правильные слова, было понятно даже по телефону. Модо готов был услышать официальную отговорку в духе «это информация только для родственников», и удивился хоть и расплывчатому, но успокаивающему ответу: - Ей сделали операцию. Состояние удовлетворительное и стабильное. Подробности, я думаю, будет лучше обсудить при личной встрече.
Расспрашивать дальше, выяснять, почему звонят именно ему, а не родным девочки и, главное, что от него будет требоваться, он не стал. Общая суть проблемы и так ясна, а с деталями, действительно, лучше разобраться на месте. Доктор Андо даже по телефону показался ему человеком вполне серьезным и ответственным. Такой не станет беспокоить по пустякам. К тому же Модо был уверен, что тот испытал явное облегчение, когда он согласился приехать. Голос доктора, объясняющего, как найти его в больнице, теперь звучал гораздо мягче, лишился сухого формализма, присущего началу разговора.
Город стоял в привычной вечерней пробке, поток автомобилей то еле тащился, то резво бросался вперед на очередном перекрестке, то снова замирал на светофоре. Примерно так же вели себя и мысли Модо. Он пощелкал кнопками магнитолы, бездумно переключая радиоканалы, глотнул теплой давно выдохшейся воды из бутылки, которая провела в машине уже неделю, приоткрыл окно и, щурясь от бьющего в глаза заходящего солнца, закурил.
Решение принято, менять его поздно, да он и не собирался, но неприятно дергающее беспокойство никуда не делось. И, как не хотелось себе признаваться, это было в значительной степени эгоистичное беспокойство. Не об Алисии или Олив, а о нарушении размеренного порядка собственной жизни.
Модо был плохим крестным. Или, правильнее сказать, просто никаким. Совершенно бесполезным и ненужным. Тот факт, что встречался он со своей крестницей всего четыре раза, говорил сам за себя. И то, что по собственной инициативе, продиктованной, впрочем, скорее ответственностью, чем искренним интересом, он приходил лишь однажды, служило еще одним подтверждением – эту роль он провалил.
Он и сейчас отлично помнил каждую встречу.
В первый раз, спустя где-то пол года после крестин, его затащил к себе Ян. У восьмимесячной Алисии тогда резались зубы, она температурила, никак не могла заснуть и заставляла родителей по очереди успокаивать ее каждые десять минут. Ян пытался шутить, Олив устало извинялась, но виноватым чувствовал себя сам Модо. Крестницу в этот день он толком и не видел.
Когда Алисии исполнился год, он планировал просто зайти ненадолго и вручить подарок, а оказался на семейном празднике. Немногочисленном и уютном, но все равно напрягающем. День рождения принес неожиданное открытие. Модо, помнящий лишь темноволосого младенца, с удивлением увидел лохматого и абсолютно белобрысого ребенка. Если бы не яркая ленточка, державшаяся на коротких волосах каким-то чудом, то она была бы уменьшенной копией своего юного дяди Эрика. Ян тогда самонадеянно заявил, что уж характером и умом дочка точно пойдет в него. А Модо с несвойственной ему иронией, отметил про себя, что это был бы не самый удачный вариант.
Перед Новым Годом позвонил Ян и напомнил, что его непременно ждут в гости. Очень-очень. Все. Не прийти он не имеет права. Да он вообще безответственный мерзавец (тут Ян заржал и испортил всю драматичность момента), раз так давно не появлялся. Алисия заметно подросла и уже не была похожа на делающего первые неуверенные шаги карапуза. Она с любопытством выглядывала из-за мамы, цеплялась за ее ногу и наотрез отказывалась подходить к подаренной крестным кукле. Ян постоянно отвлекался на телефонные звонки с работы, и из-за прикрытой двери спальни долетали приглушенные нервные реплики. Олив угощала Модо обжигающим терпким кофе, разговор у них не клеился, и попытки поддержать его с каждым разом становились все более жалкими.
На следующий день рождения он опоздал на неделю, пришел после очередного звонка Яна. Конец месяца тогда выдался непростым. Единственное светлое пятно того вечера – недоверчивый восторг на лице Алисии, прижимающей к себе плюшевого медведя. Ян слишком много пил. Был взвинченным и дерганным. Его шутки стали злыми, а слова из веселых превратились в язвительные. Олив мягко сглаживала углы и прятала волнение за возней с дочкой, а потом, на прощание, смущенно ссылалась на усталость и сложный период на работе мужа. Не нужно его защищать, хотелось сказать Модо. Не нужно. Но зачем чужим людям советы таких же чужих людей.
Они развелись через три месяца. Модо совсем не удивился и даже не пытался проявить заинтересованность или сожаление.
- Понимаешь, - говорил тогда Ян, глядя на подтаявшие кубики льда в пустом стакане. - Я ее люблю. Очень. Алисию. И ее я не бросаю, ты не думай.
Он лихорадочно вскинул голову, плеснул себе еще немного виски, поморщился после большого глотка и устало продолжил:
- Но так я тоже не могу. Это же такие рамки, обязанности, висит постоянно над тобой что-то. Вздохнуть свободно не получается, вот прям за горло держит, - Ян нетвердой рукой скользнул по подбородку и обхватил шею. – А у меня сейчас карьера в гору пошла. Невозможно все сразу… Я просто устал. Понимаешь?
Модо не понимал.
Сейчас Алисии почти три, запоздало сообразил он, въезжая на просторную и в поздний час полупустую больничную парковку. Не видел он крестницу около года, что, конечно, не делает ему чести. А теперь, смотри-ка, решил проявить заботу. Модо криво и невесело усмехнулся собственному отражению в раздвижных затемненных дверях приемного покоя. Рука машинально потянулась к карману. Он почти вытащил сигареты, тем более чуть в стороне от входа как раз можно было покурить, но, вздохнув, передумал и запихнул пачку глубже. Не стоило тянуть время.
Доктор Питер Андо, как значилось на неровно прикрепленной к карману халата карточке, невысокий плотный мужчина лет пятидесяти, принял его несколько настороженно и лишь после того, как посмотрел водительское удостоверение, чуть приподнялся из-за стола и протянул руку:
- Приходится соблюдать формальности, мистер Флосс, - пояснил он. Рукопожатие его маленькой мягкой ладони оказалось удивительно крепким. – Присаживайтесь.
- Конечно, - понимающе кивнул Модо и растерянно замолчал.
Он слишком стремительно вошел в небольшой кабинет и только сейчас, оказавшись в пол оборота к выходу, заметил на диване возле дверей девочку. Алисию Хьюз. Она на мгновенье подняла голову, равнодушно посмотрела на него и снова уткнулась в лежащую на коленях книжку.
- С ней занимался наш штатный психолог из педиатрии, но ее рабочий день, к сожалению, закончился. А раз вы согласились приехать, то я решил пока забрать Алисию к себе. Она у вас просто замечательная девочка.
Доктор Андо улыбнулся, а Модо с трудом оторвал взгляд от светлой макушки с хитро заплетенной косичкой и облаком выбившихся из нее к вечеру вихров.
- Да, - невольно согласился он и повернулся к доктору, собираясь задать самые главные вопросы, но тот, заметив смятение в его взгляде, начал первым.
- Мисс Хьюз поступила к нам около пяти часов с предварительным диагнозом острый аппендицит. Девочку скорая помощь привезла вместе с ней.
Четкие и профессиональные объяснения про осложнения и перитонит воспринимались тяжело. Модо привык считать, что в своей жизни слышал и видел и более страшные диагнозы, но это была немного другая жизнь. Даже обнадеживающие слова «операция проведена очень своевременно», «отсутствие длительной интоксикации» и «благоприятный прогноз» не внушали оптимизма. Но голос доктора звучал уверенно, и уловить в нем обеспокоенность и сомнения не удалось бы и при сильном желании.
- Сейчас она находится в реанимации и придет в себя часа через три, а утром, если состояние будет стабильным, ее переведут в интенсивную терапию. О точных сроках лечения говорить пока рано, но из опыта в среднем время послеоперационного восстановления составляет три недели.
Доктор Андо пригладил ладонью седые волосы и выжидательно посмотрел на Модо, который сначала кивнул, а после короткой заминки уточнил:
- Понятно, - кинул быстрый взгляд на Алисию и осторожно спросил: - А что с девочкой? Я же здесь из-за нее?
- М-м-м… да, - качнул головой доктор и откровенно полюбопытствовал: - Кем вы ей приходитесь?
- Крестным.
Он так и не привык к этому простому слову. Оно не про него.
Модо снова оглянулся на Алисию и смотрел заметно дольше, чем в прошлый раз. Он только сейчас увидел россыпь цветных карандашей перед ней. Одним она сосредоточено чиркала по книге. Хотя нет, не по книге, а по раскраске, правда, совсем не девчоночьей, с машинками. Большой анатомический атлас, том второй, был подложен под нее для жесткости.
- В документах просто не указано, - улыбнулся доктор, словно извиняясь за свой интерес, и протянул Модо страховую карточку.
На ее обратной стороне, в таблице с бюрократическим названием «контактные лица», аккуратным и мелким подчерком были вписаны четыре человека – Олив Хьюз (мать), Ян Хьюз (отец), Хельга Тирен (бабушка) и Анна Хьюз (бабушка). А ниже размашисто, так, что номер телефона не влез в положенную графу, и его последние цифры легли поверх напечатанного рядом текста, добавлено еще одно имя – Амодио Флосс.
Модо с трудом удержался от понимающего хмыканья, настолько все было прозрачно. Олив указала тех, кто действительно мог позаботиться о ребенке, а Ян в своем вечном инфантильном протесте, из-за желания показать, что он тоже способен принимать решения, или просто назло приписал еще и его. А потом будь что будет. Как типично.
- Предусмотрен определенный протокол для действий в подобной ситуации. К сожалению, мне не удалось связать с отцом девочки и одной из бабушек, их телефоны неактивны. Это действующие номера? - доктор Андо указал на карточку в руках Модо и попросил: - Посмотрите, может быть, вы знаете какие-то другие.
- Нет.
Телефон Яна был тот же, что записан и у него: запоминающиеся три тройки в конце. Номера Анны Хьюз он никогда не знал. Чисто теоретически вопрос был разрешим. Если он сам не найдет, то Нару точно поможет, для него это не проблема. Но не звонить же ему сейчас.
- С миссис Тирен я поговорил и все объяснил, но она находится не в Логарно и вылетит сюда только завтра днем. Таким образом, на данный момент вы единственный, кто может взять Алисию на свое попечение. Хотя бы до завтрашнего вечера, пока не появится ее бабушка.
Модо думал, что готов к словам доктора. Сначала просто предполагал, а с того момента, как увидел свое имя на бледно-зеленой гербовой бумаге, знал уже точно. Других вариантов просто не было. Но знать самому и услышать то же самое, как оказалось не одно и то же. В отличие от мыслей в произнесенных вслух словах материализовались и стали такими реальными ответственность и обязанности, а вместе с ними неуверенность и смятение, неприятно похожее на страх.
Маленькая худенькая девочка, рисующая неумелые детские картинки, не должна вызывать таких эмоций. Модо опять посмотрел на Алисию, но чуть нахмурился и отвернулся, стоило ей украдкой исподлобья взглянуть на него. Это будет сложно.
- Что от меня требуется? И… - он запнулся, но все-таки спросил: - И это действительно необходимо?
Доктор Андо удивленно моргнул и разъяснил:
- Если вы готовы взять ее, то нужно будет оформить документы о временной опеке, так как вы не являетесь родственником девочки. Ничего сложного, стандартная процедура. И вы сможете поехать с ней домой. Если же у вас такой возможности нет, то я направлю запрос в социальную службу, - он вытащил из-под стопки бумаг наручные часы. – Думаю, уже завтра утром. Дети оставшиеся без родителей это их прерогатива… Но я думал, что с близкими и знакомыми людьми ей будет лучше и проще.
- Ну да, - согласился Модо и запоздало сообразил, с чем именно.
Искреннее непонимание, а может и осуждение, в голосе доктора горечью разлилось внутри. Близкие люди. Не скажешь ведь теперь, что последний раз он видел Алисию почти год назад, а она сама его и вовсе знать не знает. У детей короткая память. О том, что он понятия не имеет, что нужно делать с ребенком, тоже не расскажешь. Незачем усложнять ситуацию еще больше. Со всеми вопросами он разберется потом. А сейчас решение принято.
- Я ее возьму, - твердо сказал он, отрезая тремя короткими словами любые пути к отступлению.
- Замечательно, - улыбнулся доктор.
Его улыбка была теплой и доброжелательной. Он должен легко находить общий язык с пациентами, решил Модо. Ему стало немного неудобно: наверное, своим согласием он невольно ввел доктора Андо в заблуждение, и тот считает его теперь заботливым и любящим крестным. А он…
Он пока не ощутил ничего. Ни жалости, ни участия, ни переживаний. Ничего. Просто так было нужно. Правильно. Это как приказ. А их Модо привык исполнять.
Оформление бумаг оказалось делом весьма длительным не из-за сложности, а из-за количества. Почти все документы требовалось заполнять в трех, а то и четырех экземплярах: для него, для больницы, для социальных служб и даже для полиции. К концу у Модо с непривычки начала неметь рука, он давно уже не писал так много. Алисия за это время успела четыре раза перевернуть листы раскраски. Он считал. И оборачивался каждый раз.
Когда все необходимые подписи были поставлены, доктор Андо собрал весьма увесистую папку и пошел заверять документы, весело бросив напоследок:
- Пообщайтесь пока с крестницей, а то с этой бюрократией мы про нее совсем забыли.
И они с Алисией остались вдвоем.
Модо вздохнул, как осужденный на казнь, подошел ближе и осторожно сказал:
- Привет.
Что делать дальше, он не знал. Девочка подогнула под себя ноги, как-то разом съежившись и став еще меньше, просто смотрела на него и молчала. Да и глупо было ждать помощи от ребенка. Чего он хотел.
Он присел на корточки рядом с диваном, но даже так был выше Алисии.
- Меня зовут Модо… дядя Модо, - поправился он. – Ты меня не помнишь?
Разумеется, никто радостно не подтвердил ему, что каждый день думает о крестном, подарившем такого классного медведя. А как было бы замечательно.
Алисия молчала. Модо с ужасом представил, что она вообще его не понимает, что он говорит абсолютно неправильные вещи. Но она по-детски забавно хмурила брови и закусывала губу, словно размышляя над непростым решением. Это вселяло надежду.
- А ты Алисия, да?
Она кивнула. Модо сам не понял, как и почему его губы расползлись в улыбке. Вот и отлично.
- У тебя тут неровно, - показал он пальцем на рисунок, туда, где ярко-голубые штрихи с неба далеко заползали за черную линию, на незакрашенный еще капот автомобиля, и резко замолчал. Что он несет, черт возьми? Ей нет еще и трех. Она даже карандаш держит неправильно, не в кулаке, как совсем маленькие дети, но все равно ужасно неудобно. Ему выгнуть так пальцы точно бы не удалось. Идиот.
- Но все равно получается очень красиво.
Алисия молчала.
- Правда, красиво.
Модо снова вздохнул. Хорошо, что доктор Андо не был свидетелем этого нелепого разговора. Но он мог прийти с минуты на минуту.
- Твоя мама заболела, ты знаешь?
Алисия кивнула.
- И ей придется остаться в больнице. А тебе пока – побыть со мной.
И снова никакой реакции. Сейчас он больше всего боялся, что она просто напросто не захочет идти с ним. Начнет упираться, плакать или, того хуже, закатит истерику с валяньем на полу, как сынишка соседки с третьего этажа возле лотка с мороженным. Модо тогда просто шел мимо, но запомнил надолго.
- Завтра мы обязательно придем сюда снова, навестим маму. Хорошо?
Она кивнула.
- Вот и все, - довольно сообщил вошедший в кабинет доктор Андо и протянул Модо документы. – Этот экземпляр остается у вас. С формальностями покончено, и вы можете ехать домой. Кое-кому давно пора спать, - подмигнул он Алисии.
- Ну что, пойдем? – спросил Модо.
Алисия молчала, и он с затаенным страхом и предчувствием надвигающейся катастрофы повторил:
- Пойдем?
Она кивнула и начала слезать с дивана. Ощущение было восхитительным и незабываемым. На тот момент казалось, что это самая главная победа в его жизни, прекрасней которой уже никогда не будет. Модо поддался нахлынувшей легкости и не сразу понял, что Алисия не просто стоит рядом, а протягивает ему руку.
- Я вас провожу, - предложил доктор. – Надо еще забрать верхнюю одежду.
Модо кивнул, и маленькая детская ладошка затерялась в его ладони.
Молодая медсестра с серьезным или скорее суровым взглядом вынесла вещи: маленький, чуть больше его бумажника, рюкзак, куртку, шапку и колготки. Модо с паникой посмотрел именно на последние, в красках представив, как сейчас придется их надевать на Алисию. Куртка и шапка это еще терпимо. Но вот колготки.
Медсестра неожиданно улыбнулась:
- Давайте, я помогу ее одеть.
- Да, - выпалил Модо и, смутившись открытому проявлению радости, поблагодарил уже тихо: - Спасибо.
На улице полностью стемнело. Часы в регистратуре приемного покоя показывали уже четверть одиннадцатого. Обманчивое апрельское дневное тепло сменилось вечерней прохладой и пронизывающим ветром. Под его порывами расстегнутая рубашка надулась парусом и захлопала по спине. Модо поежился. Называется, сходил в магазин. Выходя из дома на пол часа, он просто накинул рубашку поверх домашней футболки, а о куртке и не подумал. Сейчас она пришлась бы как нельзя кстати.
- Тебе не холодно? – спросил он Алисию, и она молча помотала головой.
Ему с трудом удавалось приспосабливаться под ее мелкий шаг. По дороге до машины он пару раз сбивался и резко притормаживал, когда понимал, что она начинает семенить рядом.
Модо усадил Алисию на заднее сиденье и задумчиво покрутил в руках ремень безопасности. Одной примерки было достаточно, чтобы понять: в нормальном положении проходит он очень высоко, почти по лицу. Он чертыхнулся сквозь зубы и попросил:
- Только сиди спокойно, пожалуйста.
Но она только крепче сжала в руках свой рюкзак.
- Будем считать, что договорились, - решил Модо.
Он закурил, как только выехал с больничной парковки, и с наслаждением сделал пару глубоких затяжек. Алисия шумно заерзала сзади. Модо оглянулся, убедился, что она просто переместилась ближе к окну, печально посмотрел на сигарету и пихнул ее в пепельницу. Похоже, привыкнуть к присутствию ребенка рядом будет нелегко.
Ярко-красная малолитражка из правого ряда чуть не поперек дороги пересекла две соседние полосы и выскочила прямо перед ними. Пришлось резко тормозить, и машину ощутимо тряхнуло. Сзади прерывисто и нервно просигналили. Алисия съехала на самый край сидения и испугано пискнула.
- Все хорошо, - успокоил ее Модо и, несмотря на еще один нетерпеливый гудок, тронулся лишь тогда, когда она снова села нормально.
В любой другой день он бы и внимания не обратил на подобное происшествие. Идиотов на дороге всегда хватало. Но сейчас он был не один, а непристегнутому ребенку достаточно легкого толчка, чтобы улететь головой в сиденье. Это ничем не оправданный риск. Его равнодушие и пренебрежение правилами безопасности не подойдут потом в качестве извинения. Он, в конце концов, взял на себя ответственность за девочку.
Пришлось немного отклониться от прямого маршрута, чтобы заехать в магазин. Правда, удобство круглосуточного режима работы компенсировалось скудностью ассортимента. На выбор ему предложили всего два кресла. От одного Модо отказался сразу же после беглого осмотра: у креплений наблюдался ощутимый люфт. Второе было нежно-розового цвета с белыми вставками и с рисунком в мелкий цветочек. Тот еще дизайнерский ход. Но девочкам, вроде, как раз подходит.
- Нравится?
Он готов был поклясться, что Алисия только что с интересом рассматривала покупку, но стоило только задать вопрос, тут же отвернулась к стойке с конфетами.
- Хочешь что-нибудь? – Модо немного подождал и ответил сам себе: - Значит нет.
С установкой кресла проблем не возникло. Он закрепил его на переднем пассажирском сиденье, сдвинутом до упора. Рассудил, что так будет удобней, чем постоянно крутится назад. Посадил в него Алисию и еще раз проверил надежность детских ремней безопасности.
Свой собственный ремень чуть было не выскользнул у него из рук, когда, пристегиваясь, он вдруг услышал:
- Мое желтое. С котиком.
До Модо не сразу дошло, что она говорит о своем кресле, том, что стоит в машине у Олив.
- Это теперь тоже твое, - мягко ответил он, чтобы не спугнуть.
А кресло теперь действительно ее, ему оно точно без надобности. Потом надо будет придумать, что с ним делать.
- Нравится? – пытаясь поддержать разговор, снова задал он вопрос. Как будто ничего важней этого на свете не было.
Алисия кивнула – и все снова стало по-прежнему. Общение закончилось. А через двадцать минут, она, вымотавшись за день, уже спала, убаюканная размеренным движением и тихим шуршанием шин.
Модо на руках принес ее в квартиру и уложил на кровать. Снять верхнюю одежду и ботинки он решился не сразу, боясь разбудить. Но все опасения оказались напрасными: она не проснулась и тогда, когда он снимал с нее платье и колготки. Что оказалось не так уж и сложно.
Он прикрыл дверь в спальню и первым делом покурил в открытое окно на кухне. Затем достал переданные доктором документы и по очереди набрал все три номера со страховой карточки. Было уже почти двенадцать, но Модо счел повод достаточно уважительным для полуночного звонка. Ни Ян, ни его мать ему не ответили: он услышал лишь стандартные системные сообщения о недоступности абонента. Зато миссис Тирен взяла трубку после первого же гудка, голос ее звучал взволновано, она боялась, что поздний звонок из Логарно нес плохие новости. Модо беседовал с ней достаточно долго: как умел успокоил, пообещал позаботиться о внучке и записал номер завтрашнего рейса, чтобы встретить ее в аэропорту.
Завтра… Завтра предстоял сложный день.
@музыка: Фредерик Шопен "Полонез As-dur op.53"
@настроение: горшочек, не вари!
