Приветствие нового ПЧ

Мое запоздалое "Добро пожаловать, Lady Helwin".
И нечто непонятное на картинке.

зато с тенью =)

---

Про отпуск

Краткий отчет о бесцельно проведенных днях деревенского отпуска.

На что было убито время.

Часть первая – бытовая
Нет, жизнь в деревне – это не мое. Огород меня достал: там каждый день надо что-то делать. А я как любящая и заботливая внучка не могу отказать бабушке в просьбе, это меня и погубит. Прополка, окучивание картошки, поливка (а после этого, ночью обязательно дождь) и прочее, и прочее, и прочее. Прелесть приусадебных участков я не смогу оценить никогда. Ну, если только с садовником, а я буду изредка вставать с гамака или вылезать из бассейна для того, чтобы понюхать цветочки, поесть клубники и тому подобное.
Еще в деревне есть «хлебные дни» - это жуткая пытка, вставать с утра и тащится в магазин. Сельские жители пугались моего заспанного вида: еще бы я легла только три часа назад.
Ну и так, по мелочи, совсем неинтересное: вода, готовка, уборка. Делать все это в цивилизованных условиях гораздо приятней.

Часть вторая – интернетная
Ну, плюсы тут очевидны, особенно для такого интернет-зависимого человека как я.
Но есть и существенный минус – это ежедневные письма с работы. Посчитай это, посмотри то, а как ты думаешь, а что если… Не то чтобы это сильно напрягало, делов-то на 5-15 минут, но вот ощущение отдыха бесследно исчезало.

Часть третья – анимешная
«NANA»
Просто изумительная вещь, я давно ничего подобного не смотрела.
Просто про жизнь, может быть и не совсем похожую на мою, более насыщенную, но все равно просто жизнь. Любовь, дружба, предательство, ответственность, боль, мечты, непонимание, ложь, доверчивость, разбитые иллюзии, счастье, верность, страсть, глупость, ревность, ошибки, выбор – в этом аниме есть все.
Герои… О, давно такого не было, чтобы я не выбрала себе любимого героя. Просто они все хороши, понятны и близки. Каждый по-своему. И наивная, простая, вечно влюбляющаяся Нана. И вторая Нана – с сигаретой в зубах, мечтающая только о сцене, готовая на все ради этого. И амбициозный бунтарь Рен, неразучившийся чувствовать не смотря ни на что. И веселый и бесшабашный Нобу, кажущийся слабаком, а на самом деле готовый на все ради своих друзей. И слишком рассудительный для своего возраста Син. И Ясу - единственный на первый взгляд нормальный и в их компании. И сволочной холодный Такуми. И все остальные.
Несмотря на некоторую «мыльность» сюжета и «звёздность» героев, «Нана» – поразительно правдоподобный сериал. (с)
Я хочу продолжение. Мне срочно нужна манга.

Часть четвертая – литературная
Ничего особенного я не прочитала, так легкий отдых для мозгов. И фанфики…
Вот только одна вещь, которую мне настоятельно советовали – Андрей Ходов «Утомленная фея».
Если честно, читать одиннадцатистраничные обсуждения этой книги на альдебаране было гораздо интересней, чем саму книгу. Нет, там тоже все легко и ненапряжно. Вообще, она меня покорила с первых страниц упоминанием и цитированием Эйрела Форкосигана и Саймона Иллиана (да, Буджолд это наше все, после Хайнлайна). Но вот, что было дальше…
Не по годам умная патриотичная семнадцатилетняя девочка с помощью инопланетных сил перестраивает наш мир, одним движением пальца отправляя в небытие страны, уничтожая людей тысячами и миллионами. У нее вполне благородная цель – сделать Россию сильной, а то, что при этом страдают другие, так ведь без жертв ничего не бывает.
Эта странная девочка мне сразу не понравилась. Украсть деньги ради мести – легко. Полицейский (девочка живет в Эстонии) слишком заинтересовался ей – убить его и всех причастных. И никаких угрызений совести, никаких раздумий, все легко и просто. На месте Раскольникова девочка вытерла бы топор об юбку и пошла в дом престарелых.
И это все только цветочки, девочка слишком умна и «справедлива», ей мало благополучия только для себя – она хочет нести его всему миру. США нам мешает? Так пусть американцы сожрут сами себя, просто и эффективно. Тайное мировое правительство? Уничтожить всех, кто на него работает, вместе с семьями – они ведь тоже кормились этим. И разрушая мир девочка попутно катается на снегоходе в уральских горах, загорает на палубе яхты и лопает кокосы на одном из островов Тихого океана. Развлекается как хочет.
А то, что девочка ошибается, так с кем не бывает, ведь все можно исправить – она всесильна. И всегда, сам того не ведая, поможет добрый папа, чьи лекции «на кухне» направят на путь истинный. Политология, социология, теория эволюции – папа знает все и доходчиво это объясняет. Разжеванные теории Гумилева, наверно, полезны, если не принимать их за непреложную истину, а автор именно это и пытается навязать. Книга была бы неплоха для ознакомления «с мировым устройством», но только в том случае если понимать, что это всего лишь одна из точек зрения, причем весьма своеобразная, на мой взгляд.
А всего их четыре книги. Я вот думаю - читать ли остальные? Вторую я начала, и мало что поменялось в жизни девочки – она все так же остается единственной, кому подчиняется мир. Вот только папы пока нет, девочка повзрослела, поумнела и лекции теперь читает сама.
Хотя прочту: у мну давно не было желания говорить о книгах. А это такая неоднозначная вещь. Да и много времени не займет.

Часть пятая – романтическая =)
Еще в деревню приехал мальчик, который обещал на мне жениться. Мне тогда было пятнадцать, а ему семь. В более сознательном возрасте он, к сожалению, мне ничего не обещал. Прикольный такой мальчик, интересный, умный, слушает рок, смотрит аниме и читает книги. Почти идеал =)

Кратким отчет не получился. Почему меня всегда уносит?

А впереди еще только неделя отпуска *плакает*

---

Приветственное

Aperto libro, приветствую.
Сложно с картинкой. Надеюсь потив чибиков ничего не имеете?

Обще-нейтральное

принц Гадский, рада видеть.
Хочется верить, что понравится.

Вот такое

---

Романтишное

Не совсем новое.
С чего мне такое пришло в голову не знаю.
Приторно-сладко. На любителя, в общем.

Автор: THEsud
Бета: amnezia
Название: Мечты сбываются?
Пейринг/Персонажи: Шикамару/Темари и еще один новый
Рейтинг: PG-13
Жанр: флафф, романтика
Предупреждения: возможно ООC
Статус: закончен
Дисклеймер: все принадлежит Кишимото
Размещение: где угодно, но с указанием автора
От автора: все счастливы и постоянно улыбаются. Романтические розовые сопли. Фуууу...

Послеобеденное время – лучшее для отдыха. Как, в общем-то, и любое другое.
Шикамару лежал на крыше, наслаждаясь такими редкими минутами тишины и спокойствия. Руки были привычно закинуты за голову; жилет валялся где-то в стороне (сегодня было слишком жарко, и он остался в одной футболке); темные пряди выбились из хвоста. Одна из них упала ему на лоб и от легкого дуновения ветра щекотала кожу, что сильно раздражало, но пошевелиться и убрать ее было лень. Солнце слепило, било прямо в глаза – Шикамару щурился и сквозь ресницы смотрел на плывущие по небу одиночные облака.
Он всегда любил проводить так время, с самого детства: расслабленно валяясь, бездельничая, мечтая. Хотя последнее слово не очень-то подходило к нему: Шикамару скорее строил планы на будущее: логичные, правильные, продуманные. И сейчас ему вдруг вспомнилось то, что он хотел от жизни тогда, в двенадцатилетнем возрасте. Глупые и наивные желания. А может, нет?

Я всего лишь хотел быть обычным ниндзя с обычной зарплатой…
Можно считать, что почти получилось. Зарплата у него была вполне обыкновенная по меркам Конохи. Да и он сам мог бы быть ничем непримечательным учителем в академии, если бы не одна особа, черт бы ее побрал, которая постоянно искала приключений на свою… Впрочем, эта часть ее тела Шикамару очень даже нравилась, и оставить ее без защиты он не мог. Поэтому каждый раз, проклиная собственное слабоволие и неспособность воздействовать на эту женщину, он шел на задание вместе с ней, боясь за нее, стараясь защитить, оградить от неприятностей. Хотя, ради справедливости, следовало признать, что и его самого частенько привлекали к сложным миссиям: стратегическое мышление, аналитические способности, умение сохранять хладнокровие и не терять голову в опасных ситуациях высоко ценились среди шиноби.

Жениться на не очень красивой, но и не очень уродливой девушке…
Ну, с этим, явно, ничего не получилось. Шикамару умудрился влюбиться и сделать своей женой самую восхитительную девушку на свете. Да и еще, в детстве он не учел одного: внешность – это, конечно, важно, но не следует забывать и о характере. Или он тогда просто не мог представить, что выберет кого-то с темпераментом, еще более непредсказуемым и взрывоопасным, чем у его матери? Ее язык был слишком остер, нрав – чересчур вздорен, манеры – излишне резки для женщины. Но голос сердца заглушал доводы рассудка.
Темари была великолепна, восхитительна, прекрасна.
Прекрасна всегда.
Когда она улыбалась, и лучи солнца запутывались в ее волосах, окутывая голову золотистым сиянием; а в глазах светилась любовь, и искры безграничного счастья, тепла и смеха рвались наружу.
Когда она хмурила брови, глядя на мужа, в очередной раз удравшего на крышу от ее гнева, и глаза темнели от сдерживаемого негодования, вырывавшегося резкими фразами, ядовитыми словами и долгими яростными поцелуями.
Когда она просто задумчиво смотрела куда-то в даль, и в ее глазах появлялось мечтательно-нежное выражение, на губах играла еле заметная улыбка. А Шикамару не мог оторвать взгляд от ее лица, он почти не дышал, боясь упустить, разрушить эти хрупкие волшебные мгновенья.
Когда она в бешенстве заносила руку для удара, ведь его невозмутимость могла вывести из себя кого угодно, и ее глаза горели от злости. А он перехватывал кулак, разжимал его, касался губами ладони, переплетал ее пальцы со своими и затем, прошептав ей на ухо несколько слов, получал в ответ короткое «Бака!», звонкую затрещину, улыбку и поцелуй.
Когда она вздрагивала, откликаясь на прикосновения его рук, его губ, его языка, выгибалась навстречу ему, впиваясь ногтями в спину, умоляя не останавливаться (как будто он мог остановиться), а в глубине ее глаз полыхал огонь желания и страсти. А потом он сгорал в этом пламени, чувствуя, как тонкие пальцы скользят по его груди, животу, лаская, дразня, опускаясь все ниже, и всхлип вырывался из горла, а бедра судорожно дергались от острого наслаждения, когда место ладони занимали теплые мягкие губы. И хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась…

Шикамару тяжело вздохнул: мысли, что лезли в голову, были весьма заманчивыми, но сейчас, пожалуй, не совсем уместными. Он широко открыл глаза, пытаясь избавиться от соблазнительных образов, возникающих в сознании, но яркое, ослепляющее солнце моментально заставило его зажмуриться. Что там дальше?

И родить двух детей: сначала девочку, потом мальчика…
С первой частью он справился. Точнее, они справились.
Самое большое счастье в его жизни - дочка, уже шесть лет наполнявшая их дом светом, радостью, улыбками и звонким смехом, ну еще, конечно, ежедневными заботами, беспокойством, совсем недетским упрямством и нескончаемой, слишком утомительной для Шикамару энергией. Но все это забывалось, когда он видел восторженные глаза, такие же как у ее матери, когда маленькие руки обнимали его за шею, когда он слышал «Папа…», – иногда громко и радостно, иногда сквозь слезы, иногда удивленно, иногда тихо и ласково. И в такие моменты сердце Шикамару наполнялось огромной, нескончаемой любовью, любовью к дочери, любовью к жене, подарившей ему это чудо.
Сейчас она спала, положив голову ему на живот, в той же самой позе, в которой еще полчаса назад рассматривала облака, рассказывая отцу, на что они похожи. Он еще и поэтому не шевелился. Ему было лень, но намного больше ему не хотелось прерывать этот сладкий сон, одним неосторожным движением разбудить девочку.
Да, определенно, этот пункт можно считать выполненным на все сто процентов.
А вот с другой частью возникли проблемы. Шикамару уже три года, сначала редко, а потом все чаще, заводил разговор о втором ребенке. Но Темари раз за разом говорила одно и то же, что она тоже этого хочет, но не сейчас, немного позже, иногда упрекая его в том, что он мечтает сделать из нее домохозяйку, а ведь она шиноби: она должна участвовать в миссиях, выполнять задания, а не проводить время на кухне. И он отступал, видя грусть в ее глазах, понимая, что она действительно безумно боится этого и верит, что такое может случиться. Отступал, но не сдавался.

Шикамару прислушался к легким, почти бесшумным шагам, доносившимся с лестницы, но он так и не открыл глаза, даже когда тень подошедшего человека легла на его лицо, заслонив солнце. Эти шаги он узнал бы из тысячи.
- Ну конечно, где еще вас можно найти, кроме как на крыше? Бездельники.
- Не ругайся.
Шикамару посмотрел на жену, и на его лице расплылась широкая улыбка: под таким углом был хорошо виден еще почти незаметный в другое время, но уже начавший округляться живот Темари.
- Что сказала Сакура?
- Во-первых, прекрати скалиться и смотреть на меня так, и, во-вторых, встань.
- Я не могу, видишь, - сказал он, указав взглядом на дочь. – Шиками спит, и я не хочу ее будить.
- Наивный, - усмехнулась Темари, внимательно глядя на девочку.
- Хватит притворяться, - бросила она дочери, и, видя отсутствие реакции, добавила: - Прекрати так усиленно щуриться.
- Почему ты всегда все видишь, мама?
- Потому что она у нас самая умная и внимательная, - ответил Шикамару, вставая, и, подхватив дочку на руки, тихонько пробормотал, заставив ее хихикнуть: - И она нас убьет, если мы продолжим валяться.
- Лесть тебе не поможет, да и вторую часть я слышала.
Темари пыталась быть серьезной и строгой, но новость, которую она собиралась сообщить не давала этого сделать, согревая изнутри, наполняя сердце непередаваемым счастьем и любовью. Она представляла, каким будет лицо мужа, когда она скажет ему это. Хотя немного неопределенности не повредит.
- Вы весь день так провалялись?
- Нет, конечно.
- С трудом верится, - хмыкнула Темари.
- Папа рассказывал мне про наш клан, про техники, - с довольной улыбкой добавила девочка.
- Да? – Темари иронично взглянула на мужа и усмехнулась: - Это было так интересно, что вы оба заснули?
Шикамару опустил ребенка на крышу и, сделав шаг к жене, произнес:
- Твоя дочь слишком энергична, активна и неутомима, а вот я – нет, и поэтому после проведенного с ней наедине времени мне требуется отдых.
- Твоя дочь слишком ленива и упряма – ее невозможно заставить что-то делать, особенно если ты рядом и всем своим видом одобряешь ее поступок.
- Отлично, - согласился Шикамару. – Получается, что наша дочь унаследовала все худшие качества своих родителей.
- Бака!
И Темари повернулась к девочке, наблюдавшей за их разговором.
– Не слушай своего отца, Шиками. Он всегда несет ерунду, а ты у нас лучше всех.
Шикамару только подмигнул улыбающейся дочери. Он сделал шаг к стоящей к нему спиной жене и обнял ее, прижав к себе, положив руки на ее живот, уткнувшись лицом в волосы. Вдохнув, он блаженно зажмурился: после стольких лет, проведенных в Конохе, она все еще пахла пустыней. Запах раскаленного песка и высушенных безжалостным солнцем трав, почти неуловимый запах воды, приносимый ветром из далекого источника – слегка горьковатая пряная смесь, рожденная в песчаных дюнах. Запах, сводивший его с ума.
Коснувшись губами ее макушки, он спросил:
- Так как насчет Сакуры? Что она сказала?
- Странно. Такой интерес у человека, еще вчера заявлявшего, что ему без разницы.
Шикамару не видел ее лица, но знал – сейчас она улыбается.
- Мне без разницы. – Еще один поцелуй в макушку. – Но раз уж ты знаешь, то я тоже хочу.
Он развернул Темари лицом к себе и, глядя в ее сияющие глаза, произнес:
- Ну?.. Пожалуйста.
- Мальчик… - прошептала она.
Он растеряно моргнул несколько раз, сглотнул внезапно вставший в горле комок и сказал каким-то неестественно хриплым голосом:
- Люблю тебя… Я так люблю тебя…
Она приложила палец к его губам.
- Я тоже… Но Сакура может ошибаться, ты же знаешь. Если родится девочка…
- Я буду любить тебя также, - улыбнулся Шикамару. – Не думал, что ты станешь переживать из-за такой ерунды.
- Я не переживаю. Просто ты слишком довольный и…
- Значит, у меня будет братик?
Две головы одновременно повернулись к дочери, о присутствии которой родители совсем забыли.
- Да, братик, - ответил Шикамару и, услышав недовольное хмыканье жены, добавил: - А может и сестричка.
Присев на корточки возле девочки, он прошептал:
- Но я уверен, что братик.
- Я тоже, папа.
- Я в тебе и не сомневался, Шиками.
Его ладонь погладила ее растрепанные темные волосы. Почему-то только Темари могла завязать ей хвостики так, чтобы они не распускались в течение всего дня, а если это делал он, то через несколько часов пара резинок всегда была потеряна безвозвратно.
- Вы останетесь прохлаждаться здесь или все-таки займетесь чем-то полезным?
Отец и дочка переглянулись.
- Мы, пожалуй, еще побудем здесь, - решил Шикамару и, посмотрев на жену снизу вверх, улыбнулся. - Но мы хотим, чтобы и ты осталась с нами.
- Да, мама, не уходи.
- У меня, в отличие от вас, еще куча дел, - строго произнесла Темари, хотя при взгляде на просящее личико дочери голос немного дрогнул. – Так что продолжайте лениться вдвоем.
Последние слова она договаривала, уже повернувшись к ним спиной.
Шиками вопросительно посмотрела на отца, и он, прочитав что-то в ее взгляде, удивленно поднял бровь, а затем ухмыльнулся и кивнул.
Темари уже почти дошла до лестницы, как внезапно ее охватило такое знакомое и такое отвратительное чувство – неспособность контролировать собственное тело.
- ШИКАМАРУ!!!
Тихие смешки дочери и лениво-спокойное:
- Да?
- Я тебе тысячу раз говорила – не смей делать этого!
- А я тысячу раз делал.
И через секунду практически у самого ее уха:
- Но сегодня – нет.
- Что?.. Как?.. – изумленно пробормотала она.
- Покажи, что у нее сзади, Шиками.
Девочка немного обернулась назад – Темари полностью повторила ее движенье, увидев соединяющую их тень и сложенные в печать пальцы дочери. Когда она снова повернулась к Шикамару, в ее глазах светилась гордость за своего ребенка, а на лице сияла улыбка.
- Как видишь, мы не тратили время зря и умеем не только разглядывать облака.
- Да… - растерянно ответила Темари, слова почему-то застряли в горле.
- Папа?!
Он посмотрел на довольную дочку и улыбнулся, соглашаясь.
- Наша дочь хочет, чтобы я тебя поцеловал, - прошептал Шикамару, на мгновенье прикоснувшись к губам жены. – И я тоже хочу. Я еще не целовал тебя сегодня.
Его лицо было в нескольких сантиметрах от ее лица.
- Останься с нами…
Легкое теплое дыхание.
- Хорошо…
Бесконечно долгие секунды.
- И, кстати, тебя уже никто не держит, а ты не реагируешь, - усмехнулся он, глядя в ее распахнутые глаза. – Странно.
- Бака!
И ее губы прижались к его губам; пальцы запутались в волосах, уничтожая остатки и без того изрядно потрепанного хвоста. Шикамару обнял жену и прижал к себе, его руки гладили ее спину, медленно опускаясь все ниже.
- Все! Хватит!
Звонкий детский голос заставил их прервать поцелуй и отстраниться друг от друга. Темари бросила на мужа обвиняющий взгляд, означавший: «Придурок! Не при ребенке!» Он лишь недовольно поморщился и пожал плечами: «Не я это начал».
- Ты отлично справилась, Шиками, - сказал Шикамару дочери, получив в ответ широкую улыбку. – Мы победили.
Сделав еще пару шагов, он лег и взглянул на жену.
- Ну? Ты же согласилась.
Темари вздохнула и присела рядом.
- Ложись.
Еще один вздох, и Шикамару почувствовал, как ее голова мягко и так привычно опустилась на его плечо, а с другой стороны легла дочь, с размаху ударившись затылком о его живот и вытянув ноги в сторону.
- Закрой глаза и почувствуй объятия лени, - шепнул Шикамару жене и тут же сам последовал своему же совету.
Они лежали, не произнося ни слова, просто наслаждаясь обществом друг друга и тишиной. Первой заснула Шиками, наконец-то, перестав беспокойно вертеть головой, затем сон сморил Темари, а вот ему все никак не спалось. Он все думал о своих детских мечтах.

Потом, когда дочь выйдет замуж, а сын станет работать, я бы ушел из ниндзя…
Почему-то выдавать дочь замуж совсем не хотелось.
Да и уйти из ниндзя по своему желанию у него вряд ли получится, по крайне мере до тех пор, пока его жена будет оставаться шиноби. Он всегда должен быть рядом с ней.

Тогда бы я коротал дни игрой в сеги и жил бы спокойной жизнью…
Темари и спокойная жизнь – вещи несовместимые, так что не стоит даже надеяться.
А вот с игрой в сеги все может получиться. Шикамару и сейчас с удовольствием играл с дочерью, выигрывал, конечно, хотя иногда и поддавался: получать в лицо горсть брошенных фигурок в случае ее проигрыша было неприятно. Но через пару лет ситуация изменится, и она станет серьезным противником.

Потом бы я умер от старости раньше жены…
Хм… Думать о смерти в такой замечательный день? Но да, он предпочел бы раньше…

Вот такую жизнь я хотел…
Что-то уже получилось, что-то нет. Что-то еще вполне возможно, а чего-то уже точно не будет. Мечты – простые, наивные, иногда глупые и смешные.
Реальная жизнь отличалась от детских фантазий.
Шикамару осторожно прижал к себе спящую жену и обнял дочь.
Но эта жизнь ему безумно нравилась.

---

Об отпуске, интернете и прочей ерунде.

До чего дошел прогресс,
Да невиданных чудес… (с)

Мысли вслух

Кто бы мог подумать, что еще год назад здесь не было даже сотовой связи.
А сейчас я сижу, наблюдая в одно окно вечерние будни вечно пьяной российской деревни, стремительно идущей к вымиранию, а в другое – ярко-оранжевое солнце, касающееся своим краем верхушек деревьев на границе неба и земли. В городе такого заката не увидишь никогда. Даже в моем маленьком городе кирпичные башни и стены закрывают горизонт, и в ясный день в кусочках неба, пробивающихся между домами, можно наблюдать лишь отблески этой красоты.
А вообще, я не о том – главное, что в этой глухомани, затерянной в северных лесах, у меня есть интернет. И привычная унылая и монотонная обыденность деревенского отпуска наполняется новыми красками.
Да, я интернет-маньяк!
Хотя я предпочла бы другое времяпрепровождение, и даже без инета. Но спасибо двум придуркам, тянувшим до последнего и, в конце концов, обломавшим меня с поездкой на велосипедах по Карелии. И все эти озера с высокими скалистыми берегами, стремительные реки, громко журчащие среди каменных глыб, сосны, упирающиеся макушками прямо в небо – все это прошло мимо меня.
Придумывать что-то новое и интересное было уже поздно, откладывать отпуск тоже. В итоге я здесь – тупо сижу за ноутом в деревне. И просижу так пару недель. Потому что и в этом есть свои плюсы:
- никто не капает на мозги и не угрожает выкинуть компьютер к чертовой матери;
- никто не будит в шесть утра (ну, или в десять в выходной) с криком: «А нефиг было сидеть за компом до утра»;
- у меня есть куча аниме, ожидающих свой очереди, - буду смотреть (уже начала, если честно. «Nana» - как она могла пройти мимо меня раньше?);
- вышесказанное относится также и к книгам;
- есть люди, с которыми я продолжу общаться.
Такой, в общем-то, дурацкий отдых получается. Но он мне даже нравится. Ведь если от компьютерной и интернет зависимостей уже не избавиться, то можно получать от этого удовольствие.
Скажем за это спасибо «Мегафону», протянувшему свои сети в отдаленны уголки России. Потому что иначе я сбежала бы отсюда через неделю: и ноут без инета меня бы не спас.

А здесь сейчас белые ночи. Не такие, как в городе - абсолютно белые. Вчера я уже в этом убедилась. Горизонт на западе еще розово-оранжевый, а тонкая полоска неба на востоке уже начинает приобретать нежно-желтый цвет. Красиво…

И раз я все это еще вижу – может я не совсем конченый компьютерный наркоман?

---

Ну надо же...

Это про меня. Ага.

О, да вы - химик.

Вы постоянно проверяете себя на прочность. А заодно и окружающий мир. В конце концов, вся жизнь - это такой большой эксперимент, а уж вы-то экспериментатор от бога. На кухне вы можете творить чудеса, если конечно снизойдете до такой банальности, как кухня. Вы прожженый циник и неприкрытый романтик одновременно. И черт его знает, как вам удается это сочетать.

Пройти тест

---

Маски

Автор: THEsud
Бета: amnezia
Название: Маски
Пэйринг/Персонажи: Шикамару/Темари А вы ждете кого-то другого?
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Предупреждения: возможно ООС
Статус: закончен
Дисклеймер: все принадлежит Кишимото
Размещение: где угодно, но с указанием автора

- Сними маску.
Обязательные слова, уже почти ритуал. Сегодня она произнесет их снова. А ждущий ее на краю леса человек молча откроет свое лицо. Все как обычно…
Ее практически всегда встречает он. Как ему это удается: неизменно подстраиваться под ее визиты? Почему Хокаге отправляет его, далеко не рядового члена АНБУ, на такую заурядную миссию, как сопровождение посланницы Суны? И главное зачем? Зачем ему самому это нужно?
Она старается не думать об этом, заталкивая мысли и воспоминания в самый дальний угол своего сознания, и они лежат там, тщательно оберегаемые прежде всего от самой себя, ведь они не приносят ничего кроме боли. Но иногда, ночью, под монотонное завывание ветра за окном, под еле слышный звук бьющего в стекло песка появляется надежда и бессмысленное желание что-то изменить. И тогда немного приоткрывается дверь в ее душе, дверь, хранящая самые страшные тайны, выпуская в темноту вопросы, на которые нет ответов, и воспоминания, разрушающие бесполезные иллюзорные мечты. Потому что она не может позволить себе верить. И только в такие дни, как сегодня, только при встрече с ним эти вопросы вырываются наружу и с остервенением вгрызаются в мозг.
Он как всегда сидит на земле, прислонившись к стволу дерева, подняв скрытое за маской лицо к небу. Все так привычно. Она спотыкается, хотя обо что можно запнуться на песке, и чуть сбивается с ровного шага, когда он опускает голову и смотрит на нее. Еще слишком далеко, да и узкие прорези в любом случае не позволяют понять, куда направлен его взгляд, но она его просто чувствует. Потому что кожа не покрывается мурашками без всякого повода, потому что сердце не может остановиться ни с того ни с сего, потому что пальцы не начинают дрожать без причины. Короткое мгновенье, и его внимание снова приковано к небесам, а она пытается успокоиться, чтобы подойти к нему с обычным безразличием и холодностью. Ведь чувства здесь не нужны никому: ни ей самой, ни человеку, ждущему ее там, где пустыня встречается с лесом.
Граница между странами Ветра и Огня - она всегда завораживала ее, с самого первого раза, когда она еще совсем девчонкой шла в Коноху на экзамен. Незабываемое, удивительное по красоте и величию природное явление, ошеломляющее своей масштабностью и необъяснимостью. Есть что-то сврхестественное в этом резком и четком переходе от бескрайнего песчаного моря к высокой и ровной стене вековых деревьев. Ни каких полутонов, ни какой плавности. Ноги утопают в горячем песке, а солнце нещадно печет спину, но всего лишь шаг, и подошвы уже мнут траву, причем не сухую и пожухлую пустынную, а высокую, яркую, свежую, и тень, образованная густыми кронами, приятно холодит разгоряченную кожу. Словно невидимая неприступная преграда разделяет их страны, такие похожие и такие разные. Ее не может пересечь даже вездесущий песок – гонимые ветром песчинки останавливаются, не оскверняя собой изумрудную зелень, а частички, принесенные ступнями путников, стремятся вернуться обратно в пустыню. И для двух человек, оказавшихся по разные ее стороны, эта стена также непреодолима.

- Сними маску.
Сейчас эти слова звучат по-другому. Разница почти незаметна: чуть тише голос, чуть меньше в нем холода, чуть слышно проскальзывают и тают в воздухе неведомые ранее просящие нотки. Возможно, это потому что сегодня Шикамару не торопится вставать – он сидит и смотрит вдаль, на что-то за ее спиной. Темари невольно оборачивается, нарушая давно заведенный ритуал встречи, и уже не может оторвать взгляд от огромной, простирающейся до самого горизонта тучи, словно тяжелое стальное одеяло опускающейся на пустыню. Будет буря. Но пока ослепительно светит солнце, к которому уже подбирается серо-черная пелена, и одуряющее звенит в ушах тишина, а в голове снова всплывает никому ненужное «зачем».
Лязгающий рвущий безмолвие звук заставляет ее повернуться к Шикамару. Он уже на ногах и по обыкновению подпирает дерево, скрестив руки на груди. Когда, встретившись с ней взглядом, он немного меняет положение, словно желая отгородиться еще сильней, то защитные пластинки на предплечьях негромко бряцают. И в этих отрывистых ударах металла о металл, ей снова слышится короткое «зачем». Незаданный вопрос повисает в воздухе, и, желая избавиться от тягучей напряженной тишины, Темари делает то, что не делала никогда – она произносит во второй раз:
- Сними маску.
Пальцы Шикамару скользят по фарфору, холодному даже в такую жару, и Темари слегка подается вперед, чтобы сразу же, едва он откроет лицо, коснуться губами его губ, не медля ни секунды, не думая ни о чем. Потому что сейчас важны лишь действия, а мысли – для них еще будет время. Но внезапно его рука опускается, и вопреки обычному молчанию он говорит:
- Только когда ты снимешь свою.
Тишина становится почти осязаемой, кажется, что воздух сгустился и липкой массой закладывает уши, набивается в нос и горло, не давая свободно дышать. Лихорадочный блеск темных глаз в прорезях маски – они ждут ответа. Или это просто игра ее воображения? Мучительное, чудовищное, душераздирающее понимание, что ее маску снять невозможно – цена слишком высока. Ее можно только сорвать, резко, безжалостно и навсегда. Она намертво приросла к ее коже, впиталась в кровь, твердым коконом окутала душу, и избавиться от нее значит сломать жизнь, не только свою, – жизнь многих зависящих от нее людей. И тогда все, что она делала, ради чего стольким жертвовала, окажется бесполезным и напрасным. Нет.
В глазах темнеет, и далеко не сразу приходит осознание, что это всего лишь туча закрывает солнце, погружая все вокруг в призрачный, немного зловещий сумрак, приглушая цвета, делая мир тусклым и блеклым. Эта хмурая серость странным образом успокаивает, пряча в легкой дымке все лишнее, оставляя только стоящего перед ней человека. И, окончательно ломая давно сложившуюся очередность действий, Темари делает шаг вперед и прикасается к его плечу. Пальцы чуть дрожат, повторяя узор татуировки, обводя верхний спиральный завиток, ощущая тепло кожи и напряжение, сковавшее мышцы. Тонкие красные линии, изгиб за изгибом, снова и снова. Глядя на плавные завораживающие движения собственных пальцев, а поднять голову и посмотреть на Шикамару, даже зная, что увидишь лишь бездушный белый фарфор, безумно страшно, она произносит в третий раз:
- Сними маску. – И затем, впиваясь ногтями ему в руку, тихо шепчет: – Пожалуйста…
Последнее слово тонет в налетевшем шквале горячего пустынного воздуха, но это уже неважно. Сдернутая одним стремительным движением маска лежит в его ладони, а губы жадно прижимаются к губам. Судорожный вдох, обжигающий легкие глоток воздуха – и снова бесконечный мучительный поцелуй, от которого закипает кровь, и рвутся натянутые струной нервы.
Пальцы распрямляются, и ненужный кусок фарфора падет под ноги, когда Темари прикусывает его губу и тянет на себя, сначала осторожно и слабо, а затем все сильней, упиваясь причиняемой ему болью. Потому что только так можно заставить его чувствовать и реагировать. А еще, потому что хочется оставить ему напоминание о себе, которое не сотрется из памяти, как только он наденет маску, которое будет раздражать и мешать, от которого не избавиться сразу, просто по своему желанию. Позже он сделает то же самое, и следы его поцелуев, грубых и одновременно безумно восхитительных, будут гореть на коже, не давая забыть сегодняшнюю встречу, заставляя против воли касаться их, не пропуская ни одного, мучить себя, но все равно касаться. Но это будет потом, а сейчас есть только ее зубы, сомкнувшиеся на его губе, только бездонные темные омуты его глаз прямо перед ее глазами, только остановившееся время, в котором они оба увязли, словно в густой сладкой патоке. Вырваться невозможно…
Шикамару вздрагивает, когда листья и мелкие ветки, сорванные с деревьев очередным порывом ветра, сыплются им на голову, то стремительно кружась, то замирая в воздушных потоках. Он захватывает Темари в кольцо своих рук, прижимает к себе, целует горячо и ненасытно и, скользнув языком в ее рот, чувствует сводящий с ума сладко-соленый металлический привкус.
Налетевший вихрь поднимает с земли песок и пригоршнями швыряет прямо в лицо, острые крупинки покалывают и царапают кожу, впиваются в нее, когда ветер бьет особо яростно. Но сейчас это неважно. Сейчас у нее только одно желание – освободить его от брони, убрать хотя бы эту разделяющую их преграду, избавиться от жесткого панциря, сковывающего его тело и душу. И пальцы запутываются в креплениях, судорожно дергая ремни щитков на его руках, стаскивают и отбрасывают в сторону ненавистную форму.
Ветер все усиливается, его бешенные ураганные порывы сбивают с ног. Но когда опускаешься на траву, то на это совсем не обращаешь внимания.
Воздух наполнен смесью песка, оборванных листьев и сломанных веток, все это летает, перемещается, падает и тут же снова поднимается вверх, чтобы через секунду опять обрушиться на землю. Неистовая стихия ревет и бушует вокруг. Но им безразлично. Для них сейчас имеют значение лишь руки, касающиеся обнаженного тела, лишь губы, жадно скользящие по горячей коже, лишь нетерпеливые яростные ласки.
Острая ветка колет спину. Но какая разница? Ведь лежать все равно невозможно: дьявольское необузданное желание заставляет выгибаться, обхватывая Шикамару за шею, прижиматься к нему всем телом, растворяясь друг в друге без остатка.

Ветер стих так же внезапно, как и начался. Так спокойно. Все вокруг застыло в неподвижности: не колыхнется присыпанная песком трава, не шелохнуться листья над головой, грязно-зеленые, покрытые серым налетом принесенной из пустыни пыли. Даже воздух замер, стал густым и тяжелым - он словно выдохся, отдав последние силы бушевавшей стихии, и устало давит на землю. И только в прозрачном солнечном луче, неожиданно проскользнувшем сквозь единственный просвет в плотных темных тучах, медленно кружатся в красивом замысловатом танце мельчайшие пылинки. Смутная еле уловимая тревога зарождается где-то глубоко внутри, щекочет нервы, и приходит ожидание чего-то непонятного, необъяснимого и пугающего, осознание того, что за этой восхитительной безмятежностью обязательно последует взрыв
Абсолютное безмолвие: ни шелеста листьев, ни шепота ветра. Тишину нарушают лишь глухие удары сердца прижимающего ее к земле человека. Шикамару дышит тяжело, но почти беззвучно, и воздух, вырывающийся из его легких, согревает ей шею. Темари чувствует каждый его вдох, наслаждается его тяжестью и теплом его кожи, вдыхает аромат его распущенных волос, в которых запутались кусочки листьев и даже маленькая веточка. А вот своего дыхания и биения сердца она не ощущает совсем, и только в висках пульсирует никак не оставляющее ее в покое «зачем».
Спросить у него? И получить в ответ безжалостно сжимающее сердце молчание и холодный пронзительный взгляд. Взгляд, который она теперь никогда не сможет понять. Хотя еще хуже будет услышать его голос. Равнодушные и безжизненные пустые фразы полные безразличия и лжи или те самые, единственные, правдивые слова, которые она так хочет и так боится услышать, потому что ответить ему тем же невозможно. Щемящая тоска по прошлому и отчаяние от понимания, что ничего нельзя вернуть и исправить, сдавливают грудь, и Темари просто ждет, когда он отпустит ее и, как всегда отвернувшись, начнет одеваться.
Но сегодня Шикамару не торопится уходить, его дыхание выравнивается, а сердце, наоборот, бешено бьется, и, не в силах больше выносить бездействие и неопределенность, Темари опускает ладони ему на спину. Они скользят по влажной коже, и прилипшие к ней песчинки чуть слышно шуршат и остаются на кончиках ее пальцев. Первые крупные тяжелые капли падают на траву вокруг, и вот, наконец, одна из них с легким шлепком ударяется о его плечо, разлетаясь на десятки более мелких. Все кажется каким-то нереальным, замедленным. Сотни, тысячи капель гулко барабанят по сухой земле, мягко опускаются в песок, шелестят на листьях. Шикамару обхватывает руками ее лицо и шепчет в раскрытые губы:
- Сними маску.
И на долю секунды между этими словами и прикосновением к ее губам на его лице появляется давно забытое мальчишеское выражение – печально-счастливое, живое. Как тогда…
Когда они были юными и беззаботными, насколько могут быть беззаботными шиноби.
Когда она верила в любовь. Нет, она и сейчас не сомневается в существовании этого чувства – просто оно для каждого свое.
Когда он обнимал ее и, тщательно сдерживая зевоту, бормотал ей в ухо о том, что они всегда будут вместе. Он не лгал… Лгала она.
Когда они умели улыбаться – искренне улыбаться.
Когда они еще не носили масок и даже не знали об их существовании.
И Темари отвечает на поцелуй так же легко, тепло и нежно, как целует он, возвращаясь в прошлое, пусть ненадолго и только в мечтах. Уверенная в том, что позже будет еще больней, и отчаяние нахлынет с новой силой, она все равно не может остановиться. А в душе так не вовремя вспыхивает до этого еле тлевший уголек надежды, и кажется, что еще не все потеряно, что еще есть шанс. Косые струи дождя падают с неба, охлаждая горящую кожу, бьют по лицу, скрывая слезы, которые невозможно сдерживать, потому что даже чуть приподнять маску это уже мучительно больно.
Когда все заканчивается, она поднимается первой, практически отталкивая Шикамару, и начинает собирать с земли мокрую одежду, пытаясь вычеркнуть из памяти тепло его взгляда, так резко сменившееся холодом и пустотой. Он надевает сырые брюки и, найдя среди корней дерева свой рюкзак, молча протягивает ей сухую черную накидку. Затем они сидят под защитой тесно сплетенных ветвей, не произнося ни слова, не глядя друг на друга, и ждут, когда прекратиться ливень. Водная завеса отделяет их от всего мира, а невидимая, ненадолго исчезнувшая стена между ними становится все выше и прочней.

Солнце появляется как-то неожиданно. Дождь еще и не думает прекращаться, а яркие лучи уже рвут серую пелену над головой, и, словно стрелы пробивая ее насквозь, опускаются на землю. И падающие капли сверкают в них, на короткое мгновенье превращаясь в миниатюрные радуги. Туча медленно расползается на клочки, открывая бесконечную лазоревую высь, и солнце заливает все вокруг ослепительным светом. Легкий ветерок лениво шевелит чистую омытую дождем траву, на которой сияют и искрятся мириады крошечных брызг. Блестящие от влаги листья чуть подрагивают под тяжестью оставшихся на них капель. Песок высыхает на глазах, жадно впитывая воду, напиваясь впрок, и темная сырая кромка на вновь ставшей четкой границе пустыни и леса стремительно сужается.
Темари морщит нос и щурится, когда с качнувшихся от ветра ветвей на нее звонкой капелью льется скопившаяся после дождя вода. Шикамару кривит губы, сдерживая улыбку: он уже не помнит, когда последний раз видел ее такой безмятежно-естественной, такой прекрасной. Но, встретившись с ней взглядом, он отворачивается и зажмуривается так сильно, что перед глазами всплывают огненные круги.
Влажная одежда липнет к телу и неприятно холодит кожу, но ждать дольше нет ни возможности, ни сил. Темари тщательно и аккуратно сворачивает его плащ, проводя пальцами по мягкой ткани, к которой он прикасался и прикоснется еще не раз. А Шикамару мнет его, комком засовывая в рюкзак: невозможно будет надеть вещь, которая хранит тепло и запах ее кожи, аромат ее волос, которая помнит ее всю. Он наклоняется и подбирает маску, стряхивая с нее капли, и при виде этого у Темари возникает дикое желание вырвать проклятый кусок фарфора у него из рук и швырнуть, заставив разлететься на мелкие осколки.
- Пойдем, - бросает он через плечо.
Они почти никогда не разговаривают, только лаконичные вопросы по делу и такие же односложные ответы, но так проще и легче. Потому что сказать то, что действительно хочешь невозможно. Об этом нельзя даже думать, но и не думать она не может.
Они уходят. Темари знает, что примерно посередине пути между границей и селением Листа Шикамару обернется, посмотрит на нее и через пару минут опустит на лицо маску. Но она не догадывается, что перед этим он обязательно дотронется до губ, помнящих ее яростные поцелуи, кончиками пальцев. С этого момента от них прежних ничего не останется: они оба спрячутся за равнодушием, безразличием и холодностью. И в Коноху придут два человека, носящие маски.
Шиноби, неожиданно для всех бросивший спокойную и не слишком обременительную работу учителя. Элитный боец АНБУ, хладнокровный и бесстрастный. Окружающие начинают забывать, что раньше он любил смотреть на облака, и никто уже не слышит привычного когда-то «как проблематично». Теперь он знает, что может быть по-настоящему проблематичным.
Посол Песка, способный решить любые вопросы; она ненавидит эти визиты в Коноху, но и не может жить без них. Жена дайме страны Ветра, слишком независимая и упрямая, для того чтобы перестать быть куноичи, и благодаря ее влиянию Суна снова начала получать достаточное финансирование и постепенно возвращать себе былую мощь. Мать наследника – маленького белобрысого мальчишки с темным пронзительным взглядом.

---

Новые ПЧ

*справившись с удивлением* Добро пожаловать!

Ведьма Лин

Не знаю, ведьма ли, но...

Какаши-сенсей

Банально - по нику. Хотя здесь он еще не сенсей =)

Raven Sama

Пусть будет немного Синкая

---

Очередной бред.

Ээээ... Я их не клепаю с такой скоростью, просто бета была в рабочем отпуске.

Автор: THEsud
Бета: amnezia
Название: Сделать это
Пейринг/Персонажи: Шикамару/Темари и прочие нарутовцы
Рейтинг: PG-15
Жанр: юмор, романтика
Предупреждения: возможно ООС
Статус: закончен
Дисклеймер: все принадлежит Кишимото
Размещение: где угодно, но с указанием автора
От автора: полная чушь и редкостная муть

многа букаф

Первая волна безумного, невообразимого наслаждения сходит на нет, и он пытается вдохнуть, но только судорожные всхлипы вырываются из горла. А когда единственный глоток живительного воздуха, наконец, проникает в легкие, она всего лишь слегка сжимает зубы, и новый упоительно-сладостный поток обрушивается на него, снова погружая в пучину страсти. Он вцепляется пальцами в мягкие светлые волосы, щекочущие его бедра и живот при каждом ее движении, а она поднимает голову, последний раз скользнув губами по чувствительной коже, и спрашивает:
- Тебе не нравится?
- Нет… - чуть ли не рыдает он от разочарования.
Ему хочется продолжения, хочется чувствовать ее смелые прикосновения, но попросить об этом невозможно: язык не слушается, слова и мысли куда-то делись, и вместо них бешено пульсирует одно лишь желание. Он просто настойчиво тянет ее голову вниз, хрипло выдыхая:
- Еще… Пожалуйста… Еще…
Легкое, скользящее движение ее губ.
Яркая, ослепительная вспышка экстаза.

- ШИКАМАРУ!!!
Крик заставляет его открыть глаза, и он видит стремительно приближающийся веер.
- БУМ!!!
Он в последнюю секунду перекатывается на другую сторону кровати, и удар приходится на подушку, туда, где только что была его голова. Перья фонтаном взметнулись вверх и теперь медленно опускаются прямо на него. Но следить за их парящим падением некогда: второй удар неизбежен, рука уже занесена.
- За что?
- А ты не понимаешь?
«Да я почти никогда не понимаю, - проносится у него в голове, пока он уходит от очередной атаки. – С тобой так сложно».
- БУМ!!!
Щепки от сломанной спинки кровати разлетаются в разные стороны.
- БУМ!!!
Кувырок, переворот, и, запутавшись в одеяле, он летит на пол, а веер неумолимо приближается…

12:20
Резко дернувшись, Шикамару открыл глаза. Влажная, смятая простынь, тяжелое дыхание, капельки пота на лбу и возбуждение, вызванное… Он надеялся, что все-таки первой частью сна, потому что вторая – это уже было бы слишком…
- ШИКАМАРУ!!!
И тут же глухие удары во входную дверь:
- БУМ! БУМ! БУМ!
- Ксо! – Шикамару протянул руку к будильнику, а затем недовольно пробормотал: - В такую рань. В законный выходной. Какого черта? Да и такой сон испортил…
Он не сдвинулся с места. Крики и грохот не прекращались уже ни на секунду. В Конохе было всего два человека, способных так долго и громко орать (ну ладно, три, но Ино была девушкой, а голос был явно мужской), и ни одного из них Шикамару видеть сейчас не хотел. Но скоро не выдержали даже его железные нервы – он нехотя сполз с кровати и натянул штаны, кисло поморщившись, застегивая их.
Открывая замок, он знал, кого увидит: Наруто уже давно выломал бы дверь.
- Что тебе надо, Конохамару?
- Тебе велели подойти к часу дня к кабинету Хокаге, - протараторил мальчишка и бросился бежать.
- Кто? Зачем?
- Я не знаю. Меня Наруто просил передать это тебе, - донеслось издалека.
- Мендоксе…
Шикамару постоял еще немного, прислонившись к косяку, глядя в безоблачное небо, широко зевнул и, ругнувшись сквозь зубы, поплелся к себе в комнату.

13:10
«Хоть бы сиденья поставили что ли», - размышлял он, оглядывая длинный и абсолютно пустой коридор. Он пытался зайти в кабинет к Пятой, но вылетевшая ему навстречу Сакура заорала:
- Куда ты прешь! Тут жди.
И унеслась, проигнорировав все его вопросы о том, кого ждать, долго ли ждать, и что вообще от него нужно. Делать было нечего, и Шикамару привалился к стене, закрыв глаза. И тут же пожалел об этом: в сознании моментально всплыли обрывки сегодняшнего сна, что, разумеется, не улучшило его паршивого настроения. Он слишком давно не видел Темари. Почти полтора месяца прошло с той сумасшедшей недели, при одном воспоминании о которой сердце сладостно замирало, а в животе разливалось тепло.
Семь долгих суматошных дней, занятых подготовкой к проведению очередных экзаменов на чунина.
Семь стремительно пролетевших бессонных ночей, наполненных горячим дыханием, жадными нетерпеливыми прикосновениями, поцелуями, которым не было конца, скользящими по чуть влажной коже губами, тесными жаркими объятиями, тихим шепотом и стоном, вырывающимся из самого сердца.

13:30
«Ксо… Сколько еще можно ждать?» - раздраженно думал Шикамару, все с тем же унылым видом подпирая стенку.
«И что вообще от меня нужно?»

13:45
- Ты даже здесь умудряешься спокойно спать!
- Придурок, по твоей милости я торчу тут уже почти час! – в бешенстве выпалил Шикамару, глядя на нагло ухмыляющуюся физиономию Наруто. – Ты не мог объяснить по человечески, что от меня нужно?
- А что не ясно-то? Тебе сказали ждать у кабинета – вот и жди.
По довольному лицу Узумаки было не понятно – он на самом деле идиот или только прикидывается. Решив, что все-таки первое, Шикамару продолжил, все еще раздраженно, но уже более спокойно:
- Жди? Чего жди? Зачем жди? Сколько жди? Нормально нельзя было сказать?
- Ты брюзжишь, как столетний дед.
- Заткнись! Не ты провел здесь час неизвестно с какой целью. А тут даже сесть некуда. Я устал. У меня, между прочим, выходной, а я трачу время впустую.
- Ха, - раздался за спиной такой знакомый голос. – Можно подумать, что ты занимался бы чем-то полезным. Дрых бы, поди.
Шикамару медленно, словно боясь, что все это окажется ошибкой, обернулся, и раздражение на его лице сменилось сначала удивлением, а затем плохо скрываемым восторгом. Он честно пытался это сделать: не показывать эмоций, но улыбка помимо его воли становилась все шире.
- Темари…
- Я вижу, как ты мне рад. Скулишь как обычно. Подождать немного ему было трудно.
- Но я же не знал, что ты… Что тебя жду…
Он бросил убийственный взгляд на Наруто – тот заржал:
- Зато сюрприз получился.
- В гробу я видел такие сюрпризы, - пробубнил Шикамару.
Ему безумно хотелось поцеловать ее, обнять, снова поцеловать, но чертов Узумаки, маячивший сзади и не думающий уходить, все портил. А Темари, похоже, было на это наплевать – она подошла к нему и легко коснулась губами щеки. Услышав бесцеремонное ехидное хмыканье за спиной, Шикамару скривился, заранее представляя все скабрезные и плоские шуточки, которые ему предстоит услышать в будущем из уст Наруто. Не то чтобы они скрывали свои отношения, но так явно афишировать их он тоже не желал, тем более при этом нахальном Узумаки.
- Да, дело совсем плохо, если от моего прикосновения твое лицо так меняется. Что же будет дальше?
- Дальше… – как-то немного нервно пробормотал Шикамару и шумно сглотнул. Его воображение не вовремя подсказало, что может быть дальше. Это было одновременно и приятно (да кто бы сомневался), и не очень (досадно понимать, что женщина может сводить с ума одними словами).
- Ну да, дальше. Ты же не собираешься торчать здесь? У нас немного времени: завтра рано утром я возвращаюсь в Суну. Так что не будем тратить его впустую, а займемся чем-нибудь интересным и приятным для нас обоих.
Было очень забавно смотреть, как вытянулась физиономия Шикамару при этих словах: на его лице прекрасно читалось все то, о чем он подумал. Да и Наруто, открывший было рот, чтобы попрощаться, быстро его захлопнул и уставился на Темари в предвкушении подробностей.
- Приятным… Для нас… - В горле внезапно пересохло, Шикамару снова сглотнул и лихорадочно облизнул губы.
«Мужчины, только об одном и можете думать. Хорошо…» - Темари улыбнулась и продолжила:
- Да, в прошлый раз мне это очень понравилось, непередаваемые ощущения. Я сама от себя не ожидала, что мне это так придется по вкусу. Я вообще удивляюсь, почему ты никогда не предлагал мне этого раньше. Столько возможностей упущено. Жаль.
Смотреть, как челюсть Шикамару медленно опускается все ниже и ниже, было весьма увлекательно. И Наруто, изумленно таращившийся на них, переводивший взгляд с одного на другого, не мог не веселить.
- Нам нужно обязательно повторить это сегодня, а то я уже начала забывать, как это восхитительно. Я думаю, сейчас и пойдем. Ты не против? – спросила она Шикамару, но тот лишь недоумевающе смотрел на нее.
- Да, Наруто, если хочешь, то тоже можешь к нам присоединиться.
В коридоре повисла напряженная тишина.
Шикамару стремительно бледнел. Наруто, наоборот, краснел. А Темари улыбалась.
- Какие-то вы оба странные. Вы не хотите рамен?
- Ра-рамен? – Шикамару облегченно выдохнул и прислонился к стене.
- Да, я хотела зайти перекусить в Ичираку-рамен. Мне очень нравится. А вы что подумали? – усмехнулась она, и когда никто не ответил, добавила: - Так что, Наруто, ты пойдешь?
- Нет! – быстро и резко ответил Узумаки. – У меня дела. Срочные. Так что пока.
И он рванул к выходу, даже не дождавшись их ответа.
«Беги-беги. В следующий раз подумаешь, прежде чем ухмыляться так нагло». – Смотрела ему вслед Темари. Затем она обернулась к Шикамару:
- Ну что, идем?
И видя, что он до сих пор находится в некотором замешательстве, протянула руку и оторвала его от стены, дернув за ворот жилета.
- Пойдем, я сказала!
А толчок в спину придал ему дополнительное ускорение.

14:00
Шикамару тащился вслед за Темари и судорожно пытался вспомнить – водил ли он ее вообще когда-нибудь в Ичираку-рамен. «Точно нет, я не такой дурак, чтобы приглашать девушку есть лапшу… Хотя я ее никуда не приглашал… А, наверное, стоило…» С такими мыслями он оторвался от созерцания земли под ногами и поднял взгляд на идущую впереди Темари. Картина ему открылась замечательная: плавные движения бедер при каждом ее шаге просто завораживали. Последний сон снова полез в голову, впрочем, он там надолго не задержался, уступив место предпоследнему и всем остальным тоже. Было невозможно отвести от нее глаз, но только одно все портило…
- Темари, давай я понесу твой веер.
- Что? – переспросила она, обернувшись. – С чего вдруг?
- Ну, он же, наверное, тяжелый. Да и вообще, я что не могу помочь своей…ээээ…. – Шикамару замялся (произносить эти слова было до сих пор непривычно) и, наконец, выдавил: - …своей девушке.
Во взгляде Темари читалось удивление. Она знала, что это неспроста: ожидать подобного предложения от такого лентяя как он было, по меньшей мере, странно, но понять в чем дело она не могла, и поэтому просто сняла веер и протянула его ему.
- Бери, если ты так хочешь… - И, развернувшись к нему спиной, она направилась дальше.
Шикамару зажал оружие подмышкой и, довольно улыбнувшись, последовал за ней. Теперь ничто не мешало любоваться такими притягивающими и манящими изгибами ее фигуры. Но удовольствие было недолгим.
- Что ты плетешься сзади?
Темари немного притормозила, дожидаясь его, и ему ничего не оставалось, кроме как пойти с ней рядом. Это было гораздо менее приятно: смотреть на знакомые улицы Конохи было совсем неинтересно, а постоянно скашивать глаза на нее не очень удобно, да и вид был, конечно, восхитительный, но не такой заманчивый. И только ее ладонь, так хорошо поместившаяся в его ладони, смогла вернуть ему прежнее настроение.

14:20
Когда за очередным поворотом показалось забегаловка Ичираку, Темари остановилась.
- Знаешь, я не уверена, что хочу рамен. Может у тебя есть другие идеи?
О да, идеи у Шикамару были. И еще какие… Почти каждую ночь иногда во сне, иногда у него в воображении возникала новая фантазия, и всякий раз более смелая, более дерзкая. И теперь он хотел осуществить все это на практике. А сияющие глаза Темари, насмешливо приподнятая бровь и чуть кривоватая, ехидная и в тоже время соблазнительная улыбка подсказали ему, что она тоже не была против.
От этих мыслей то тепло, что давно уже наполняло низ живота, начало распространяться выше…И ниже тоже…Наплевав на то, что они стоят посреди улицы, что их могут увидеть, Шикамару сделал шаг вперед и, притягивая ее к себе свободной рукой, прошептал прямо в ее губы:
- У меня море идей…
С сожалением прервав поцелуй, отступив немного назад, освобождаясь от его объятий, Темари спросила:
- Так что ты предлагаешь?
Она была серьезна, но в глубине ее глаз плясали озорные искорки. И подумав о коварных женщинах, которые все прекрасно понимают, но почему-то всегда хотят услышать именно те слова, которые так трудно произнести, Шикамару просто тихо сказал:
- Пойдем к тебе…
- Не получится: там Канкуро, и ему это не понравится, - вздохнула Темари. – Может к тебе?
Он только покачал головой: родители уже должны были вернуться домой.
- Так что нам делать? – первым не выдержал Шикамару.
- Ты же у нас гений, так придумай что-нибудь,- усмехнулась она, правда как-то не очень весело.
Он закатил глаза. Слышать эту фразу уже порядком надоело, да и в присутствии Темари мозг часто отказывался работать как должно, потому что мысли в голове крутились совсем не те. Но сейчас здравая идея все же пришла на ум, и он улыбнулся:
- Пойдем.

14:50
Шикамару уже не улыбался – он конкретно психовал. В душе конечно, а на его лице было лишь обычное недовольство.
«Никогда не думал, что эта штука столько весит, как она с ним таскается постоянно. Отдать обратно? Ей проще, она его не в руках носит, да и привыкла, наверно. Но это будет уже совсем неприлично. Ксо… » И с унылым видом перекинув веер из одной руки в другую, он открыл дверь.
Это была третья и последняя (в Конохе бывало не так много приезжих, хватало и такого небольшого количества) гостиница, и он уже предчувствовал очередной облом. Просто потому что все никогда не бывает хорошо.

14:55
- Что это такое: «Нет свободных номеров». У вас что, туристический сезон? – язвительно процедила Темари сквозь зубы, но, глядя на подавленного Шикамару, добавила: - Ладно, пойдем ко мне, может Канкуро и нет.

15:05
Его, действительно, не было. Или он не слышал, как они пришли, и не вышел из своей комнаты. Но это было уже не важно.
Надоевший веер был отброшен в сторону, туда же полетел жилет, стащенный нетерпеливыми руками Темари. Когда ее язык оказался у него во рту, коснувшись его языка, Шикамару вздрогнул и прижал ее к себе. А когда, слегка подразнив, она оторвалась от его губ, покрывая быстрыми поцелуями его щеки, глаза, подбородок, он издал сдавленный гортанный звук, и его объятия стали еще сильней, еще крепче, хотя казалось, что это уже не возможно.
Темари чувствовала его возбуждение, каждый удар его сердца, учащенное дыхание, ощущала жар настойчиво и жадно гладивших ее ладоней. Все плыло у нее пред глазами, кровь бешеными толчками текла по венам, тело выжидающе напряглось, руки сами собой проникли под его одежду и скользили по горячей обнаженной коже, а губы снова прижались к губам. Она хотела большего, она требовала большего каждым прикосновением, каждым движением, каждой лаской…
- Не торопись… – выдохнул Шикамару ей в ухо, представляя, как будет делать все то, о чем мечтал. – У нас куча времени…

15:30
- Прекрати… - всхлипнула она, когда он легко обвел большим пальцем ее пупок. – Я не вынесу этого больше… ни секунды…
- Ты уже говорила это… – Теперь его язык занял место пальца, мучительно медленно рисуя на ее животе замысловатые влажные узоры. – Тебе же нравится, признайся…
Шикамару точно знал, что ей нравится. То, как она извивалась под его руками, как запрокидывала голову в ответ на его ласки, ее легкие стоны, прерывистое дыхание – все это не оставляло сомнений. Он был готов целую вечность наслаждаться ее телом, вынуждая Темари жаловаться на его медлительность и сводящую с ума неторопливость, в ответ лишь изгибая в усмешке уголок рта.
Еле слышный звук сорвался с ее губ, когда кончик языка нырнул во впадинку пупка и на мгновенье замер, заставив ее судорожно дернуться, а затем начал двигаться, посылая волны удовольствия по всему телу.
Стук в дверь – и они оба застыли в напряжении.
Еще один, уже более настойчивый, а затем дерганье ручки замка. Кто запер дверь, никто из них не помнил, но это было и неважно. Главное, что они все-таки это сделали. Шикамару вытянулся вдоль ее тела, неудержавшись коснулся ее губ и прошептал:
- Молчи…
- Это Канкуро…
- Все равно. Он поймет, что тебя нет, и уйдет.
- Темари! – раздался за дверью громкий голос брата. – Я знаю, что ты там.
- Ксо! – в бешенстве пробормотала она, высвобождаясь из обнимавших ее рук, вскакивая и начиная собирать разбросанную одежду. – Вот черт!
Шикамару был с ней полностью согласен: этот ее родственничек ему порядком надоел. Он не мог понять, почему все до сих пор опасаются Гаару? Ведь старший братец, вечно бросающий на него косые взгляды, постоянно что-то недовольно бурчащий, да еще и не вовремя появляющийся, был гораздо хуже.
- Я сейчас, Канкуро! – крикнула Темари и тут же прошипела, бросая ему в лицо брюки: - А ты что разлегся! Одевайся! Быстро!
Уже завязав кушак платья, она раздраженно посмотрела на запутавшегося в штанинах Шикамару и, сунув ему в руки подобранные с пола остатки одежды, открыла дверь в ванную.
- Выметайся! Там есть окно. И чтобы ни звука. – И быстро поцеловав его, прошептала: - Жди у входа. Я сейчас.

16:00
- Мне все это надоело. Мы же не дети, в конце концов. – Шикамару с недовольным видом оторвался от стены, которую подпирал уже почти двадцать минут.
- Не тебе ведь потом выслушивать его нудные нравоучения, – вздохнула Темари. – Он тебя не особо-то любит, как ты знаешь, считает, что я достойна большего… Хотя по физиономии получил бы все-таки ты, если бы он увидел, чем мы занимались… Канкуро слишком консервативен и все еще не подозревает, что наши с тобой отношения перешли на этот уровень.
- Ладно… - смущенно буркнул он, вникать в подробности развития их отношений не особо хотелось. – Пошли… Только куда?..
- Просто погуляем…

16:10
- Эээ… Вы куда? – удивленно спросил Шикамару у шедших им навстречу родителей, моментально выдергивая свою ладонь из пальцев Темари.
- К Акимичи. Отец Чодзи пригласил нас в гости, и мы решили сходить, развеяться.
- Надолго? – с надеждой поинтересовался он.
- Нет, не очень, часа на два-три.
- Ну, хорошо вам отдохнуть.
Темари смотрела на него, слегка склонив голову набок и еле заметно улыбаясь:
- К тебе?
- Да, и быстро.
- Ты знаешь такое слово «быстро»?

16:30
- Теперь моя очередь, - шепнула Темари, касаясь его приоткрытых губ.
От этих простых слов у него перехватило дыхание, как от удара в живот. Она провела пальцами по его позвоночнику, от шеи до пояса брюк и даже чуть дальше, насмешливо хмыкнув:
- Какой ты тощий.
И тепло в его животе стало стремительно превращаться в бушующее пламя и распространяться по всему телу. Шикамару припал ртом к ее шее, к тому месту, где бешено бился пульс. Но Темари вывернулась из его объятий и, тряхнув распущенными волосами, толкнула его в грудь, опрокидывая на кровать, и усмехнулась:
- Я же сказала – сейчас моя очередь.
Она опустилась на него сверху, тесно прижавшись грудью к его груди; ее бедро слегка болезненно, но в то же время безумно возбуждающе давило на его пах, а пальцы вцепились в плечи. Ее язык обводил контуры его губ, а затем скользнул по подбородку и дальше, вниз: по горлу, по груди, по животу, и, остановившись в миллиметре от ткани его штанов, немного пощекотал пылающую, невыносимо чувствительную кожу, и двинулся обратно вверх. Губы сомкнулись на его соске, пробуя на вкус, дразня, обжигая, порождая у него внутри стон, глухо вырывающийся наружу.
- ШИКАМАРУ!
Громкий крик заставил его зажмуриться и стиснуть зубы от злости.
- Он не уйдет. Я точно знаю, - пробормотал Шикамару и, проведя рукой по ее спине, добавил: - Так что лучше сразу узнать, что ему нужно.
Темари с легким вздохом перевернулась, а он встал и, открыв окно, поинтересовался:
- Что тебе опять надо, Конохомару?
- Темари-сан у тебя? – нисколько не смутившись его грозного тона, спросил мальчишка.
- Что?! Почему она должна быть у меня?
- Ну… Вы же с ней… того… вместе... – нахально улыбнулся достойный последователь Наруто. – Так, где же ей еще быть?
- Допустим, здесь. Что надо? – Темари, уже успевшая надеть платье, отодвинула в сторону Шикамару, потерявшего от такого заявления дар речи, и высунулась в окно.
- Пятая просила тебя срочно зайти к ней. Она, кажется, что-то забыла тебе отдать.
- Ксо! Ксо! Ксо!
Шикамару схватился за голову, а Темари уже завязывала хвостики и надевала повязку со знаком Суны.

17:05
- Из-за какого-то дурацкого письма… Могли бы передать и Канкуро, он все равно ничем не занят, – монотонно и уныло ворчал он, пока они неслись назад.
Причем темп задавал Шикамару.

17:25
Долго, бесконечно долго он наслаждался мягкостью ее раздвинутых губ и горячей влагой рта. Шикамару мог провести так целую вечность, обнимая ее, прижимая к себе, чувствуя ее руки, обвившиеся вокруг его шеи, и пальцы, запутавшиеся в волосах. Он был словно в тумане от счастья, наполнен какой-то живительной энергией и невыносимо возбужден. Он упивался ее поцелуями и нежными, ласковыми прикосновениями.
- Ты опьяняешь меня, - прошептал Шикамару, покусывая ее шею, вдыхая аромат ее кожи и волос.
- Черт! – Темари резко вскочила с его колен. – Вот дерьмо. Из-за тебя я совсем забыла, из головы вылетело.
- Что опять случилось? – немного обижено спросил он. – И причем здесь я?
- Я должна купить саке для Гаары, он просил принести ему из Конохи пару бутылок.
- Ему вообще пить рано: он несовершеннолетний.
- Кто бы говорил.
- А что своего у вас нет? – проигнорировал ее слова Шикамару. - Отсюда тащить не лень?
- Так он же теперь гурман. Говорит, что у вашего букет особый. У саке – букет? Ха. Сомелье хренов, - хмыкнула Темари. – Но раз уж обещала, то надо купить.
Она взглянула на часы.
- Нужно поторопиться: магазин вроде до шести работает? – сказала она и, посмотрев на весьма недовольного Шикамару, добавила: - Если не хочешь, то оставайся здесь, а я одна сбегаю.
- Не уходи, пожалуйста, - тихо произнес он, обхватив руками ее за талию, и вздохнул: - Я так соскучился. И времени совсем не остается.
- Мы успеем, обязательно. – Ее губы коснулись его щеки. – Здесь же совсем близко.
- Я не могу больше… Я сгораю… от желания… от любви, - шептал Шикамару, делая паузы после каждого слова, пропуская их через свое сердце.
- Я тоже… Но пойми, я обещала…
Чуть слышно чертыхнувшись, он шагнул к дверям и бросил:
- Платье хоть поправь.

17:40
- Прости, Шикамару. Ну откуда мне было знать, если даже ты не в курсе.
Он не ответил. Он просто смотрел на табличку.

Время работы:
с 10 до 21
Технологический перерыв:
с 13 до 14
с 17 до 18

- Нет смысла уходить. Мы подождем? Ладно?
В ответ тишина.
- Ну не обижайся… Я же не специально… – Темари провела пальцами по его щеке.
- Не трогай меня! – Шикамару дернулся, словно от удара, и, глядя в ее изумленные, непонимающие глаза, произнес: - Прости… Я сейчас взорвусь… Если ты коснешься меня еще…

17:55
Шикамару нервно стучал пальцами по спинке скамейки, на которой они молча сидели, и размышлял о фатальном невезении и нелепых случайностях, о том, почему все это происходит именно сегодня и именно с ним.
Темари, закусив губу и сжав кулаки, невидяще глядела куда-то вперед, а он, немного повернув голову, смотрел на нее. Светлые завитки волос на тонкой изящной шее. Хотелось дотронуться до них рукой, провести пальцами по нежной, кажущейся почти прозрачной в лучах опускающего солнца коже. Шикамару уже несколько раз тянулся, но отдергивал ладонь буквально в сантиметре от нее. А сейчас или он был менее осторожен, или она не вовремя шевельнулась, и его рука легко скользнула по ее шее и легла на затылок. Она повернула голову, их взгляды встретились, и Шикамару не выдержал.
- Темари… - прошептал он и жадно прижался к ее губам, притягивая к себе.

18:05
- Вы бы поостыли немного, а то здесь люди ходят и дети гуляют.
Спокойный, с легкой долей иронии голос раздался прямо над ухом и вернул их к реальности.
- Отвали, Неджи… - Шикамару с трудом заставил себя отпустить ее нижнюю губу.
- Ну, ваше дело, - уже отходя, бросил Хьюга.
- Прекрати так возбуждающе ерзать, - шепнул он зажатой в кольце его рук Темари, пытающейся слезть с колен.
- Отпусти, придурок.
- Минуту назад ты не была против. Но как хочешь, - надулся Шикамару, освобождая ее.
- Дурачок… – Темари чмокнула его в щеку. – Магазин открыли. Не будем терять время.
В дверях им попался Неджи, тащивший огромную сумку, в которой брякали бутылки.
- Ты помнишь, что сегодня у нас вечеринка? – обратился он к Шикамару.
- Да, - соврал тот, хотя совсем об этом забыл, и, указав глазами на девушку, сказал: – Но я не приду, скорее всего.
- Что за ерунда, - возмутился Неджи. – Приходите вместе. Я и Канкуро уже пригласил.
- Мы подумаем, - улыбнулась Темари.

- Давай, покупай скорее. Сколько можно выбирать, - тоскливо пробубнил Шикамару. – И пойдем уже.

18:30
- Все…
Но она продолжала расстегивать ему брюки, целуя и слегка прихватывая зубами кожу на его плече.
- Все, Темари… - чуть не плача повторил Шикамару, сжав ее запястья и коснувшись губами лба. – Все… Они идут…
- Точно?
- Да, - шепнул он, еще раз бросив взгляд в окно, на подошедших к дому родителей.
Темари прижалась щекой к плечу, такому твердому и теплому, и обхватила руками его спину. Он чувствовал стук ее сердца, ее легкое обжигающее дыхание на своей коже. Шикамару был готов стоять так вечно, но она поцеловала его в плечо и, отступив на шаг, прошептала:
- Одевайся.

18:45
- Я не хочу туда идти: ненавижу вечеринки.
- Ну, Шикамару, ты как всегда в своем репертуаре – одна сплошная лень. Нам же все равно нечем заняться, так давай сходим.
- Слушай, если Канкуро будет у Хьюга, то ведь мы можем остаться у тебя, - оживился он.
- Как же, жди, - усмехнулась Темари, - он станет меня сторожить и пол ночи скрипеть своими марионетками, что-то регулируя и исправляя.
Шикамару снова скис. В голове мелькали только какие-то обрывки мыслей, ничего стоящего внимания: пульсирующее в каждой клетке желание не позволяло здраво рассуждать. И только на краю сознания периодически возникало что-то, не дающее ему покоя, что-то связанное с вечеринкой, но он никак не мог понять, ухватиться за эту идею, особенно тогда, когда ее губы теребили мочку его уха. Внезапно Шикамару чуть ли не подпрыгнул на месте: до него дошло, в чем дело. И широко улыбнувшись, быстро и крепко поцеловав Темари, он сказал:
- Мы идем на вечеринку!
- Что? – Она изумленно смотрела на него.
- Вечеринка у Хьюга, - снова улыбнулся он. – У Хьюга! Ты видела их дом? Там десятки комнат… Пустых комнат... Понимаешь?
- О да, - выдохнула Темари, целуя его. – О да!

20:15
- Это называется – ты переоделась? – Услышав звук открывающейся двери, он открыл глаза. – И на это ушло столько времени?
Шикамару не стал уточнять, что большую его часть он как обычно проспал. А что еще оставалось делать? Сидевший на соседнем диване Канкуро был не слишком-то разговорчив, как, впрочем, и он сам, да и говорить было особо не о чем: пара общих фраз о погоде, об отношениях между скрытыми селениями и все. А во сне он хотя бы не думал о ней, не прокручивал в голове сегодняшний сумасшедший день снова и снова.
- Я не собиралась посещать в Конохе светские мероприятия, поэтому у меня с собой только обычная повседневная одежда. – Темари еще раз оглядела свое платье, которое мало чем отличалось от предыдущего, а затем, наклонившись к Шикамару, дунула ему в ухо и прошептала: - Но я надела стринги… Специально для тебя.
- Ооо…. – только и смог выдавить он.
- Ты так мило краснеешь. – Она коснулась губами его виска.
В последнее время при слове «стринги» Шикамару стремительно заливался румянцем. Слава богу, что слышал он его нечасто (в приличном обществе не принято говорить о нижнем белье), хотя иногда такое случалось, и Наруто обязательно отпускал пару весьма пошлых комментариев по поводу его смущенной физиономии. А Шикамару игнорировал его выпады, вспоминая: что она тогда делала с ним и с этими чертовыми стрингами.
- Может, ты все-таки отклеишься от него, Темари? – раздраженно сказал Канкуро. – Мы вроде собирались куда-то идти, если ты еще помнишь, конечно.
- Да, да. Мы уже выходим.

20:50
- Темари, пойдем уже… - протянул Шикамару.
- Мы еще пятнадцати минут здесь не провели и сразу же уйдем?
- Я бы и минуты тут не оставался. Так скучно. – Он окинул унылым взглядом развлекавшуюся молодежь и предпринял вторую попытку. – Я хочу быть только с тобой. Пойдем…
- Я в кои-то веки решила развлечься, а ты все портишь своим нытьем. – Темари схватила его за рукав и потянула за собой. – Давай лучше потанцуем.
- Что?! – От неожиданности он даже сделал пару шагов, но тут же, дернув плечом, вырвался из ее цепких пальцев. – Никогда.
- Ну и сиди, как дурак, а я буду веселиться.
- Да, пожалуйста. – И Шикамару с делано равнодушным видом плюхнулся на диван, не забыв захватить с ближайшего столика бутылку саке.

21:45
- А ты знаешь, что алкоголь плохо влияет на потенцию? – насмешливо прошептали губы, ткнувшиеся ему в волосы, а ее рука, застав врасплох, выхватила бутылку.
- Не волнуйся за меня. – Он, не оборачиваясь, протянул к ней ладонь.- Отдай.
- Да я за себя волнуюсь. – Бутылка саке немного переместилась и стала уже недосягаемой для него. – Я все еще планирую провести с тобой ночь, а если ты напьешься, то это будет весьма… хмммм… проблематично.
Он слышал, что она улыбнулась, произнося последнее слово, и сердце сладко екнуло. Но глодавшее его последние пол часа довольно неприятное и не совсем понятное чувство, не позволило улыбнуться в ответ, и Шикамару язвительно буркнул:
- Я думаю, ты легко найдешь мне замену – у тебя есть кандидаты.
- Что?!
- Ничего. Иди, продолжай: ты еще не со всеми танцевала, - прошипел он.
- Да что с тобой?
- Это я у тебя хотел спросить. Какого черта ты виснешь на каждом встречном?
- Потому что ТЫ не хочешь танцевать со мной, - отрезала Темари и, наклонившись так, что ему пришлось поднять лицо и посмотреть на нее, улыбнулась: - Ты ревнуешь?
- Нет, конечно!
- Ревнуешь, – повторила она уже утвердительно. – Точно ревнуешь.
- Я сказал – нет.
- Ну ладно, тебе видней. – Улыбка на ее лице стала еще шире.
Нет, Шикамару определенно не ревновал.
Если, конечно, ревность это не болезненно сжимающие сердце тиски, когда видишь, как кто-то другой слишком пристально смотрит на нее, как-то слишком подозрительно ухмыляется и говорит ей что-то, а она ослепительно улыбается в ответ, так, как должна улыбаться только тебе.
Если, конечно, ревность это не дикое и совершенно нерациональное желание как следует съездить по физиономии любому, даже своему лучшему другу, за то, что его руки ложатся на ее талию и слишком сильно прижимают к себе во время танца.
Шикамару тяжело вздохнул, глядя, как Темари берет стакан сока и пьет, слегка запрокинув голову. Даже такое, казалось бы, обычное действие было безумно волнующим, воспламеняло желание, хотя сегодня оно могло вспыхнуть и от одного ее взгляда, одного слова.
- Если ты не собираешься танцевать со своей девушкой, то я ее приглашу. Ты не против?
По лицу Шикамару было видно, что от этой идеи он не в восторге, и он только собрался было открыть рот, как услышал:
- Он не против. – И подхватив Узумаки под руку, она усмехнулась и бросила через плечо: - Он любит скучать в одиночестве.

21:50
- Ты хочешь с ним потанцевать? – неожиданно серьезно спросил Наруто.
- Какая разница?
- Ну, я думаю, что смогу помочь, - усмехнулся он.
- Что?
- Смотри, как действуют профессионалы, и главное не дергайся, что бы не случилось.
С этим словами Наруто сильнее прижал ее к себе, нахально улыбнулся, а через несколько секунд его ладони скользнули с ее талии вниз.
- Что ты дела..
- Я же сказал – не дергайся. И улыбайся.
- Да какого чер…
- Убери от нее свои руки! – Шикамару схватил девушку за плечо и буквально вырвал из объятий Наруто.
- Ты все-таки решил сам потанцевать? – как ни в чем не бывало спросил Узумаки. – Ну ладно, я тогда вас оставлю.
И он моментально скрылся в толпе, успев напоследок подмигнуть слегка ошарашенной Темари.
- Может ты, наконец, что-то сделаешь? – спросила она, когда просто так стоять среди танцующих вокруг людей, стало уже совсем неприлично. – Или отпусти меня, или давай потанцуем.
- Я не умею… - нерешительно прошептал он, но все-таки притянул ее к себе.
- Научишься… Бака…

22:10
- Черт, ничего не видно! – Темари, изнемогая от любопытства, вытягивала шею. – Да оторви ты свой зад от дивана и посмотри. Я не могу понять – с кем танцует Канкуро.
- Оставь его в покое. Тебе не нравится, что он лезет в твою жизнь, а сама делаешь так же. Лучше сядь обратно.
Так приятно было находиться рядом с ней. Просто сидеть, обнимая ее одной рукой, потягивать сок по очереди из одного стакана (да, от алкоголя он решил сегодня отказаться) и говорить о всякой ерунде. Просто сидеть, предвкушая то, что будет дальше, и видеть в ее глазах такое же ожидание. И вечеринка уже перестала казаться утомительно-однообразной. А этот чертов Канкуро даже здесь, сам того не ведая, умудрился все испортить.
- Ну, давай, посмотри. Он с какой-то блондинкой, но я ее совсем не знаю.
Видя, что шевелиться Шикамару не собирается, Темари пустила в ход последний аргумент:
- Скажи мне кто она – и мы пойдем наверх.
- Тебе так интересно, что ты даже перестанешь мучить меня? – поинтересовался он, но, тем не менее, поднялся и посмотрел на танцующих, ища глазами Канкуро.
- Просто здесь уже становится скучно: половина народа разбрелась по комнатам, а остальная часть напилась до потери сознания.
Шикамару улыбнулся:
- Я тебя поздравляю… Твой братец подцепил Наруто с его идиотской техникой.
- Что?!
Но он уже развернулся к ней спиной и двинулся к лестнице.
- Стой! Ты куда?! Объясни!
- Наверх. Я же сказал тебе, кто она. Эта часть условия выполнена, а теперь твоя очередь.
- Но я не могу бросить его так… С этим… Он же мой брат…
- Да не волнуйся ты так. Узумаки, конечно, придурок, но не до такой же степени. Развлечется немного и все. Канкуро сам виноват: пить надо меньше, и ему даже полезно будет встряхнуться.
И легко коснувшись ее губ своими, он прошептал:
- Пошли…

22:20
Закрытая дверь. Еще одна. Десятки закрытых дверей. Шикамару казалось, что им не будет конца. Хотя нет, была одна отрытая, но лучше бы он этого не видел, того, что там происходило…
Шикамару грязно выругался, когда очередная ручка отказалась поворачиваться, за что получил локтем в бок.
- Успокойся!
- Я не могу, - буркнул он, без особой надежды пытаясь открыть следующую дверь.
Громкий щелчок замка. Не менее громкое двойное «Да!» при виде совершенно пустой спальни. Закрывшаяся за ними дверь. Поцелуй.
Темари пыталась на ощупь запереть замок, но то ли мешали его губы, жадно скользящие по ее лицу, то ли руки, торопливо развязывающие кушак, – у нее ничего не получалось.
- Она не закрывается…
Но Шикамару было не до этого, он только пробормотал что-то неразборчивое, стаскивая платье с ее плеча, покрывая поцелуями ее шею, ключицу и снова шею. И ощущая на своей коже его теплые губы, горячее дыхание, обжигающие прикосновения языка, она начала расстегивать его жилет, полностью отдавшись во власть чувств и эмоций и совершенно забыв об этой дурацкой двери.
Избавившись от мешающей им одежды, он отпустил Темари на кровать и припал к ее губам. И, лаская языком его рот, она чувствовала едва уловимый вкус саке, забиваемый сладостью выпитого апельсинового сока. Руки Шикамару касались ее тела, не пропуская ни сантиметра невыносимо пылающей кожи, наслаждаясь ее мягкостью, а Темари, вцепившись пальцами ему в плечи, тяжело дышала, выгибаясь в ожидании новых ласк.
Скрипнувшая дверь заставила Шикамару рефлекторно переместиться, закрывая ее тело своим, пряча от посторонних глаз то, что может видеть только он.
- Простите. – Сай даже не подумал отвести взгляд: он как обычно раздражающе «мило» улыбался, а за его спиной маячило что-то знакомо-розовое. – Но дверь была открыта, и мы…
- Выметайся! – прохрипел Шикамару. – Быстро!
- Хорошо-хорошо. До свиданья.
Дверь закрылась.
- Вежливый придурок, - хихикнула Темари, нарушая тишину.
- Точно – придурок. – Шикамару встал с кровати и направился к выходу.
- Ты куда?
- Надо запереть дверь.
Минуты три провозившись с замком, который издавал только тихий скрежет и ни в какую не хотел закрываться, он просто подпер дверь стулом, зафиксировав ручку в одном положении.
- Что? – спросил он у Темари, которая странно смотрела на него, а на ее губах играла загадочная улыбка.
- Я никогда не видела, как ты просто так расхаживаешь… Голый… и такой возбужденный. – Кончик ее языка прошелся по верхней губе.
От этих слов Шикамару забыл, что ему нужно дышать, да и как это делать тоже забыл. Он просто стоял и смотрел на нее.
- И чего ты ждешь? – улыбнулась Темари.

22:50
- Ши… Ши…Шикамару… - сорвался с ее губ тихий шепот. А тело уже не справлялось с растекающимся внутри жидким огнем, и он вырывался наружу в тех местах, где его губы, его руки касались ее кожи.
Он посмотрел на нее и, видя запрокинутую в экстазе голову, закрытые глаза, ладони, сминающие простынь, снова поймал ртом ее грудь, целуя, дразня языком, а его пальцы продолжили свои неторопливые ритмичные движения, заставляя ее стонать от удовольствия.
- Пожалуйста, Шикамару…
- Да… - прошептал он, не в силах больше сдерживать бушующее внутри пламя. –Сейчас, Темари… Сейчас…
И в этот момент стены начали сотрясаться, и жуткий грохот заполнил все вокруг, казалось, что дом сейчас просто развалится. Глаза Темари недоумевающее распахнулись, и она вцепилась в спину Шикамару.
- Что это?
- Не знаю… Но мне…не нравится. - Слова с трудом вырывались между частыми вдохами. – Совсем не… нравится.
Звенящая тишина навалилась как-то разом, внезапно, и тут же была нарушена топотом бегущих по коридору людей, дерганьем дверной ручки и ударами в дверь.
- Ксо! – Шикамару быстро натягивал одежду, а внутри у него закипала ярость.

23:05
Хьюга серьезно попали. Весь первый этаж был разрушен, остались только стены, а на то, что творилось с мебелью, нельзя было взглянуть без слез: проще выкинуть, чем ремонтировать. И посреди этого разгрома на единственном уцелевшем диване беззаботно дрых Канкуро.
- Боже, - прошептала Темари, с ужасом смотря на светлые волосы той, что лежала рядом с ее братом.
И, обернувшись к Шикамару, она выпалила:
- Я тебе говорила, что надо его спасать. И что теперь? Он что, переспал с Наруто?
- Не надо бросаться такими словами, - раздалось за спиной. – Это вообще-то Ино. Да и насчет «переспал» я сомневаюсь: они оба в дупель пьяные.
- Придурок! – Темари изо всех сил пнула брата, но тот открыл глаза лишь для того, чтобы закрыть их через секунду.
- Вечеринка удалась, - констатировал Наруто и, бросив взгляд на висящую у него на руке Хинату, глаза которой блестели явно от большого количества выпитого, добавил: - Определенно удалась.

23:10
- Кто должен был следить за ним?! – в бешенстве проорал Шикамару.
Десятки глаз выжидающе смотрели на него: по странному стечению обстоятельств, они с Темари оказались самыми трезвыми, и все проблемы, естественно, свалились на Нара.
- Киба… - наконец произнес кто-то из окружающих.
Он сделал глубокий вдох, пытаясь немного успокоиться. На пропавшего пьяного Рок Ли ему было плевать, а вот за сорванную ночь с Темари он был готов убить любого.
- Отлично, и где он? – Виновник всего был найден.
- Они вместе ушли… Ли был совсем невменяемый… Если его не остановить, то он пол Конохи разнесет… Надо искать… – перебивая друг друга заговорили очевидцы.
Шикамару задумался: что-то предпринимать совершенно не хотелось, но и оставить все на самотек было невозможно.
- Значит так, - произнес он и оглядел собравшихся, определяя степень опьянения. – Со мной идут: Темари (не хочется ее брать, но что делать, трезвых-то почти нет), Шино (ну, у этого жуки весь алкоголь уже переработали, не повезло парню: даже напиться не может), Чоджи (он вообще больше ест, чем пьет), Неджи (хозяин, как ни как, контролировал себя), Наруто (странно, но он почему-то почти трезв), Хината (хотя как-то странно она покачивается). Нет, Хината остается. А все остальные за мной.

04:30
- Молодцы! Отличились! Хорошо отдохнули?!
От криков Пятой закладывало уши, а она все продолжала.
- Дом Хьюга наполовину разрушен, еще три здания находятся в плачевном состоянии, и проделана огромная дыра в стене! Зачем вам понадобилось ломать стену Конохи?! Теперь там постоянно должен дежурить отряд охраны. И я вас уверяю, вы все будете принимать в этом участие – с сегодняшнего дня никаких выходных!
Наруто пытался что-то возразить, спорить. Но Шикамару было совсем не до этого, и даже фразу об отсутствии отдыха он пропустил мимо ушей. Его сейчас интересовало только одно: легкое поглаживание его ладони ее пальцем. От этого, казалось бы, простого действия неудовлетворенное желание, пульсирующее глубоко внутри, становилось все более яростным. Сердце начинало стучать быстрей, когда она нежно водила по его руке подушечкой пальца, а когда она вдруг царапала кожу ногтем – просто преставало биться.
- Шесть человек оказались в больнице после ваших похождений! Двое из них высококлассные шиноби. Рок Ли и Кибу я к ним не отношу: эти два идиота завтра будут мучаться только от похмелья. И вам еще повезло: все могло закончиться гораздо хуже!
Она уже жалела, что начала делать это. Ей казалось, что все это будет невинным развлечением, но теперь она просто не могла остановиться: не дотрагиваться до него было невозможно. При каждом прикосновении словно искры проскакивали между ними, и жгучее желание, зародившееся в кончиках пальцев, молнией пронзило Темари и захлестнуло все тело горячей волной.

04:50
- Все! Мне больше нечего сказать! Свободны! – наконец-то закончила свою гневную тираду Пятая, и шиноби двинулись к выходу.
- Шикамару! – уже в дверях окликнула его Цунаде. – Подожди.
Он с сожалением выпустил пальцы, последний раз скользнувшие по его ладони, и, проводив взглядом Темари, обернулся к Хокаге.
- Я вот что хотела у тебя узнать…

04:55
Шикамару оглядел пустой коридор.
«Ушла? Не дождалась? - пронзила его мозг страшная мысль. – Какого черта».
Размышляя о том, что же случилось, он медленно шел к выходу.
Громкий шепот:
- Я думала, что она тебя никогда не отпустит.
Высунувшаяся из открытой двери рука затащила его внутрь, и ее губы прижались к его губам.
- Здесь даже есть кровать… - прошептала Темари, на секунду прерывая поцелуй.
- К черту кровать…
Он сделал пару шагов, прижимая ее к стене, а его дрожащие от желания руки уже задирали ее платье и стаскивали стринги.
- Ооо… Так?.. – выдохнула она, расстегивая его брюки.
Не отрываясь от ее губ, Шикамару сжал ее бедра, немного приподнимая ее вверх, и ноги Темари обвились вокруг его спины, а руки обхватили шею, еще сильнее притягивая его к себе.
- ЧТО?!! – изумленно раздалось от двери.
Шикамару замер, в ужасе зажмурившись: не узнать этот голос, сотни раз отправлявший его на задание, было невозможно даже в такой ситуации. Он смог открыть глаза, только снова услышав гневные слова Пятой:
- Что вы здесь делайте, я спрашиваю?
Темари испугано смотрела на нее, а он не мог, да и не хотел обернуться.
«А так не понятно? Что я могу делать со спущенными штанами?» - промелькнуло у него в голове. А надеть их было невозможно…
- Убери ноги, - шепнул он одними губами.
Она непонимающее уставилась на него, но все-таки отпустила ноги на пол. Шикамару моментально снял руки с ее бедер, натянул брюки, и, застегивая их, повернулся лицом к «врагу» (свой тыл он показал уже во всей красе). Зря он это сделал. Молния никак не хотела работать, ее заело, и он, как дурак, молча стоял перед Хокаге судорожно застегивая штаны.
- ВОН!!!
И проводив взглядом, ярко-красного Шикамару и слегка порозовевшую Темари, пулей вылетевших из комнаты, Цунаде улыбнулась: «Молодежь…»

05:10
Они остановились только тогда, когда выскочили на улицу, и Темари, прислонившись к стене, расхохоталась.
- Дура! – Шикамару было не до смеха. – Нашла куда зайти… В спальню Пятой…
- Откуда же мне было знать? – ответила она, когда приступ веселья прошел. – Ты и сам хорош: мог бы сообразить.
- Мне было не до этого, – обиженно сказал он.
Ему действительно было не до этого. Тогда он думал о том же, о чем и сейчас, о том, что он хочет сделать с ней. Но тогда хотя бы была надежда, а сейчас – уже нет: оставалось меньше часа – и Темари снова уйдет.
- Не расстраивайся. – Она коснулась губами его щеки.
- Тебе хорошо говорить, а мне еще работать с ней. Я умру от стыда.
- Да ладно, все обойдется, - улыбнулась она. – Пойдем, мне пора собираться.
Темари не сказала ему об одном, о том, что они забыли в комнате Хокаге. Хотя та, возможно, решит и не упоминать об этом…

05:55
- До свидания, Шикамару.
Грустно, как же грустно было прощаться с ней. Когда они теперь встретятся снова? Да еще так официально, сухо прощаться…
Шикамару взглянул на Канкуро, который с умирающим видом подпирал ворота Конохи: на его физиономии были отчетливо видны следы вчерашней пьянки, а глаза были закрыты.
«А, черт…» - с такой мыслью он шагнул к Темари и поцеловал ее, притягивая к себе.
- Бака… - шепнула она, но не прервала поцелуй.
Бесконечно долгий, бесконечно нежный, бесконечно чувственный, бесконечно…
Кровь снова быстрее побежала по венам. А желание, которое Шикамару пытался загнать куда подальше, вырвалось из под контроля, сжигая разум, сдержанность, логику, оставляя только одно…
- Я люблю тебя… - прошептал он, отрываясь от ее губ, отступая назад.
- Я тоже… люблю тебя…
И улыбнувшись ему:
- До встречи…
А затем дав хорошего тумака брату:
- Пошли, алкоголик.

Два дня спустя.
- Больше никаких дел у тебя в Суне не будет, и на следующий день ты отправишься назад в Коноху.
Пожалуй, впервые в своей жизни Шикамару с энтузиазмом принимал миссию. Один день и одна ночь в Суне, один день и одна ночь с ней. Что может быть лучше?
Он только кивал, слушая слова Хокаге.
- И вот еще, в прошлый раз Темари забыла здесь кое-что, вернешь ей, - сказала Пятая, протягивая ему небольшой сверток.
И когда он уже выходил, добавила, улыбаясь:
- Впрочем, и сам можешь взглянуть.

- Твою мать! – Шикамару потрясенно смотрел на лежавшие в его ладони стринги.
Вздохнув, он завернул их обратно в бумагу и сунул в карман. А затем улыбнулся, предвкушая встречу с Темари, уверенный, что они наконец-то сделаю то, что не удалось в прошлый раз.

И автор не будет его разочаровывать.

---

Вспомнилось тут...

Коментарий Tadanori к одному моему древнему фику.

Во-вторых, с чего так озверел Саске? далась ему Коноха... (с) Tadanori полная версия здесь

Кишимото ответил на этот вопрос в 402 главе ))))))

какие глазки...

И раз уж одна моя бредовая мысль сбылась (ну он же ополчился на Коноху), то теперь я буду ждать хентай Шикамару/Темари в манге Можно ведь хоть помечтать немного ))

P.S. А вообще, ну и муть эта манга. Меня уже тошнит от Итачи (((

---

Приветствие нового ПЧ

Приветствую, DreamerNat.
Надеюсь, хоть что-то здесь покажется интересным.

Ну, и вот... картинка.

---

А все было просто

Сперто у [L]~Saturn~[/L]

Я проверил свои знания русского языка и получил пятерку. Сходи, проверься?

Жаль, что моя училка по русскому этого не знала ((

---

Н2О девиз не наш - наш C2H5OH!

Сегодня - День химика!



Поздравляю себя, всех причастных и непричастных тоже =)

---

Очередная х...ня

Автор: THEsud
Бета: amnezia
Название: Пятая попытка
Пэйринг/Персонажи: Шикамару/Темари
Рейтинг: R
Жанр: романтика, юмор
Предупреждения: возможно ООС
Статус: закончен
Дисклеймер: все принадлежит Кишимото
Размещение: да пожалуйста, только с автором
От автора: это было написано после прочтения вот этого фанфика мозг лучше оставить здесь (с автором согласовано) и последующего весьма интересного разговора. Ванна, слово «мыть», как и сам процесс мытья, девственность и всякие "романтишные" атрибуты были обязательными условиями. Необходимо было как можно более точно следовать первоисточнику, но я не смогла - совесть не позволила так издеваться над ними. Бред? Да, я и не отрицаю.

Пять катастрофически ужасных дней и пара десятков просто ужасных, и все за последние три месяца. Для Шикамару, любившего спокойствие и постоянство, это было слишком много. Его никогда и ничто так не нервировало, не выводило из себя кроме нее. Девушки с самодовольной ехидной ухмылкой, с острым, как лезвие куная, языком, с ударом такой силы, что невозможно удержаться на ногах, а если в руках у нее еще и веер… Но он знал, что она может быть и другой: ее искренняя сияющая улыбка ослепляла; язык, нежно скользящий по его губам, и ладони, мягко касающиеся его кожи, медленно сводили с ума. Она раздражала его и иногда даже пугала. Она заставляла бешено биться его сердце и занимала все его мысли. Она была слишком противоречива. Она была слишком проблематична. Шикамару тяжело вздохнул. Она была виновата во всех его бедах.
Хотя за то, с чего все началось, ответственны были Хокаге и Казекаге, в чьи головы взбрела бредовая идея по обмену опытом между селениями. Затем Рок Ли, умудрившийся напиться во время прощального вечера и разнести единственную гостиницу Конохи. И какой идиот додумался проводить это мероприятия в гостиничном баре? Но последний гвоздь в крышку гроба забила Цунаде. Да, Шикамару любил комфорт, ведь пофигизм совсем не подразумевает аскетизм, и лениться, знаете ли, гораздо приятней со всеми удобствами. Да, в его квартире было несколько спален. А что, нужно было как Наруто до сих пор жить в одной комнате? Но это совсем не означало, что родственничков Гаары надо было подселять именно к нему. Приказы не обсуждаются, да и обсуждать их с Пятой, находящейся в таком состоянии, было весьма опасно, но он все равно попытался –безрезультатно, впрочем.
Ах да, был еще Канкуро – бесстрашный великий шиноби Суны, который не смог продержаться в их деревне дольше месяца и постыдно сбежал домой от тройки генинов, споривших со своим сенсеем по любому поводу и на все имевших свое мнение, и от Ино, положившей на него глаз (хотя в данном случае его можно было понять). И почему-то никто не подумал, что жить вдвоем с девушкой не совсем прилично, никто не предложил переселить ее куда-нибудь. Шикамару хотел сам поговорить с Хокаге, но все время откладывал, оправдываясь перед самим собой тем, что ему лень, но прекрасно зная, что ему просто не хочется этого делать. Видеть ее ежедневно, слушать ее язвительные замечания, не смыкать ночами глаз, зная, что она спит за стенкой – было трудно, но без всего этого было уже просто невозможно.
Нет, определенно, во всем была виновата одна она. Темари заставляла его чувствовать себя полным идиотом: только с ней он не мог найти слов для ответа, только с ней мысли из его головы куда-то улетучивались, только с ней он постоянно делал глупости.
А как иначе можно назвать ту дурацкую драку с Саем, да еще на глазах у всех? Он до сих пор помнил удивленные, недоумевающие взгляды присутствующих, ведь до этого никто не видел его взбешенным. Если слова «Шикамару, а какие девушки лучше в постели: из Конохи или Суны?» он еще смог проигнорировать, неопределенно пожав плечами, то на удивлено-насмешливое «Так она что тебе еще не дала?» ответил кулаком, причем не один раз, пока его не оттащили. До такого он еще никогда не опускался. Но, даже зная привычку Сая задавать неудобные вопросы, с целью изучения эмоций людей, понимая, что тот сделал это намерено, Шикамару не мог сдержаться и не врезать ему.
И с ней он постоянно сам себя выставлял дураком, но хорошо хоть наедине, и никто больше этого не видел. А что до Темари, так она, похоже, таковым его и считала, и даже не пыталась скрывать свое отношение.
Первый поцелуй. Ну, если это можно назвать поцелуем. Он сам даже толком ничего не понял за то короткое мгновение между прикосновением к ее губам (ее лицо было так близко, и сделать это показалось таким естественным) и ударом в челюсть. Раньше Шикамару всегда считал, что девушки в подобных ситуациях дают пощечины. Оказалось – нет. Ну, по крайне мере не эта девушка.
Вторая попытка вышла удачнее, но не намного. А ведь у него был план, придуманный на скорую руку пока они шли с вечеринки в честь дня рождения Ино: он решил, что пьяная Темари будет немного покладистей. Ага, как же. Хотя поцелуй длился уже намного дольше, и она сама (сама!) скользнула языком ему в рот. Но вот закончилось все гораздо хуже: к кулаку присоединилось колено, бьющее в пах, а затем, когда он, скрючившись, пытался прийти в себя, то получил еще и веером по голове.
Третий раз был самым спокойным, и Шикамару обошелся без телесных повреждений. Но только потому, что она спала. Ну да, спала на диване в гостиной в неудобной позе, вымотавшись на очередной тренировке. Темари была в этот момент так безмятежна и так прекрасна, что он не смог удержаться. Она даже не проснулась (куноичи называется), а он нежно ласкал ее мягкие губы, мучительно боясь, что вот сейчас она откроет глаза и все кончится, но все равно не мог остановиться. Он резко отпрыгнул от нее, когда случайно задел прислоненный к спинке дивана веер, и тот с жутким грохотом упал на пол. Но даже тогда Темари не проснулась.
А после четвертого, последнего их поцелуя Шикамару трусливо сбежал. Нет, официально он ушел на задание – вот только начало миссии было запланировано на двенадцать, а из дома он смылся в пять утра, до ужаса опасаясь встречи с ней. Теперь, спустя неделю, он возвращался назад, размышляя о том, что его там ждет, и сам не зная, чего больше боится: какой-то реакции с ее стороны или обычного «мы делаем вид, что ничего не случилось». А что, собственно, произошло? Первый раз не стоил внимания, во второй она, наверное, была слишком пьяна, а о третьем вообще не знала. Но вот последний…
Шикамару облегченно вздохнул. Темари явно тоже была на миссии, иначе на кухне не царил бы такой идеальный порядок. Там всегда был развал: ему было лень убирать, а она терпеть не могла домашнюю работу, и более-менее приличный вид стол и раковина приобретали только тогда, когда они уходили на задания, оставляя дом надолго. Значит, выяснение отношений или холодное молчание откладывались на неопределенный срок. Закинув вещи в комнату, он направился в ванную, предвкушая, как будет лежать в горячей воде, наслаждаясь тишиной и покоем.

Как все проблематично… Как же ее раздражала, нет, даже безумно бесила данная фраза. Иногда ей казалось, что он не знает других слов, а иногда, что он специально делает так, чтобы позлить ее. И это получалось: в ответ на такое Темари почти всегда говорила колкость, оставляя за собой последнее слово. Шикамару ее нервировал. После ее позорной и унизительной «победы» над ним на экзамене она его ненавидела, но просто не могла не уважать. Она называла его слабаком, размазней и плаксой, когда злилась или просто хотела съязвить, но на самом деле она давно так не считала. Ей хотелось треснуть его посильней, чтобы убрать вечную скуку и недовольство с его физиономии, но еще сильней ей хотелось стереть все это поцелуем. В общем, ситуация, сложившаяся на сегодняшний день была именно такой – проблематичной.
И ничего этого не было бы, если бы не чертов Гаара, который придумал эту чехарду между селениями. Интересно, что бы сказала Цунаде, если бы знала правду: зачем ему это было нужно. Хотя может она и в курсе, ведь присутствие Рок Ли в Суне было обязательным условием обмена. Так, благодаря своему братцу, она оказалась в Конохе, где именно сейчас затеяли реконструкцию единственной гостиницы, и негде было поселиться кроме как у этого… Темари тогда начала было высказывать Хокаге все, что думает, но Канкуро своим ехидным: «А какое тебе, собственно, дело до этого Нара, что ты так возмущаешься?» – заставил ее захлопнуть рот. Легкую загадочную улыбку Пятой она помнила до сих пор.
А сам Канкуро в итоге бросил ее здесь одну, вернувшись (ха, да просто сбежав, поджав хвост) в Суну. Поняв, что она теперь останется один на один с Шикамару, Темари готова была последовать за братом, но Гаара, умолявший чуть ли не на коленях, вынудил ее остаться. И теперь они жили вдвоем. Хотя Цунаде все же позаботилась о ее (или может его) репутации, предложив ей переехать, а она, взвесив все «за» и «против», отказалась. Но Шикамару знать об этом было совсем необязательно. Он бы спросил «почему». И чтобы она ему ответила? Что не хочет терять такой замечательный объект для насмешек? Что хочет продолжать ловить его взгляды? Что хочет смотреть ночью в потолок и думать о нем, спящем в соседней комнате? Что хочет видеть его ежедневно? Нет, ему определенно лучше не знать. Поэтому она продолжала периодически напоминать ему, как отвратительно с ним жить.
Шикамару сводил ее с ума. Темари часто не могла понять его и не могла понять свое отношение к нему. Стоило только решить, что он абсолютно неинтересный, вечно скучающий лентяй, которому ни до чего нет дела, которому на все наплевать, и он тут же выкидывал что-нибудь такое, неожиданное и непредсказуемое, отчего все у нее внутри переворачивалось.
За нее еще никто и никогда не заступался. Даже братья считали, что она достаточно сильна, чтобы самостоятельно дать отпор любому. Да если бы кто-то намекнул, что она нуждается в защите, то Темари убила бы его на месте, ну или, по крайней мере, покалечила. Но когда это сделал он, ей было так приятно и радостно, что это даже пугало, хотелось испытывать привычное раздражение, но не получалось. И ведь она даже толком не знала, в чем там было дело: так, случайные сплетни и домыслы о каких-то «девушках из Суны». А вот Шикамару она ехидно сказала, что если он будет так себя вести, то потеряет статус самого нудного и скучного парня Конохи, и что синяк на его унылой физиономии совсем не смотрится. Он же, как обычно, только кисло поморщился и промолчал. Ну конечно, спорить с женщиной – ниже его достоинства.
Потом Шикамару ее поцеловал. Темари тогда склонилась над ним, шепча что-то зловещим голосом. Она даже не помнила что, но вряд ли приятное для него. Она помнила только его взгляд, наступившую внезапно тишину и легкое осторожное прикосновение губ. И она повела себя как полная дура – она ему просто врезала. Почему? Нет, не от злости или протеста, скорее от неожиданности. Хотя всего секунду назад Темари сама хотела поцеловать его, потому что не верила, что Шикамару когда-нибудь наберется смелости. В итоге он решился, а она все испортила.
В следующий раз было еще хуже. Не поцелуй – он-то как раз был просто замечательным, а снова ее идиотский поступок. Теплые мягкие губы на ее губах, пальцы, сжимающие ее запястья (он явно решил подстраховаться), и она сама не заметила, как ее язык оказался у него во рту. Но когда Шикамару отпустил ее руки, и его ладони нетерпеливо заскользили по ее бедрам, поднимая вверх подол, словно сработал какой-то рефлекс, в голове щелкнуло: «Слишком быстро» – и он уже лежал на полу. Только позже Темари поняла, что хотя оттуда ему и было прекрасно видно все у нее под платьем, он вряд ли куда-то смотрел: ему было просто не до того, коленом-то она ударила со всей силы. Но тогда ей так не показалось, и на голову Шикамару обрушился еще и веер.
Она не думала, что он попытается еще, но он снова ее удивил. Ее разбудило горячее дыхание на щеке, и Темари знала, что это он, даже не открывая глаз. Она наслаждалась ласковыми прикосновениями его губ, пытаясь дышать спокойно и ровно. Как оказалось, это было просто невозможно – сдерживать рвущиеся наружу чувства. Она уже почти решилась обнять его, притянуть к себе. Но поздно, грохот упавшего веера – и Шикамару уже нет рядом, а ее глаза по-прежнему закрыты.
Последний поцелуй. Больше, чем просто поцелуй… Прошла уже неделя, но сердце до сих пор сладко замирало, стоило только вспомнить о нем. И Темари это нервировало. Потому что после случившегося, он уже не сможет делать вид, что все как обычно, что ничего и не произошло. Хотя, может, он и не делал вид, а, действительно, так считал. Первого поцелуя практически не было, во время второго он был пьян (она не думала, что настолько, чтобы ничего не помнить, но вдруг, да еще и удар по голове), а третий был односторонним, и Шикамару не догадывался, что она знает о нем. Но последний проигнорировать было просто невозможно…
Сейчас она шла домой с тренировки. «Домой» - как странно это звучит, но Темари уже считала это место именно домом, как бы это не было неприятно временами. Да, там были насмешки и ледяное молчание, ехидные замечания и непонятное бурчание в ответ, были ссоры и даже драки (ну, это только с ее стороны всего два раза, но были ведь). Но там были и рассветы, когда ответом на ее «Доброе утро» была искренняя улыбка, а не «угу» под нос самому себе, были спокойные вечера, когда они просто тихо сидели, занимаясь каждый своим делом, но сидели вместе, и были поцелуи. Был последний поцелуй…
Темари вошла во встретивший ее тишиной дом. Она и не ждала его сегодня. Она вообще его не ждала, но только почему-то навела идеальный порядок, лишь бы заняться хоть чем-то, а не просто сидеть и смотреть на дверь, гадая, что он скажет, что сделает. Хотя, зная Шикамару – ничего, скорее всего. И от таких размышлений становилось только хуже. Поставив веер у стены, и тряхнув головой, словно пытаясь отогнать невеселые мысли, Темари распахнула дверь в ванную комнату.

- Ооооо… - только и смогла выдавить она, увидев стоящего к ней задом Шикамару… Голого Шикамару.
- Какого черта?!
Он аж подпрыгнул от неожиданности и, схватив первое попавшееся под руку полотенце, попытался им прикрыться. К несчастью оно было слишком маленьким, поэтому пришлось искать другое. Зато Темари успела хорошо все рассмотреть. Жаль только, что он не повернулся к ней лицом (хотя ее интересовало отнюдь не лицо), но и так было весьма неплохо.
- Тебя не учили стучаться?! – нервно выпалил Шикамару и, наконец-то справившись с полотенцем, развернулся к ней.
На его скулах горели ярко-красные пятна, но при виде улыбки Темари, лицо стало уже полностью пунцовым. А она не могла прекратить улыбаться, даже понимая, что его это жутко злит. Просто потому, что Шикамару в гневе, почти голый, да еще и с распущенными лохматыми волосам – это такое нереальное и такое великолепное зрелище. И видя, что ее все это только веселит, и что она не собирается прекращать смотреть на него, он уже практически заорал:
- Ты так и будешь тут стоять?! Могла уже давно выйти!
- Я могла бы и вообще не входить, если бы ты поставил замок, - усмехнулась Темари.
- У меня не было необходимости запираться, пока ты здесь не поселилась, - довольно грубо отрезал он.
Шикамару не мог успокоиться. Она переводила взгляд с его лица на грудь, на живот, на полотенце (ему казалось, что она видит насквозь), на ноги, а затем снова на лицо, чтобы через секунду начать все сначала. Это его безумно раздражало и… Он скрипнул зубами от злости… Так же безумно возбуждало. А сейчас это было совсем не кстати. Да еще чертов замок. Шикамару не ставил его по одной причине, надеясь однажды «случайно» зайти, увидеть ее. И что в итоге?
- Ты, оказывается, умеешь хамить. Тебя достаточно всего лишь раздеть для этого.
Темари произнесла эти слова, машинально, сказалась привычка язвить ему по малейшему поводу. Думала она в этот момент совершенно о другом. О том, как он выглядит без одежды, и о том, что от него невозможно оторвать взгляд. Ничего особенного в принципе, но так притягивающее … Она зажмурилась на мгновенье… Так возбуждающе. Хотелось коснуться его, как тогда, ночью.
- Может быть, ты все-таки уйдешь? – Шикамару не мог больше находиться рядом с ней.
- Выгоняешь? – Она приподняла бровь и улыбнулась. – А я хотела помочь тебе вымыться…
Это должно было прозвучать ехидно, насмешливо, да как угодно, но только не так… Не тихо с каким-то странным придыханием в конце, не жалобно и уж тем более не просяще. Улыбка медленно сползала с лица Темари, и, глядя на Шикамару, она видела те же чувства, что бушевали внутри нее самой: испуг, неверие, растерянность, желание. Нужно было срочно исправлять ситуацию.
- Ну, так что?
Лучше бы она молчала. Не было даже намека на иронию, голос просто отказался ей подчиняться. Да она чуть ли не умоляла его…
Тишина стала почти осязаемой.
Они смотрели друг на друга.
Одна и та же мысль судорожно билась в головах: «Откажись. Откажись. Откажись».
«Откажись. Пожалуйста… Я не хотела говорить это… Пожалуйста. Откажись…»
«Откажись… Ты не так все понял. Она не станет. Унизит в очередной раз… Это просто. Скажи, что справишься сам… Откажись».
- Сссс…спасибо… - Шикамару шумно сглотнул. – Я саа…Я сааа… сааа… гласен…
«Дурак… Зачем?.. Она рассмеется сейчас… Зачем?»
- Тогда раздевайся.
Она смогла, сказала, как бы ни было страшно. И после этой фразы сразу стало легче: отступать некуда, шиноби не берут свои слова назад, остается только идти вперед, и не жалко и испугано, а с гордо поднятой головой, как она делала всегда. А настороженно-изумленный взгляд Шикамару еще больше укрепил ее решимость.
- Тебе помочь? – ухмыльнулась Темари. – Ты такой тормоз, что не можешь снять полотенце самостоятельно?
Ничего, что голос чуть дрогнул, он этого все равно не заметил. Шикамару среагировал только тогда, когда она сделала шаг к нему и протянула руку – он моментально отступил назад.
- Передумал?
«Издевка, как всегда издевка. Я не струшу перед женщиной, а перед этой женщиной тем более. Надо заставить ее отказаться от этой идеи».
- Нет. Я просто хотел принять ванну, полежать немного. – Ну ладно, хоть голос не подвел, как обычно спокойный и равнодушный. – Ты же не будешь ждать?
- Почему бы и нет?
И тут до нее дошло, чего он хотел добиться. А Темари все это уже начинало нравиться. Щекочущая пустота в животе скручивалась в тугой комок и опускалась все ниже, сердце готово было выпрыгнуть из груди, ладони покрылись испариной – она просто банально его хотела. И он, кстати, тоже: полотенце мало что могло скрыть. Так зачем сопротивляться собственным желаниям? Тем более, если можно попутно еще и подразнить этого заносчивого засранца, ее любимого (ну себе-то она могла в этом признаться) заносчивого засранца. Темари улыбнулась и добавила:
- Я могу присоединиться к тебе…
Шикамару жадно глотал открытым ртом воздух, пытаясь придти в себя после такого заявления. А затем сделал единственно-возможное в данной ситуации (ну, был еще большой соблазн сбежать, но он мужественно его поборол) – снял полотенце и неуклюже плюхнулся в ванну. Будь, что будет – но уступать девушке он не собирался. Единственное о чем он сейчас жалел – это отсутствие пены, которая хотя бы что-то скрыла, а в прозрачной воде было видно абсолютно все. И Темари, разумеется, смотрела. Но пена – это слишком по-женски.
Она вздрогнула, когда его тихий, но спокойный голос (ему уже нечего было терять) отвлек ее от созерцания… И весьма интересного созерцания, между прочим, вот только вода сильно искажала.
- Я жду.
Тут же, стоило только Шикамару проявить хоть немного уверенности, ее начали мучить сомнения, но Темари затолкала их подальше и, отвернувшись от него, начала раздеваться. А он смотрел на нее и, затаив дыхание, провожал взглядом каждый снимаемый предмет одежды. Изящный изгиб спины, хотелось провести по ней пальцами, губами; плавные линии бедер, таких манящих, таких желанных; силуэт груди, увиденной только тогда, когда Темари подняла руки, чтобы распустить волосы – все это дико возбуждало. А что же будет, когда он дотронется до нее? Шикамару чуть не застонал от разочарования, когда она опустилась в воду, так и не повернувшись к нему лицом. Но когда она села, прижавшись спиной к его груди, откинув назад голову, положив руки ему на бедра, то стон он сдержать уже не смог.
Внутри все сжалось, когда ладони легли ей на живот, жар его пальцев проникал сквозь кожу, смешиваясь с полыхающим внутри нее огнем, его дыхание обжигало. Нежность, блаженство и желание разливались по венам, медленно доходя до мозга, изгоняя все мысли, все тревоги и страхи. Темари готова была лежать так вечно, в его объятиях, ощущая каждый удар его сердца, каждый вдох, растворяясь в этой чувственной атмосфере.
Шикамару никогда не думал, что его первый раз будет таким. Если честно, он вообще был не уверен, что что-то будет, все еще опасаясь, что она сейчас скажет очередную колкость, ухмыльнется и уйдет. А ему тогда останется только одно – утопиться в собственной ванне.
Все происходило слишком неправильно, слишком нелогично, слишком нелепо совершенно не так, как он представлял себе. В идеале первый раз должен был быть спокойным, романтичным и в кровати, черт возьми. Ну, или они могли быть немного пьяными, тогда все произошло бы более сумбурно, но не до такой же степени (хотя этот вариант он уже пробовал, и неудачно), или после совместной миссии, где-нибудь в лесу, под звездами. Но реальность его слегка пугала. Радовало одно – девушка все-таки была та же, что и в мечтах.
Шикамару прижимал ее к себе, казалось, еще немного и от наслаждения он сам превратится в жидкость, растечется по поверхности воды. Он уже забыл, что хотел принять ванну, чтобы дать отдохнуть уставшим мышцам – сейчас он их просто не ощущал, так они были расслаблены. Хотя нет, одна (или сколько их там, он никогда не задумывался над этим вопросом), наоборот, была слишком напряжена. И его смущало то, что Темари тоже это чувствовала, просто не могла не чувствовать. Правда она должна была понять и раньше: во время их последнего «поцелуя» на кухне не заметить, что он ее хочет, было абсолютно невозможно.

Жарко. Душно. Не спасали даже открытые настежь окна. Надвигалась гроза. А еще страшно хотелось пить, и Шикамару встал с кровати и, как был босиком и в одних трусах, потащился на кухню.
Темно. Туча в пол неба скрыла луну и звезды. Только свет далекого уличного фонаря рассеивал мрак.
Тихо. Казалось, что все замерло в ожидании бури.
Легкое шлепанье босых ног заставило его остановиться в дверях, а силуэт, возникший на фоне высокого, почти во всю стену окна, вынудил схватиться рукой за косяк: на какое-то мгновенье ему показалось, что на ней нет одежды. Хотя короткие шорты и майка тоже мало что скрывали. Во рту совсем пересохло, а в голове мелькали какие-то обрывки мыслей. «Нет веера… Я мужчина… Я сильней… Не позволю бить меня снова…» А потом и это смыло волной желания.
Сделав пару шагов, Темари застыла, глядя на стоящего в дверях Шикамару. Она просто физически ощущала на себе его прожигающий насквозь взгляд, под действием которого начала отступать назад, сама не понимая зачем. А он уже стоял рядом. Вынув стакан из ее пальцев, Шикамару залпом выпил воду и, швырнув мешающую посудину на стол, притянул Темари к себе, впиваясь в ее губы. Не было ни нежности, ни осторожности, ни мягкости прошлых поцелуев, только жадность и требовательность. Он целовал ее так, словно хотел впитать в себя всю без остатка. Настойчиво раздвинув ее губы, он проник языком в теплоту ее рта, почувствовав, как напряглось ее тело под его руками. Она странно всхлипнула и ответила на поцелуй, легко скользнув кончиком языка по его губам. Эта ласка, тонкие пальцы, мягко движущиеся по его шее, заставили его ослабить натиск, и теперь оставались только нежность горячих губ, только ее ладони скользящие по его коже и ее кожа под его ладонями.
Темари чувствовала его возбуждение: твердое горячее доказательство его желания упиралось ей в живот, и с каждой секундой давление усиливалось, потому что Шикамару прижимал ее к себе все сильней и теснее. Дрожь пробежала по ее телу, когда он оторвался от ее рта и коснулся губами шеи, захватывая и всасывая кожу, прихватывая ее зубами. Услышав ее короткий тихий стон, Шикамару дернулся, его напряженная плоть скользнула по ее животу, и острое наслаждение пронзило каждую клетку, каждый нерв. Он уже не мог остановиться – он просто терся об нее, отчего возбуждение становилось болезненным, но таким сладким.
Яркая вспышка молнии. Глухой гром пока еще где-то вдалеке.
Шикамару снова нашел ее губы, целуя, горячо, глубоко, ненасытно. Он обхватил ее грудь, сквозь тонкую ткань ощущая жар ее кожи и затвердевший острый сосок под его ладонью. Но этого было мало. Он поднял ее майку, касаясь уже обнаженного тела, и, слегка сжав упругую плоть, коснулся большим пальцем соска, с наслаждением слушая вырвавшийся из горла Темари вскрик. Но, когда она выгнулась навстречу ему, снова прижавшись животом к его паху, он застонал уже сам.
Резкий порыв ветра с грохотом захлопнул окно. И этот звук эхом отдавался в голове Шикамару, все усиливаясь и усиливаясь. Тяжело и хрипло дыша, он смотрел на Темари, и когда очередная молния на секунду озарила ее лицо ярким светом, увидел промелькнувшее в ее глазах замешательство и еще что-то непонятное. Но Шикамару было достаточно и этого – он в панике вылетел из кухни. Через три часа раздумий эта паника усилилась многократно, превратилась в ужас, и он позорно сбежал, боясь объяснений…

Продолжать так сидеть было восхитительно, сладостно, чудесно, но невыносимо. Тем более, после того как он вспомнил ту ночь. Ночь, когда он вел себя как полный придурок. Но сейчас это было неважно. Сейчас для него имела значение только ее спина, тесно прижатая к его груди, только ее немного сбивчивое дыхание, только ее пальцы, еле ощутимо касающиеся его ноги. Шикамару прижался губами к ее волосам, а его рука скользнула вверх, обхватив грудь, наслаждаясь ее приятной тяжестью, мягкостью кожи и ударами сердца, которое, казалось, очутилось прямо у него в ладони. Но еще чудеснее было почувствовать, как оно остановилось на секунду, когда пальцы нежно сжали сосок, а потом забилось с удвоенной силой.
Темари уже практически задыхалась: такие вроде бы простые и легкие ласки лишали ее воли. Еще немного и она не выдержит, обернется и поцелует его, а дальше будет уже не остановиться. Ну, если, конечно, он не остановится сам, как сделал это тогда. Она так и не могла понять почему… И именно поэтому она и хотела помучить его, хоть немного отплатить за ту ночь, но Шикамару все больше перехватывал инициативу, заставляя ее терять голову. Она непроизвольно выгнулась, когда его вторая ладонь двинулась вниз и замерла у нее между ног. Если бы он не помедлил, то Темари бы сдалась, наплевав на все. Но эта секундная задержка – и она смогла, решилась.
- Я, кажется, должна была тебя мыть?
Фраза прозвучала так, как нужно, ехидно и с легкой издевкой. И, как она и подозревала, Шикамару сразу же запаниковал и убрал руки.
- Я не думаю, что…
- Зато я думаю. Если я сказала, то сделаю, даже если мне придется тебя связать. – Темари отстранилась от него. – Давай поворачивайся спиной.
Он сделал то, что она хотела, не желая показывать свой страх перед девушкой, а в голову в это время лезло что-то дурацкое насчет «связать»: она вполне могла это сделать, и, боже, он был бы не против. Шикамару просто стоял, слушая, как она перебирает что-то на полке, и ждал ее прикосновения. Ждал, но все равно вздрогнул, когда ее ладони с холодным гелем (или он был холодным только для его горящей кожи) опустились ему на шею и начала медленно двигаться, массируя плечи.
- Какого черта?! – Шикамару дернулся, пытаясь сбросить ее руки. – Что ты делаешь?! Почему ромашка?!
- Какая разница? – Пальцы крепко сжали его плечи, не давая обернуться.
- Это женский запах! – Попытки вырваться прекратились, и он практически простонал: – Я не хочу пахнуть как ты…
- Прости, я не подумала, взяла машинально. – Голос Темари был слишком довольным, чтобы поверить в случайность. – Сойдет и этот.
Мысль, что он знает, чем она пахнет, приятно согревала, а ощущение его теплой гладкой кожи под ее руками обжигало и неимоверно возбуждало. Ее ладони скользили по его плечам, рукам, спине; пальцы легко пробежались по ягодицам, которые тут же судорожно сжались, а затем по бедрам. Темари шагнула вперед и обняла его, прижавшись к спине, а руки уже гладили его грудь и живот, чувствуя, как напрягаются мышцы от ее прикосновений. Шикамару хрипло дышал и ждал: дотронется ли она до него там. Но она, будто специально, опускала ладонь вниз и снова возвращала назад. Когда ее пальцы легко, мимолетно, словно ненароком, коснулись его возбужденной плоти и сразу же опустились на бедро, нежно его поглаживая, то он разочаровано застонал, а затем резко повернулся к ней лицом.
- Все… Я тоже хочу… - выдохнул он.
- Что? – Его горящие глаза, такие непривычные после вечного равнодушия, заставили ее нервно сглотнуть. – Что… хочешь?..
Но Шикамару молча налил гель в ладонь, положил руки ей на плечи и криво улыбнулся:
- Вот это…
Он касался ее везде, пальцы скользили по рукам, по спине, по животу, по бедрам, лаская, изучая, запоминая. Темари таяла под его ладонями, кожа горела от его мягких прикосновений. Она хотела так же дотрагиваться до него, но Шикамару лишь покачал головой, останавливая ее руку. Он нежно сжал одну ее грудь, а, услышав ее всхлип, не выдержал и коснулся второй. Пальцы медленно обводили твердые бусинки сосков, а он не мог оторвать взгляд от этого зрелища: он еще ни разу не видел, он только трогал, только чувствовал, и не знал, что может быть прекраснее.
Дыхание Темари участилось, и Шикамару посмотрел на ее лицо, на закрытые глаза, чуть подрагивающие длинные ресницы, приоткрытые губы – все это безумно притягивало. И с тихим стоном он обнял ее, завладел ее ртом и, в последнюю секунду, подумав, что надо бы смыть пену, чтобы целовать уже ее всю, дернул кран, открывая воду.
Ее губы были такими же горячими и нетерпеливыми, как и его. Ее руки так же гладили теплую и скользкую от геля кожу, как и его. Из ее рта вырывались такие же глухие стоны, как и из его. Вода текла, смывая мыло с их тел, а вместе с ним и последние остатки разума и здравого смысла. Осталась только сжигающая страсть, яростное желание, безумное наслаждение. Плоть прижималась к плоти - теплой, упругой, гладкой. Губы прижимались к губам - раскрытым, горячим, жадным.
Поймав последнюю ускользающую мысль о том, что остывшая мыльная вода не лучше место для секса, а они, несомненно, сделают это прямо здесь, если помедлят еще минуту, Темари смогла прошептать:
- Нет… в спальню… пошли в спальню… Шикамару…
От этих слов ноги подогнулись, и если бы он не держал ее, то она просто съехала бы вниз, скользя ладонями по его телу. Поняв это, Шикамару приподнял ее, вынуждая инстинктивно обхватить его ногам за спину, и чуть не уронил, почувствовав трение нежной мягкой кожи внутренней поверхности ее бедер о его бока.
Он нес ее, оставляя мокрые следы на полу, тонкие струйки воды стекали с волос, щекоча спину. Расстояние до ее комнаты казалось бесконечным, а сделать еще несколько шагов до его спальни было просто невозможно. Распахнутая ногой и не закрытая за собой дверь. Шикамару опустил Темари на кровать, и на одеяле начали моментально расплываться мокрые пятна.
Мурашки побежали по ее телу, когда прохладный ветерок из окна коснулся влажной кожи. Но холод тут же сменился обжигающей жарой, когда нависший над ней Шикамару начал убирать губами, слизывать языком капельки воды с ее груди. Контраст между теплотой его рта и мокрыми волосами, скользящими по ней, заставлял ее извиваться в его руках, и она не могла ничего с этим поделать, да и не пыталась, если честно.
Он накрыл губами ее сосок, втягивая его в себя, облизывая языком, а Темари запуталась пальцами в его волосах, не зная, чего больше хочет: заставить его прекратить эту мучительно-прекрасную ласку или прижать его к себе еще сильней. Но эти ощущения отступили на второй план перед другим – перед смелым прикосновением его пальцев к сосредоточию ее желания, там, где было так горячо и так влажно. Шикамару осторожно изучал, гладил, нажимал, а она то тихо всхлипывала, то уже почти кричала, изгибалась дугой, реагируя на каждое движение его пальцев.
Его мысли стали вдруг предельно четкими: он хотел быть лучшим, хотел доставить ей такое удовольствие, чтобы она забыла всех. Темари была слишком красивой, слишком независимой и дерзкой, чтобы надеяться, что он единственный, хотя сейчас это было неважно – сейчас она была с ним. Но была одна проблема – он сам не совсем точно знал, что и главное как надо делать: вся теория вылетела из головы, а то, что осталось казалось каким-то неправильным, и он действовал скорее инстинктивно, следя за ее реакцией. И пока все, вроде бы, удавалось.
Шикамару снова поцеловал ее, одновременно разводя шире ее ноги. Он медленно и осторожно входил в нее, закусив губу от напряжения, а Темари смотрела на него и, когда, не выдержав, он дернулся вперед одним резким толчком, то смогла не зажмуриться и увидеть изумление в его распахнувшихся глазах. «А что ты думал, Шикамару?» Он напряженно замер, тяжело дыша, боясь причинить ей еще большую боль. Но разве это боль для куноичи: одно короткое мгновенье – и она уже отступала, постепенно сменяясь ощущением его жаркой твердости внутри, а когда его губы прижались к ее губам, шепча: «Моя… только моя…», боль ушла окончательно. Осталось лишь безумное желание, не позволяющее просто лежать неподвижно, и Темари обхватила его спину и подалась навстречу, требуя большего.
Почувствовав ее готовность и нетерпение, Шикамару словно очнулся и погрузился в нее еще глубже, застонав от бесподобного тепла и нежности, окруживших его тело. Горячая, подвижная, восхитительная, она была под ним и вокруг него. Сдерживаться было уже невозможно, да и не нужно. Она отвечала на каждое его движение, удары сердца сливались воедино, дыхание стало одним на двоих. Темп все нарастал и нарастал. Тело Темари напряглось, она выгнулась, что есть силы вцепившись пальцами в его плечи, издав громкий стон. И, когда после очередного толчка она в изнеможении рухнула на кровать, тяжело дыша, с губ Шикамару сорвался стон облегчения, безумно сладкая дрожь наслаждения пробежала по телу, и он опустился на нее, придавливая своим весом, не в силах пошевелиться, сменить положение.
Он смог наконец-то нормально вдохнуть и перекатился немного в сторону, все так же сжимая Темари в своих объятьях. Ее ухо было прямо перед ним, и Шикамару коснулся его губами и, обводя языком его изгибы, думал о том, что теперь он в ловушке. Эта девушка завладела им полностью: его телом, его сердцем, его разумом. Нет, он и раньше знал, но сегодня крышка захлопнулась, и он подозревал, что уже навсегда.
Сердце бешено билось в груди и никак не хотело успокаиваться, а теплое дыхание на ее ухе и ласковые влажные прикосновения нисколько этому не способствовали. Шикамару сводил ее с ума, точнее уже свел: она совершенно теряла голову, стоило только ему прикоснуться к ней, да достаточно было просто что-то сказать, посмотреть. Темари повернулась к нему лицом и наткнулась как раз на такой взгляд: нежный, чувственный, любящий… Вот только легкая улыбка была слишком уж самодовольной.
- И это все на что ты способен?
Шикамару в ответ только и смог открыть рот, лихорадочно соображая, что было не так, что он сделал или, наоборот, не сделал, почему ей не понравилось, чем он заслужил ее иронию.
- Да не дергайся ты так, - сжалилась Темари, глядя на его испуганное лицо, касаясь его губ. – Все замечательно. Ты был великолепен.
«Черт, на тебя не угодишь», - подумала она после того, как он начал стремительно краснеть, а затем улыбнулась и добавила:
- Я хотела сказать – только один раз? Или ты способен на большее?
Ну, она прекрасно знала, что он способен: доказательство этого упиралось ей в бедро. Но как бы он не действовал на нее, как бы она не хотела его, как бы она не любила его (почему-то сейчас это стало предельно ясно) – последнее слово она всегда должна была оставить за собой. Легкий толчок ладонью в грудь заставил Шикамару упасть на спину.
- Пойдем ко мне. – Он зябко поежился на мокрых простынях. – Здесь сыро и холодно.
- Ты такой нежный?
Изогнутые в насмешке губы прижались к его губам, проглатывая ответ, а затем скользнули вниз и нашли его ставший невероятно чувствительным сосок. Последней связной мыслью Шикамару было то, что ловушка, в которую он попал, ему безумно нравится, что выбираться он из нее не собирается, и что имя ей – любовь.

---

Одуванчики

Сегодня был паршивый день. Да и вообще вся неделя была очень паршивой, давно такого не случалось. Хотя стоит ли переживать из-за работы? Я и никогда особо не забивала этим голову, но сегодня меня конкретно достали.
Я была нервная, психованная и злая на всех и вся.

А потом были одуванчики…

Первый солнечный день за неделю.
Нельзя упускать такую возможность: рюкзак за спину, ноги на педали и вперед. Жаль, что только я одна так считала, и никто больше не поехал. Ну и ладно.
Двадцать минут, и город остается за спиной. Длинный изнурительный подъем, а затем ЭТО. Сверкающая водная гладь с отражающимся в ней небом с одной стороны и бесконечное желтое море с другой. Я равнодушна к цветам и в букетах, и на клумбах: ну, красиво иногда, но не более. А тут еще и одуванчики – обычные одуванчики. Но когда их так много, это восхитительно и волшебно. Кажется, что солнце светит уже не сверху, а со всех сторон. Лучистый, радостный, жизнеутверждающий ярко-желтый цвет заполнил все вокруг, он заставляет остановиться и просто смотреть.
Почему я раньше никогда не видела этого? Ведь я езжу там постоянно и не первый год, и всегда здесь были только обычные зеленые поля. Хм… Наверное, так было нужно – именно сегодня. И хорошо, что я была одна, иначе все было бы по-другому, буднично, а не так, словно тебя треснули по башке чем-то тяжелым, отчего все дурацкие мысли сразу вылетели из головы, оставив только легкость и какой-то детский восторг.
Потом я съехала с бетонки на дорогу в поле, просто в колею, которая уже начала зарастать. Еще пара недель и по ней уже больше будет не проехать, но пока еще можно нестись среди желтой бесконечности и слушать гул ветра в ушах. А затем остановится, и слушать уже тишину. Тишина и одуванчики – это великолепно.
Обратно той же дорогой, пусть даже и в горку почти весь путь. Потому что ехать как обычно по трассе, глотая выхлопы автомобилей, сегодня не было никакого желания. И при въезде в город уже не было мыслей о работе, о проблемах, да практически никаких мыслей не было, только ощущение свободы и безмятежности. Жаль, что одуванчики цветут не долго.



И уже у самого подъезда на клочке земли, затерянном среди асфальта, меня проводил домой одинокий желтый одуванчик.

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Новые ПЧ... О_о

Добро пожаловать!
У меня нет ничего интересного, но все равно рада видеть =)

С картинками я не слишком дружу, так что не обессудьте.

Tadanori

Не совсем... Но хотя бы Суна.

Мировега

Ну, например, такое.

Прекрасный принц

Воть.

---

Шестое чувство

Странная вещь...

Автор: THEsud
Бета: amnezia
Название: Шестое чувство
Пэйринг/Персонажи: почти все генины Конохи
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Предупреждения: нет
Статус: закончен
Дисклеймер: все принадлежит Кишимото
Размещение: где угодно, но с указанием автора
От автора: многое сильно притянуто за уши, многое выдумано, и я это знаю.

Человеку доступны всего лишь пять чувств. С их помощью он воспринимает окружающий мир, основываясь на них, принимает решения, как обычные повседневные, которых часто и не замечает, так и жизненно важные. Каждый знает их с детства: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. Каждый привык ими пользоваться не задумываясь, даже не осознавая этого.
И шиноби не исключение. Может быть, они чуть выше ценят эти чувства, ведь жизнь и смерть любого ниндзя во многом зависят от них. Вовремя увидеть ловушку; услышать приближение врага; по приносимым ветром запахам понять, что ожидает тебя впереди; ощутить вкус крови во рту – вкус, заставляющий собраться, пробуждающий злость и ярость; почувствовать, как твой кулак коснулся противника раньше, чем ударил он – это непременная составляющая жизни любого шиноби. Но даже они, подобно большинству людей, принимают все как должное.
Хотя есть среди них и те, кто может сказать немного больше, но они обычно молчат.

Неджи любит сидеть с закрытыми глазами. Чаще всего, когда никто не видит. Но иногда, после особо изматывающей тренировки или тяжелого боя, когда нет больше сил, он устало опускает веки, не обращая внимания на окружающих. И тогда ТенТен всегда украдкой наблюдает за ним: он кажется ей таким умиротворенным и безмятежным. А Неджи просто ждет, когда успокоится стянутая, зудящая от слишком долго использования бьякугана кожа, когда утихнет бешеная пульсация в висках, когда в глазах перестанут мелькать зигзаги разных, практически непереносимых человеком, постоянно меняющихся цветов.
Он наслаждается темнотой, ему нравится ничего не видеть. Потому что обычно он видит слишком много. Временами Неджи кажется, что скоро он начнет понимать истинные мысли и чувства людей, замечать каждый, даже самый незначительный жест, каждое мельчайшее движение глаз уже без помощи бьякугана. Поэтому он не хочет смотреть лишний раз, без необходимости. Иногда он просыпается среди ночи от кошмара, повторяющегося снова и снова. Ему снится, что, однажды активировав бьякуган, он не сможет от него избавиться и вынужден будет жить с ним вечно. Постоянно видеть мир в черно-белых тонах с переливающимися цветными всполохами из чудовищного для человеческого глаза спектра. А самое страшное – видеть всегда, даже сквозь веки.
Бьякуган – это великий дар, сила клана Хьюга, хотя мало кто догадывается, какую цену приходится за него платить. Но никто из владеющих им никогда не откажется от него добровольно. И остается только одно – закрывать глаза…

Шино не любит говорить без дела. Да он вообще не любит говорить. Он любит тишину. Вот только он не знает, что это такое.
Когда Шино выпускает своих насекомых, все вокруг слышат монотонный гул, создаваемый тысячами крыльев. Этот звук кажется таким естественным. Команда номер восемь давно привыкла к нему и практически не замечает, а Киба иногда бормочет, что однообразное жужжание клонит его в сон, и демонстративно широко зевает. Для врагов этот звук становится иным: на пол тона выше, слегка вибрирующим, раздражающим. Если слушать его слишком долго, то возникает непреодолимое желание заткнуть уши, избавиться от гудения в голове, и это не дает полностью сосредоточиться на битве.
Шино различает голос каждого отдельного жука, а как иначе можно управлять не только всем роем, но и конкретными насекомыми? Он улавливает их предсмертный писк, вонзающийся острой иглой в его сердце, а в бою они гибнут десятками, сотнями. Когда сражение закончено, а уставшие жуки возвращаются к хозяину и начинают поглощать последние остатки его чакры, ему кажется, что из каждой клетки его тела доноситься голодное чавканье.
И, видя его вечное спокойствие и сдержанность, никто даже не догадывается о том, что Шино постоянно слышит звуки, производимые насекомыми, живущими в его теле. Постоянно, даже ночью – ведь рой не спит никогда. Он мечтает узнать, что такое тишина. Но для любого из клана Абураме она наступает только со смертью последнего жука, который гибнет тогда, когда умирает его хозяин…

Киба любит спать, уткнувшись носом в шерсть Акамару и во сне вдыхать его запах. Кто-то другой скажет, что это обычный запах псины, резкий, неприятный, отталкивающий, но для него он самый родной, самый близкий – это запах дружбы, преданности, верности. А главное он забивает все остальные запахи, абсолютно все.
Нюх Кибы необычайно чувствителен даже в обычное время, особенно когда его ничто не отвлекает. Лежа ночью в постели, он пытается распутать клубок витающих в воздухе запахов: собачий, такой привычный и домашний, мокрой прохлады дождя за окном, свежести сырых чуть подрагивающих листьев. Он наслаждается чистыми и бодрящими ароматами, но улыбка сползает с его лица, когда ветер приносит новые ощущения. Пот, усталость и боль от возвращающейся с миссии сестры. Кровь, холод и смерть от мертвого пса у нее на руках. Киба в отчаянии трясет головой, но они становятся еще острее. Он зажимает пальцами нос, только бы не чувствовать ничего больше, но запахи никуда не уходят. К ним только присоединяется еще один – запах его собственных слез.
Когда Киба применяет свое дзютсу человеко-зверя, и его обоняние обостряется в тысячу раз, ему становится ровно во столько же раз хуже. Он не хочет использовать эту технику на тренировках, но иногда все же приходится. И тогда такой легкий, нежный, притягательный аромат его напарницы по команде, девушки, в которую он влюблен, становится просто невыносимым, потому что к нему примешивается другой, тот, которого он обычно не чувствует. Немного дерзкий, жизнерадостный, с примесью рамена – запах парня, который обнимал ее совсем недавно. Во время боя на него обрушивается лавина отвратительных врезающихся в мозг ощущений: ледяная ярость; сладко-соленая теплая кровь, остающаяся на холодном остром лезвии; пульсирующий страх; предсмертная агония и еще десятки других, не менее чудовищных. И Киба забудет все это, только зарывшись лицом в шерсть Акамару…

Чоджи не любит, когда кто-то пытается съесть последний кусок. Эту странную привычку не может понять даже его лучший друг, который, кажется, знает все. Шикамару никогда не говорит об этом, просто принимая все как есть, а вот другие спрашивают, улыбаются, смеются и в последний момент захлопывают рот, когда с языка уже готовы сорваться слова: «толстый», «обжора», «жирдяй». А Чоджи просто молча протягивает руку за последним кусочком мяса, за последней чипсиной, делает последний глоток бульона, наслаждаясь вкусом так, как может это делать только он.
Уникальные техники клана Акимичи, позволяющие увеличивать вес и размер тела, требуют не только энергии, запас которой необходимо постоянно поддерживать. Они забирают еще и способность ощущать вкус. Жуя чипсы на тренировке, он просто восстанавливает потраченные силы, совершенно не чувствуя того, что ест. Только когда к нему возвращается последняя израсходованная калория, на языке появляется еле ощутимый привкус соли и специй. Почему-то всегда именно в этот момент Асума говорит: «Все, продолжаем…». И, прежде чем сунуть пакет в карман, Чоджи в последний раз запускает в него руку, а его рот наконец-то наполняется бесподобным, восхитительным вкусом чипсов.
Существуют еще пилюли – секретное оружие, дающее невиданную силу, огромную, поразительную мощь, приводящую врагов в трепет. Использующий эти таблетки лишается вкуса не на минуты, не на часы, а на дни и даже на недели. Любой из клана знает, что если применять их слишком часто или необдуманно, то можно потерять его навсегда. А потом все так же постоянно есть – есть безвкусную пищу. И Чоджи запоминает вкус каждого последнего кусочка, ведь он может оказаться действительно последним…

Рок Ли любит опускать руку в ручей и чувствовать, как ласковые струи с журчанием обтекают его ладонь. Ему нравится успокаивающее ощущение прохлады на своей коже, от которого она перестает невыносимо гореть. Он слегка шевелит пальцами, заставляя воду бурлить вокруг них, усиливая давление, – и постепенно исчезает жжение, уходит боль, все уносится этим потоком.
Ли ненавидит рукопожатия, и иногда он очень боится встретить Наруто, потому что тот всегда делает это очень энергично, со всей силы сжимая и тряся ладонь. А ему хочется прекратить эту пытку, вырвать свою руку и помахать ей, чтобы воздух хоть немного уменьшил боль. Но Ли терпит, только крепче сжимает зубы, и терпит. Несмотря на то, что он только закончил тренировку. Не общую с Неджи и ТенТен, а свою, особую.
Пятьсот отжиманий. После сотого он чувствует каждый маленький камешек под своими руками. После двухсотого уже каждая песчинка, каждая травинка впечатывается в его ладонь. После трехсотого он немного меняет положение, и какой-то острый сучок впивается в его кожу. После четырехсотого, когда уже больше нет сил терпеть, он сдвигает руку, но становится только хуже: сучок вонзается еще глубже, и кровь из ранки впитывается в землю. После четыреста пятидесятого судороги сводят мышцы, а кожа на ладонях пылает огнем, но он уже почти ничего не ощущает. Четыреста девяносто второй – рука подгибается и Ли со стоном разочарования падает лицом в траву.
Тысяча ударов кулаком. После пятисотого костяшки разбиты в кровь, и при каждом взмахе мелкие красные капли разлетаются в разные стороны. После шестисотого он решает бить ребром ладони. После восьмисотого руки отказываются подниматься, и он в отчаянии вцепляется в столб пред собой, пальцы судорожно скребут разбитое дерево, мелкие щепки впиваются в кожу, заходят под ногти, и боль заставляет собраться и бить снова и снова. А после тренировки Ли идет сначала к ручью, потом домой и по дороге встречает Наруто…

Пять чувств. Они приносят не только приятные ощущения, не только удовольствие и наслаждение. Но шиноби используют их возможности всегда и полностью, не обращая внимания на боль, превозмогая страх, и они никогда не перестанут этого делать. Потому что это их выбор – быть ниндзя, это их судьба, это их жизнь.
И потому что есть еще шестое чувство.
Нет, они все прекрасно знают, что такое шестое чувство для обычных людей. Это что-то нереальное, сверхъестественное, гипотетическое, это интуиция, ясновидение, это то, чему нет объяснения. И никто не может точно сказать, существует ли все это на самом деле. Но для шиноби шестое чувство – это совсем другое, они уверены в его реальности, они испытывают его ежедневно и не представляют без него своей жизни. Однажды познав, его уже невозможно забыть, от него невозможно отказаться.

Шестое чувство…

Маленький мальчик впервые испытывает его, когда, в сотый раз сложив пальцы в печать и произнеся нужные слова, наконец-то видит результат своих действий. Потом это не будет казаться таким уж большим достижением: в будущем он с легкость станет использовать гораздо более сильные техники своего клана. Но он все равно никогда не забудет одобряющий взгляд и счастливую улыбку отца, а главное гордость, переполнявшую его самого от осознания того, что он смог это сделать. За всем этим мальчик почти не замечает, как просыпается то чувство, которое теперь будет с ним на протяжении всей жизни. Он не замечает, как впервые управляет чакрой, пусть пока интуитивно, неумело и неэффективно, но управляет. Но именно тогда он понимает, что обязательно станет шиноби, потому что не быть им уже невозможно...
Слишком мало. Теперь слишком много. И снова падение. А высота с каждым разом все больше и больше. Через это проходят практически все генины. Именно так постигаются основы управления чакрой, именно тогда юные шиноби начинают по-настоящему ее чувствовать, еще не в полной мере, но чувствовать и контролировать.
Двенадцатилетний мальчик стоит, сжав кулаки, ощущая, как смешивается внутри энергия, как она движется вниз, концентрируясь в ступнях, и надеется, что вот сейчас все точно получится. А затем он бежит вверх, чтобы в отчаянии осознать, что опять неудача, что еще один шаг и останется только лететь на землю. Но понять на секунду раньше, чем начнешь падать, - это и значит чувствовать чакру. Мальчику это станет ясно намного позже, а сейчас же ему хочется кричать от разочарования, а на глаза наворачиваются предательские слезы, особенно если кто-то уже стоит наверху, с усмешкой и превосходством наблюдая за его мучениями. А если это еще и девчонка…
Потом, с гордостью осматривая окрестности с вершины самого высокого дерева, ему снова хочется кричать, но уже от счастья, от ощущения в себе энергии, неразрывно связанной с телом, от понимания, что теперь эта сила подчиняется ему. В этот момент кажется, что больше ничего уже и не надо, что чакра теперь всегда будет послушна, и что это самое замечательное мгновение в жизни. Но впереди еще много открытий.
Первый шаг по воде. Мальчик трясет головой, и брызги с мокрых волос разлетаются во все стороны, сверкая в лучах солнца, но гораздо ярче сияет его широкая довольная улыбка. Он идет еще немного неуверенно, неустойчиво балансируя и помогая руками удерживать равновесие, иногда проваливаясь по щиколотки в воду. Но он знает, что уже никогда не окажется в ней полностью, он чувствует, что выделяемая из ступней чакра никогда уже его не подведет
Первая победа в бою, даже в тренировочном, над своим напарником по команде – это огромное событие. А если бой реальный, с настоящим противником? Когда все уже кончено, приходит страх перед опасностью, которой удалось избежать, осознание того, что смерть была совсем рядом. Но во время схватки этого нет. Есть только безумное желание победить. Есть только бьющие через край злость и ярость, когда видишь, как ранят твоего друга. Есть только сила, сконцентрированная внутри. Сила, которой уже не управляешь и почти не замечаешь ее присутствия, потому что просто становишься с ней единым целым.
Полное слияние, когда концентрируешь, распределяешь чакру, точно выделяешь необходимое ее количество машинально, не задумываясь, просто зная, что все делаешь правильно. Один раз испытав, этого уже невозможно забыть. Без этого чувства уже просто невозможно жить. Невозможно, несмотря ни на что…

Взмах руки, раскрытая ладонь, приближающаяся к груди. Так изящно. Так красиво. Так смертельно. Мягкое прикосновение пальцев с пляшущими на них голубыми всполохами к телу противника. Бьякуган не даст промахнуться даже на долю миллиметра, и удар приходится точно в цель. Чакра Хинаты проникает в тело врага, в его систему циркуляции, смешиваясь с его собственной. Какая-то доля секунды – и невидимая борьба двух энергий завершена: поток чакры противника под контролем. Теперь она способна управлять им по своему желанию: остановить, усилить, направить туда, куда нужно, чтобы убить человека изнутри, убить одним касанием.
Но никто кроме клана Хьюга не знает – как на самом деле это происходит. Чакра каждого человека индивидуальна, и соединить их не так просто, они обе сопротивляются. Это ураган, столкновение двух стихий, борьба противоположностей. Хината чувствует, как бушует энергия, своя и чужая, как образуются круговороты, волны, всплески, которые отзываются мучительной болью, скручивающей и вытягивающей ее собственные каналы чакры. Для всех это длится мгновенье, для Хинаты – вечность. Но она бьет снова и снова…

Тяжелое хриплое дыхание лежащего на земле человека. Кровь на нем. Кровь на траве. Кровь на руках склонившейся над ним девушки. Бледно-зеленое свечение на ладонях, быстро и уверенно скользящих по телу шиноби. Пальцы Сакуры замирают над страшной глубокой раной, и сосредоточенная в ее руках чакра начинает слегка пульсировать точно так же, как хлещущая толчками кровь. Лед и пламя. Одновременно. Это невозможно, но так происходит всегда. Ее ладони скованы холодом и невыносимо горят. Огромное количество сконцентрированной в руках силы сжигает изнутри, а направленный к раненому поток чакры забирает энергию и последние крупицы тепла с ее кожи. Но Сакура не обращает на это внимания: она привыкла к этим ощущениям, как и любой медик. Она сосредоточено следит, как останавливается кровь, как медленно, словно нехотя, соединяются края раны, как срастаются волокна мышц и кожа. Она этого не видит – она просто чувствует.
Все. Сакура облегченно выдыхает и вытирает застилающий глаза пот, оставляя на лбу и волосах темно-красные, кажущиеся в сумерках почти черными, разводы крови. Она улыбается, шепчет что-то успокаивающее и опускает на голову шиноби холодную ладонь…

Бездонное голубое небо над головой – сегодня оно прекрасно как никогда. Еще немного. Еще несколько минут. Еще хотя бы одну минуту. Шикамару пытается сконцентрироваться, собирая последние силы. Спина покрывается испариной, холодные капли пота медленно катятся по лицу, сердце стучит так громко и гулко, что кажется – его удары слышны даже удерживаемым его тенью противникам. Но все бесполезно. Чакра кончается. Стремительно, неотвратимо кончается, оставляя после себя лишь пустоту. Ледяную, мертвую, беспощадную. Точно такую же, в которой скоро окажется и он сам.
Последние секунды перед смертью. А он еще столько не успел, о стольком мечтал. Последний взгляд на облака. Но пусть он и считает себя трусом – он погибнет достойно: в бою, прикрывая своих друзей, и враги не увидят его страха. Последняя капля чакры, покидающая тело. Тень, возвращающаяся к его ногам. Невозможно удержать в себе ужас, когда ощущаешь дыхание смерти прямо за своей спиной. Потом чудовищный калейдоскоп, и Шикамару лишь смотрит, не веря своим глазам. И слыша «Ты молодчина…» и «…бой закончен» из уст сенсея, он падает на землю. Но, только чувствуя, как восстанавливается чакра, как появляется первая мельчайшая частичка энергии, он понимает, что жив…

Человек с язвительной кривой ухмылкой на губах говорит о его лучшем друге. А слова могут ранить больнее, чем удар кунаем. Слова даже могут убить быстрее и надежнее, чем чидори или разенган. Слова приводят Наруто в ярость, будят в нем Демона. Чужая чакра бьется внутри, буйствует, рвется наружу. Ее совсем не хочется сдерживать: в голове одна мысль, одно желание – убить. Убить того, кто отнял у него Саске. В глубине зрачков вспыхивает алый вихрь; заостряясь, вытягиваются клыки; когти вонзаются в землю; клочки красно-оранжевой чакры соединяются, почти полностью покрывая тело – Наруто превращается в Зверя.
Один. Второй. Третий. Моментально один за другим появляются новые хвосты. Во вспыхивающих яркими точками последних проблесках сознания он чувствует неукротимую силу и мощь, но понимает, что этого мало… И тогда вырастает четвертый хвост. Он уже не ощущает, как рвется и отслаивается кожа, как смешивается с чакрой его собственная кровь. Он не чувствует ни страха, ни боли, ничего человеческого. Теперь ему уже все равно, с чего все началось, чего он хотел добиться – остается только неистовая ярость, безудержное желание разрушать, необузданная жажда убивать. Неважно кого, неважно зачем. Просто убивать, убивать, убивать. Наруто больше нет, есть только Девятихвостый Лис. Но Наруто еще вернется. Сейчас ему помогут вернуться, хотя когда-нибудь он может оказаться один…

Шестое чувство многообразно и многогранно. Оно общее для всех и для каждого свое. У него десятки проявлений. Оно одно способно вызвать множество других. Оно может принести радость, а может заставить страдать. Оно может дать силу, но обычно за нее приходится платить болью. Оно может воодушевить на короткий, но такой необходимый во время боя, миг, а может разочаровывать бесконечно долго. Оно исцеляет, дарит жизнь, но еще легче оно убивает. Но ни один шиноби не представляет себя без него.
Шестое чувство – чувство чакры.

---

Anime Party

Наконец-то и в нашем провинциальном городе Ч прошло что-то нормальное. Ну, до идеала далеко, но по сравнению с прошлыми вялыми попытками - очень, очень, очень ))))
Ми довольно ))
Косплей - первый, по-моему, по крайне мере такой масштабный. Некоторые даже очень порадовали. В основном, конечно, был представлен Наруто.
Мне больше всего понравился Сай.

Вот здесь особенно

Он был великолепен.
Еще Забуза, Гаара, Джирайа, Хидан и Шино. Остальным чего-то не хватало, костюмы сыроваты и сами не в образе. Темари была ничего так, но вот веер... он все портил. Шикамару вообще не было. И слава богу.
А вот немногочисленные Блич и Death note были на высоте.
И Сефирос из 7-й финалки - весьма колоритный тип.
А на мне была всего лишь скромная повязка Суны. Я для косплея еще уже не созрею никогда =)

---

Зенит - чемпион!!!

*пошла смотреть футбол*