Потому что до конца я все равно никогда и ничего не допишу Пусть тут лежит.
Эти два идиота всегда знакомятся
Приквел к истории с револьвером. Часть 1Приквел к истории с револьвером. Часть 1
Это ты рассказала, что бывает не поздно. (с)
– Я пас, – Фрэнк еще раз посмотрел на карты, сложил их в стопку, бросил на стол и, сгребая оставшиеся возле него немногочисленные купюры, решил: – И, пожалуй, пока остановлюсь.
Большинство игроков понимающе, но без капли сочувствия, кивнули, а Гаррисон, к которому перекочевали все последние ставки, издевательски хохотнул:
– Значит в любви повезет, друг мой, – и единственный же рассмеялся над собственной «удачной» шуткой, отчего его покрытые похмельным румянцем щеки затряслись в такт смеху.
Фрэнк сплюнул на добела выскобленный и пока еще чистый деревянный пол и пообещал:
– Обязательно скажу это той шлюхе, что раздвинет передо мной ноги сегодня ночью.
Гаррисон расхохотался в голос, заколыхался всем своим грузным телом и пробасил:
– Советую малышку Келли у мадам Флоранс, – и, переведя дыхание, пустился в ненужные пояснения: – У нее отличные сиськи. Берет правда недешево, но того стоит, – он мечтательно закатил глаза и причмокнул. – И такое вытворяет языком...
– Господа!
Энрике Хименес за соседним столом даже голоса не повысил, но его ледяной тон разом оборвал обсуждение прелестей и умений девиц из ближайшего борделя. Один из лидеров анклава Альенде и здесь, далеко на севере, обладал властью. Не такой безграничной, как у себя, но вполне достаточной, чтобы к нему прислушивались. Слишком многие знали, что грозное дополнение к своей фамилии он носил заслуженно.
Сейчас Кровавый Хименес решил побыть джентльменом. Фрэнк посмотрел сначала на него, на сжатые губы под тронутыми ранней сединой тонкими усами и на буравящий взгляд таких черных глаз, что зрачок полностью терялся в радужке. А потом повернулся к сидящей рядом женщине.
– Мэм? – он чуть склонил голову и приподнял воображаемую шляпу. Настоящая сохла на крючке возле входных дверей. – Прошу прощения, мэм.
Она молча кивнула. Спокойно и равнодушно, с холодным достоинством в светло-серых глазах. Обтянутые тонкой перчаткой пальцы нетерпеливо скользнули по столу, и ладонь накрыла лежащие рубашкой вверх карты. Он оторвал ее от игры, стал досадной помехой и только.
Фрэнк вдруг понял, что слишком пристально и долго разглядывает ее почти в упор, еще раз виновато и чуть заискивающе улыбнулся и отошел к барной стойке. Гаррисон за его спиной продолжал сыпать извинениями.
– Виски.
– Плохая игра? – скучающе поинтересовался бармен, смахнул тряпкой невидимые крошки с до блеска отполированной локтями широкой столешницы и только после этого плеснул виски в стакан.
– Не настолько, – Фрэнк легонько взболтал содержимое, с сомнением понюхал и, так и не попробовав, отставил обратно. – Налей нормального.
Травиться пойлом, припасенным специально для проигравшихся дураков, он не собирался и ухмыльнулся в ответ на кислую мину бармена. Вторая порция оказалась заметно лучше, хотя вряд ли за столом Хименеса станут пить тот же сорт. Но по крайне мере со дна не поднималась мутная взвесь и не воняло прогнившей хвоей.
Ей тут пропахло все: бревенчатые стены с капельками застывшей смолы, мебель из свежеструганных досок, горьковатый сосновый дым от печек, масло в светильниках, еда, одежда и весь это чертов город. Дождь не прекращался уже неделю, только изредка менял интенсивность, переходя от мелкой почти туманной измороси к плотной водной завесе. Он прибил к земле постоянно висящую в воздухе древесную пыль от десятков окружающих город пилорам, смешал опилки с грязью в канавах, протянувшихся вдоль деревянных тротуаров, но справиться с запахом не смог. Он, наоборот, стал гуще и кислей, как у отсыревших плесневелых бревен, выброшенных на берег во время сплава.
Фрэнк ждал вечера, когда над столами повиснет тяжелый дух табака, алкоголя, резкого одеколона, пота, расплавленного воска и мокрой шерсти от сохнувших сюртуков. Пока же хоть и ненадолго все это заменял глоток виски, обжигающий язык, растекающийся приятным теплом в груди и словно притупляющий на короткие мгновенья обоняние. Для крепкой выпивки было рановато. Один лишь Гаррисон лениво цедил вторую порцию разбавленного водой вонючего джина, остальные довольствовались пивом или кофе.
Фрэнк решил, что к черту все, и, осушив стакан, вернул его бармену, прося повторить. У него в запасе есть дня три, план действий понятен, так что сегодня можно напиться, проиграть еще пару другую сотен, а ближе к ночи воспользоваться рекомендацией Гаррисона и снять девку. Не Келли: ему не нравились рыжие и болтливые. Лучше блондинку. И пусть его вкусы будут такими же, как у гребаных латиносов. Те тоже вечно западали на блондинок. Вон и Хименес не исключение. Правда Фрэнк был уверен, что тот предпочитает девиц помоложе.
– Кто она? – он сделал еще глоток, перестал разглядывать зал и повернулся к бармену.
– Эм... Элизабет Уайт, – пожал он плечами.
– Очень ценные сведения, – согласился Фрэнк, достал скомканную купюру, разгладил ее пальцами и оставил на стойке.
Имя он знал и сам. Оно было написано мелом на грифельной доске у входа. Единственное женское имя среди участников главного турнира. Крыльцо от дождя защищал широкий навес, но от влажности белые буквы все равно поплыли. Расположенные с краю цифры смазывались меловыми потеками, и их подправляли несколько раз в день.
На Элизабет Уайт ставили один к девяти. На фаворита игр Хименеса – один к двум.
– До прошлого года о ней здесь мало кто слышал, – аккуратно сложенная в четыре раза купюра перекочевала в карман бармена и прибавила ему словоохотливости. – Говорят, что она играла на юге и на восточном побережье. Профессионально, но не особо по-крупному. Хотя вот мой папаша утверждал, что снять сливки с пары-тройки игорных домов средней руки выгодней и безопасней, чем ввязываться в серьезный турнир вроде нашего. Или даже с дюжины случайных придорожных забегаловок, где и карты-то раскидывают от безделья. Большая игра оно, конечно, престижно, прогремит везде. Только ведь себе дороже.
Бармен вопросительно посмотрел на Фрэнка, то ли ища поддержки, то ли желая поспорить, но, не получив отклика, продолжил развивать тему самостоятельно:
– Тут или спустишь все за вечер, если удача отвернется, или какой недоумок пристрелит. У нас-то, конечно, все спокойно, – поспешил успокоить он, с легким сожалением добавил: – Даже скучно иногда, – и снова вернулся к главной теме: – Короче, я так думаю, что папаша был прав. Судя по всему дела у нее идут отлично. Вон она какая...
Он неловко кашлянул, замялся, подбирая слова, но в итоге сдался и, пытаясь скрыть растерянность, принялся протирать стакан. Фрэнк его отлично понял и так. Даже сейчас, когда почти все игорные столы стояли пустыми и не подтянулась разная шваль, что вечно отирается на крупных турнирах, Элизабет Уайт выделялась на фоне окружающих. Словно была чуть выше всех остальных. Или даже не выше, потому что обычно неприятно раздражающего чужого превосходства он не видел, а объемней и ярче. Фрэнк не смог бы объяснить собственные ощущения, даже если бы захотел: он привык мыслить более прозаичными категориями.
– Не женская это игра покер, – с сомнением покачал он головой. И ведь даже лукавил не сильно, так что прозвучало слегка пренебрежительно.
– Старина Денни тоже так считал. Он из местных, вечно тут ошивается, пытается доказать, что крут. Только хрен ему. Обламывают каждый раз. Спасает то, что проигрывать ему нечего, а в долг никто играть не станет.
Бармен теперь откровенно радостно скалил щербатые зубы, и Фрэнк решил, что с этим Денни у него какие-то личные счеты.
– Ну и в общем он сначала трепался, что легко ее сделает и что ни одна баба не способна думать так, как это нужно в покере. Про эмоции что-то там плел. И выигрыши подсчитывал.
При этих словах не выдержал уже Фрэнк и презрительно скривил губы. Каким же надо быть остолопом, чтобы не понять, как играет Элизабет Уайт. В тонкости стратегии и методов он не вникал, конечно, но вот с самоконтролем у нее был абсолютный порядок. Даже слишком. Он провел много часов наблюдая за ней. Из-за соседнего карточного стола. От барной стойки поверх ободка очередного стакана. Однажды даже в втором, ресторанном, зале гостиницы. Отбивная там была ему не совсем по карману, но зато не напоминала те подошвы, что подавали в дешевой закусочной на другой стороне улицы.
– А через пару часов он подчистую проигрался и клянчил у меня выпивку в долг, – по довольному тону было понятно, что залить горе алкоголем у Денни не вышло. – Это в прошлом году было. Он потом, как напивался, все грозился отомстить сучке. Каждому тут объявил о своих планах. Ну и в этот раз в первый же день приперся... – интригующая пауза не удалась, догадаться, чем все закончится, было несложно. – И опять все спустил! Чуть больше, чем за час! – объявил бармен с таким воодушевлением, как будто сам выиграл эти деньги.
Фрэнк снова повернулся к Элизабет Уайт. Ее фигура терялась в полумраке, только свет висящей позади лампы четко очерчивал строгий профиль. На нее невозможно было не обратить внимания. Хотя сейчас пристальный интерес был вызван скорее ее близостью к его основной цели. Костяк игроков за главным столом давно сложился, состоял в основном из участников турнира и почти не менялся. Они разминались, притирались, узнавали и прощупывали друг друга на низких ставках. Фрэнк смотрел со стороны и на сегодняшний день имел свое представление почти о каждом из них. Он, может быть, не отличался особым умом, но людей понимать умел. Без этого в его работ никак: только на меткости и удаче долго не протянешь.
Но Элизабет Уайт так и оставалась загадкой. Предположения были, но ни одно не получило подтверждения.
– Так что херня все это про женщин. Я и сам раньше так думал, а вон как бывает, – продолжил бармен, потер кончик носа и расплылся в довольной улыбке. – И вот еще! Денни потом же нажрался, как свинья, и разборки устроил. В шулерстве ее обвинял. Но мистер Хименес с его ребятами быстро ему шею начистили. Вон прям тут возле крыльца. Так его башкой приложили о ступеньку, что потом зубы пришлось сметать и крови было до черта просто.
Фрэнк, пропустивший мимо ушей бесполезные злоключения идиота Денни, хмыкнул и поинтересовался с бесхитростным любопытством:
– Она тут с ним что ли?
Неожиданно. И не вписывается в его планы. Он, скорее, видел здесь только деловой интерес. С обеих сторон. Хотя что уж там, будь он на месте Хименса, то не отказался бы утешить Элизабет Уайт после проигрыша. Правда хорошо, что он не на его месте. Но совсем по другой причине.
– Вроде нет, – пожал плечами бармен, но как-то не слишком уверенно. – Она же с этим... Как его там? Диас? Точно Диас! Слышал о нем? Вроде он тоже откуда-то с юга.
– Да ладно? – удивился Фрэнк уже по настоящему.
– Ну, в прошлый раз они были вместе, – заявил бармен. Похоже роль знатока пришлась ему по вкусу. Пусть. Фрэнк не был против.
– Играла в основном она, конечно. Диас так, иногда баловался, несерьезно совсем, хоть и по крупному. Зато с девицами зажигал... – его лоб расчертила недоуменная складка, но он быстро нашел объяснение противоречия своих же слов и неприятно «понимающе» ухмыльнулся: – У него же денег до хрена и больше. Женщины ради них и не на такое глаза закроют.
Прозвучало не слишком убедительно. Бармен нахмурился на мгновенье и все же вынес окончательный вердикт:
– Не, она точно с ним была. Это ж любому дураку сразу понятно, да и вообще...
– Она выиграла? – перебил его Фрэнк.
Ему было наплевать, кто трахал Элизабет Уайт год назад или кто трахает ее сегодня. Сейчас это точно не Карлос Диас. Тот уже давненько дорвался до денег покойного отца, осел у себя в горах и увяз в переделе власти. Ему сейчас не до карт и баб. Фрэнк был немного осведомлен о его делах. Узнавал месяцев пять назад для одного дела. Диас тогда сам сделал первый ход и поэтому остался жив. Фрэнк хоть и успел получить задаток, но счел договор расторгнутым в связи со смертью заказчика. Отдавать долги мертвым было не в его правилах. И на тот момент никакой Элизабет Уайт в жизни Диаса точно не было.
– Неа, – покачал головой бармен. – Три последних года выигрывал только сеньор Хименес. Но она хорошо шла и долго продержалась в финале. И уж совершенно точно уехала отсюда не с пустым кошельком. Ну знаешь, как это бывает. Кому что нужно. Одни получают славу, а другие – деньги.
Бармен заговорщически усмехнулся, давая понять, что раскусил его. Вычислил, что Фрэнк и сам относится ко второму типу. Без таких игроков не обходится ни один крупный турнир. Тех, кому нужна не громкая победа, не адреналин и азарт, не испытание судьбы, а просто деньги. Тех, кто не рискует, кто просчитывает все наперед, кто вроде бы и не может похвастаться удачей, но тем не менее методично набивает свой карман.
Фрэнк даже порадовался, что его легенда работает. Сам-то он был мелкой сошкой, тем, кого через пару дней уже и не вспомнят. А вот Элизабет Уайт ловила крупную рыбу. Такую, что с легкостью сожрет ее целиком. Опасная игра.
Разрозненные факты стали складываться наконец во что-то цельное. Компания Диаса обеспечивала ей почти полную безопасность. Он, конечно, не обладал властью Хименеса, но с ним, точнее с его папашей, на юге считались. Не зря его «империю» пытались растащить по кускам все граничащие с ним анклавы. Ради такой поддержки можно было и самой в постель лечь, и других девок потерпеть. Не фиг какая жертва. Элизабет Уайт была умной женщиной. Но всего лишь женщиной, и в отсутствии Диаса, искала себе другого покровителя. Это был бы самый логичный шаг. Ее образ жизни, постоянные разъезды, гостиницы и игровые притоны не предназначены для приличных одиноких леди. Хотя Хименес тоже неудачная компания. Особенно сейчас. Если, конечно, она выбрала его.
– Повторить?
Фрэнк не сразу сообразил, что в размышлениях допил уже вторую порцию, и, когда бармен спросил еще раз, кивнул и придвинул стакан ближе. Наливали тут как-то маловато. На пару хороших глотков.
– Ну и все, наверное. Больше я ничего и не знаю. Я же за игрой не слежу, сам понимаешь, – разговорившись, бармен никак не мог остановиться. – Только если кто что расскажет. А иногда и поболтать особо некогда.
– Да ладно, – отмахнулся Фрэнк.
Зачем он вообще полез узнавать про нее? Что толку от сделанных выводов, в верности которых он даже не уверен до конца? Элизабет Уайт ему нахрен не нужна. Дурная привычка. И нелюбовь к белым пятнам.
Он отхлебнул из стакана и притянул к себе заляпанный листок с написанным от руки меню. Для обеда еще рано, но он бы не отказался съесть что-нибудь более сытное, чем виски. Хотя бы парочку сэндвичей. Здесь их делали дерьмово, но тащиться куда-то было лень, а блюда из ресторанного списка не вписывались в его образ.
– Мэм? Что-то желаете?
Услужливость в голосе бармена плеснула через край и резанула слух, и Фрэнк невольно обернулся, чтобы посмотреть, кому она предназначена.
Обернулся и встретился взглядом с Элизабет Уайт.