Виной всему лорд Холланд, ну то есть принц Гадский, с которым мы совместно укурились этим сюжетом
Мисс Гвендолин Стоун изначально там даже не было. Но лорду Холланду было скучно одному (с мистером Картером особо не повеселишься же), так что однажды в автобусе... В общем, теперь без нее трудно представить эту историю.
Тут два обрывка про нее.
В порядке написания. Хотя в хронологии надо бы наоборот.
И да, псевдоисторичность и все такое прочее.
Обрывок 1. «Помолвка»Обрывок 1. «Помолвка»
- Гвендолин?
Голос тетушки раздался совсем рядом: из-за аккуратно подстриженных кустов роз. Они были привезены из Англии, а здесь от жары и нехватки влаги стали чахлыми и почти не колючими. Поэтому сама Венди часто шла напрямик, осторожно проскальзывала между ветвями, оберегая подол и руки от редких шипов. Тетушка, разумеется, выбрала подобающий приличными леди путь по садовой дорожке. Так что Венди успела вскочить на ноги, отряхнуть платье, запрыгнуть в плетеное кресло и принять благовоспитанный и смиренный вид.
- Гвендолин! - тетушка поджала губы и осмотрела воспитанницу колючим взглядом.
Вот уж он цеплялся крепче розовых кустов. От него не ускользнет ни одна деталь, будь то следы травы на локтях, выбившаяся из прически прядь или измазанные в грязи носки туфель. К счастью сегодня ничего этого не было. Только почему-то взгляд тетушки не смягчался. Напротив, становился холодней, а губы поджались, отчего ее и без того тонкое лицо, стало похоже на мордочку мангуста. Только мангусты симпатичней. У них в саду однажды поселился один и точно также морщил нос, когда Венди подкармливала его кусочками кекса. Правда потом он напугал тетушку и ее подруг, забравшись в беседку, где они пили чай. Или они напугали его поднявшейся паникой. Было смешно, но больше он к ним в сад не приходил.
- Гвендолин... - разочаровано протянула тетушка и покачала головой.
Венди еще раз осмотрела себя. Ну все же в порядке! Заметить, как она лежит на траве, читает и болтает в воздухе ногами так, что из под съехавшего подола видны обтянутые чулками лодыжки, тетя не могла. Платье не помялось. Сидит она в кресле, аккуратно, чуть боком, с прямой спиной, чинно опустив ладони на книгу на коленях. Да сама Оливия Рединг - Мисс Совершенство - которую тетушка постоянно приводит в пример нерадивой воспитаннице, не могла бы принять более изящной позы.
Венди уже было хотела возмущенно спросить, что опять не так? Но тут до нее дошло. Книга! «Созвездия южных морей». Астрономическая навигация по мнению тетушки не входила в перечень книг, необходимых для юных леди. Как и атлас моделей кораблей торгового флота Британской Империи. И баллистика малых судовых орудий. Впрочем, в последней Венди и сама мало что поняла.
Надо же было так глупо попасться. Что стоило просто перевернуть книгу обложкой вниз? Венди вздохнула и приготовилась к очередной порции нравоучений. Но тетушка лишь на мгновенье молитвенно сложила руки и возвела глаза к небу, словно прося прощения за нерадивую неподдающуюся воспитанию девицу, и снова, в четвертый уже раз, повторила:
- Гвендолин, - полное имя неприятно скрипело в ушах и словно предрекало еще большие неприятности. - С тобой хочет поговорить дядя.
Брови Венди удивленно взлетели вверх. «Не гримасничай. Это неприлично», - должна была сказать ей тетушка. Только она опять промолчала. Брови поднялись бы еще, но выше было уже некуда.
Дядя Джордж никогда не хотел с ней поговорить. Ни разу за все восемь лет, что она провела в его доме. По правде сказать, Венди была уверена, что большую часть времени он ее попросту не замечал. До тех пор, пока ей не позволили обедать за общим столом, а не в детской, она могла не встречаться с ним неделями.
Тетушка Сара не переставала твердить, что Венди должна быть безмерно благодарна дяде. И за количество нарядов в платяном шкафу, и за учителей французского, музыки, живописи, танцев и за возможность быть представленной в обществе. Наверное, Венди была благодарна. По крайне мере за мистера Кларка — учителя математики и физики, которого дядюшка нанял, несмотря на протесты жены, что девочке это ненужно. И за усмешку в густых усах, когда однажды она прошлась колесом по гостиной, доказывая кузену Гарри, что девчонки так тоже умеют. Ее панталоны видел не только посрамленный кузен (он-то навернулся, чуть не сбив вазу со столика), но и дядя с парой надутых типов, которые были приглашены на ужин. Кто же знал, что они войдут именно в этот момент! Венди потом три дня ждала розг от тетушки, но та так ничего и не узнала.
Одной из любимых фраз дяди в присутствии воспитанницы была благодарность Господу, что он не дал ему дочерей, которые свели бы его с ума. И почему-то звучало это менее обидно, чем тетушкины ежедневные воспитательные лекции.
- Зачем? - Венди нервно сглотнула.
Удивление внутри превращалось в неприятное понимание. Медленно превращалось, но неотвратимо.
- Опять вопросы... За что мне это? - театрально заломила руки тетушка, выдавая собственное волнение.
- Я же должна знать, что...
- Не дерзи, - перебила ее тетя.
В другое время Венди бы с интересом поразмышляла, что является большей дерзостью: любопытство или непослушание. Но сейчас в голове было совсем другое.
Это что-то действительно важное, раз тетушка вышла за ней в сад сама, а не отправила горничную.
- Я не...
- Идем!
Тетя направилась к дому и даже не оглянулась, будучи твердо уверенной, что ее послушают.
А ничего другого и не оставалось.
Может они все переезжают в Порт Викторию? Дядя говорил, что там строятся новые верфи и гораздо больше возможностей для развития бизнеса. Потом, на самом интересном месте о ремонте обшивки корабля «Неустрашимый», тетушка увела ее из-за стола в гостиную, где дамы щебетали о входящих в моду нежно-лиловых оттенках туалета.
Или ее решили отпустить в Англию? Тетя Агата, старшая сестра отца, которую сама Венди помнила очень смутно, в последнем письме предлагала «забрать девочку к себе и устроить ее судьбу, раз уж Сара не может справиться. Ведь время идет...» Тетушка долго шипела, что сестрица и не подозревает, какое «сокровище» ей достанется. Точнее, могло бы достаться, потому что Гвендолин без сомнения останется здесь. И она еще посмотрит, кто тут не справляется.
Дверь кабинета громко хлопнула, когда Венди в задумчивости не рассчитала силы, за что заслужила недовольный взгляд тетушки.
- Добрый день, дядя.
Сейчас, глядя на него и изваянием застывшую за его креслом тетушку с выражением мрачной торжественности на лице, совсем не хотелось задавать вопрос, зачем они ее позвали. Потому что все размышления, которыми Венди себя успокаивала, были лишь ширмой, скрывающей самый простой и очевидный ответ.
- Тебе уже девятнадцать, Венди. И это твой третий сезон, - дядя Джордж был как всегда прямолинеен.
«Нет», - хотелось сказать ей. Или даже закричать, чтобы не дать говорить дальше. Остановить. Оставить все как есть.
Это мог бы быть и ее четвертый сезон. Если бы ее вывели в свет в шестнадцать, как большинство девушек. Но тетя тогда решила, что еще год пойдет ей на пользу как в плане нрава, так и внешности. Про нрав Венди ничего сказать не могла. А вот то, что к семнадцати она не выросла ни на четверть дюйма и не прибавила ни капли женственности, абсолютно точный факт. И даже волосы у нее не посветлели, на что так надеялась тетушка.
Но не важно какой по счету сезон.
Люси Фаррингтон, с которой они вместе дебютировали, вышла замуж в семнадцать. Семейство Адерли каждый год проводило в свадебных хлопотах. Агнес, Марсия, Виктория, Фелиция. Мисс Совершенство Оливия Рединг была обручена с лордом Гастингсом. Леди Марианна Грей совсем недавно стала леди Картер.
Список можно было продолжать долго. Так что Венди отлично знала, чего от нее ждут. И молча слушала причитания тетушки после каждого вечера. Почему она не улыбнулась сыну мистера Хоупа? Зачем начала обсуждать морские узлы с лордом Бартоном? Неужели нельзя было есть суфле аккуратней, чтобы не пришлось уезжать раньше времени из-за пятна на корсаже?
Смолчала она и сейчас. Только крепко сжала пальцы, собирая в кулаках ткань юбки. Так тоже делать нельзя. Но тетушке пока не до замечаний.
- И мы наконец получили то, чего так давно ждали, - дядя ободряюще улыбнулся, но улыбка эта быстро исчезла. А вот тетушка за его спиной так и лучилась самодовольством. - Это очень достойное предложение. И достойный человек.
Венди не сомневалась. Ей не нужны были занятия с мистером Кларком, чтобы сложить два и два. Жаль только, что сообразила, что их нужно складывать, она поздно.
Он приходил к ним на ужин трижды за последние две недели. А тетушка была с ним настолько приветлива и обходительна, что пудинг можно было подавать без ванильного сиропа, хватило бы сладости ее лести.
Он пригласил Венди на танец. Первый раз на балу у Лоуренсов, а второй на музыкальном вечере в их доме. Менуэт. Чинный, размеренный и степенный, без всех этих новомодных и легкомысленных обменов партнерами. Фелиция пока еще Адерли хихикала после второй порции пунша, что современных танцев он просто не знает.
- Мистер Бартоломью Мёрфи...
Венди знала имя, но все равно вздрогнула, когда оно прозвучало вслух. Наверное так себя чувствуют эти дурочки, которые от волнения лишаются чувств, отрешенно отметила она. Бледнеют, слабеют, у них холодеет в животе и ноги превращаются в мягкий воск. Но, судя по всему, внешне это никак не проявлялось, потому что дядя продолжал как ни в чем не бывало:
- ...изъявил желание сделать тебя своей женой. И я дал согласие от твоего имени.
А еще изъявил желание заключить долгосрочный контракт на обслуживание его торговой флотилии в дядиных ремонтных доках. И предложил ссудить средств на их расширение.
В голове прозвучало язвительно и настолько дерзко, что скажи Венди это вслух, тетушку хватил бы удар. Наверное. Потому что удар этот, прикладывая ладонь к голове, она предрекала регулярно. Но как-то ни разу не сложилось.
- Уверен, он будет тебе хорошим мужем, - после недолгого молчания сказал дядя, словно сжалившись и давая еще немного времени, чтобы собраться с мыслями. - И без сомнения способен обеспечить достойное будущее и тебе, и вашим детям.
Венди с ужасом осознала, что ей хочется глупо захихикать. Пришлось еще сильнее сжать кулаки, рискуя порвать тонкий муслин. Тетушка не поймет.
«А у мистера Мёрфи тоже скоро появится ребенок?» - бесхитростно спросила у отца одиннадцатилетняя Венди, глядя на туго обтянутый жилетом живот, пуговицы на котором казалось оторвутся, если его владелец вдохнет глубже. Почти такой же живот был у Лауры, племянницы дяди Джорджа, которая, как объяснил папа, ждала первенца. Он смеялся тогда так громко, что поджатые губы тетушки Сары почти исчезли с ее лица. А через неделю он уехал и оставил Венди с дядей и тетей.
- Тебе совсем нечего сказать? - голос тети звучал нетерпеливо и чуть раздраженно.
- Спасибо, - Венди сглотнула, понимая вдруг, что во рту совсем пересохло. Подняла взгляд и повторила уже увереннее. - Спасибо, дядя Джордж.
В наступившей тишине было хорошо слышно, как с облегчением выдохнула тетушка, видимо ожидавшая возражений и отказа.
- Вот и замечательно, дорогая моя, - выскользнула она из-за кресла и заворковала, обнимая Венди за плечи.
Хотелось стряхнуть ее ладони и заорать, что ничего не замечательно. Но годы воспитания не прошли даром.
Сдержанность — одно из главных достоинств настоящей леди. Этому ее научила тетя.
Лучше отступить, притупить бдительность противника и лишь потом атаковать. Этому научили мемуары адмирала Тромпа, героя третьей англо-голландской войны.
Тетушка усадила ее в кресло и говорила что-то с довольным видом. Забавно, ее рот открывался и закрывался, но слов Венди не слышала. Как в тот раз, когда она неудачно попала под гик. Папа тогда тоже что-то обеспокоенно говорил, заглядывая в лицо и щупая голову, а она не понимала. Потом его голос прорвал тишину, а ей пришлось состригать волосы на макушке, чтобы зашить рану.
- Объявим о помолвке и начнем готовится к свадьбе. Столько всего нужно сделать. Ох, так и хочется рассказать миссис Адерли. И столько всего придется решить...
А Венди уже все решила.
Она не выйдет замуж за Бартоломью Мёрфи.
Еще не знает как, но не выйдет.
Ни за что.
Никогда.
Обрывок 2. «Перед балом»Обрывок 2. «Перед балом»
- Чудесно... Просто чудесно, дорогая моя.
Тетушка сегодня была щедра на комплименты и похвалы. Сыпала ими почти без остановки. Столь елейных слов свой адрес и в таком количестве Венди раньше от нее не слышала. Разве что в те недели, когда пришли дурные вести, что бриг капитана Патрика Стоуна не просто задерживается, а больше никогда не придет в порт Чарльзтауна.
«Папа обещал», - упрямо твердила тогда Венди и сама напрашивалась в гости к противной Оливии Рединг. Но вместо того, чтобы восхищаться количеством и красотой фарфоровых кукол, просто стояла у окна детской, смотрела на море и ждала. Отсюда, в отличие от дома тети, вся гавань была как на ладони. Но корабля, который в своих мечтах Венди видела на горизонте, все не было. В тот единственный раз папа не сдержал обещания.
Венди вздохнула и почесала ухо. Об этом сейчас думать не стоит.
- Осторожней! - взволнованный голос тетушки зазвучал на пол тона выше, и Венди испугано отдернула руку.
Люси больше часа возилась с ее волосами, убирая их в модную прическу с аккуратными локонами. И чего точно не хотелось, так это повторения из-за пары по собственной глупости вылетевших шпилек. К тому же «леди должны следить за своими руками». Губы тетушки были сжаты, пока глаза бегали, оценивая нанесенный ущерб, но Венди была уверена, что сказать та хочет именно эти слова. Набор фраз для таких случаев был довольно стандартным и давно и прочно засел в голове.
Тетушка, кажется, осталась довольна проведенной инспекцией и даже удержалась от излюбленного сетования о неудачном цвете волос. Еще три дня назад она всерьез рассуждала, не напудрить ли их, чтобы немного обесцветить, но все же отказалась от этой идеи. К облегчению Венди, которая уже представляла себя второй леди Гастингс. Та на пудру не скупилась, и рядом с ней всегда свербило в носу и хотелось чихать. Но леди Гастингс было лет сто!
- Повернись, - велела тетушка.
Венди послушно развернулась, в последний момент сделав это плавно и грациозно, а не крутанувшись на пятках. Поворачивалась она сегодня миллион раз. Сначала в своей комнате перед большим зеркалом, пока модистка хлопотала над платьем, внося последние штрихи в укладку лент, крупными воланами идущих по подолу. В такой ответственный день это дело не доверили горничной. И уже несколько раз в гостиной перед оценивающим взором тетушки, которая была свято уверена, что что-то упустила. В судорожном волнении она и сама несколько раз обошла вокруг воспитанницы.
- Веер, - проверяла она. - Бальная книжка... Бальная книжка?
- Вот, - Венди послушно продемонстрировала ей изящный блокнот, прикрепленный к платью шелковой лентой.
Единственная вещь, которая ей действительно нравилась. Наверное, потому что выбирала его она сама. На обложке были белоснежные паруса, а не цветы, птицы и прочая ерунда. Тетушка тогда скривилась, словно съела лимон, но кивнула, одобряя покупку. Маленькая демонстрация доброты после споров о цвете и фасоне платья. В этих вопросах у Венди права голоса не было. Она сама не остановилась бы на этих пастельных оттенках, которые «так популярны в Лондоне в этом сезоне» и «замечательно подходят юным девушкам». На фоне нежно-розового разной степени бледности наряда ее волосы полыхали огнем особенно ярко. По крайне мере самой Венди сравнение с пламенем нравилось больше, чем морковь и апельсин в «остроумных» замечаниях Оливии Рединг.
После чая в четверг она отвела Венди в сторону и сообщила, что на приеме у губернатора, где она была представлена обществу в ее бальной книжке не осталось свободных строк. А слова об уставших ногах звучали слишком хвастливо для жалобы. В книжке Венди листы были абсолютно чистыми. Пока. Тетушка уже успела намекнуть, что несколько танцев ей гарантированы. Ее вид при этом был донельзя загадочным. Оставалось надеяться, что под «приятными кавалерами» она имела в виду кузена Джорджа - их с дядей старшего сына, или Стивена — брата многочисленных девиц Аддерли, к которым они с тетей частенько заглядывали на чай, или... Венди попыталась подобрать еще кого-нибудь из знакомых и вздохнула. Что-то подсказывало, что это будут скорее те джентльмены из Клуба Постных Лиц, с которыми дядя ведет дела и все разговоры которых сводятся к деньгам, грузам, фрахтам, паям и процентам. Лорд Лоуренс. Мистеры Хоуп, Картер, Фарингтон, Мёрфи... Этот список выходил заметно длинней. И, увы, гораздо реальней.
Непривычно притихшая Венди встревожила тетушку.
- Знаешь, я тоже ужасно переживала перед своим первым выходом в свет, - поделилась она. - И чуть не лишилась чувств от волнения.
«Вот уж этим не стоит гордится», - решила Венди.
Тетушка смотрела на семейный портрет над каминной полкой, но видела не его, а себя на своем дебютном балу в Ливерпуле. У нее даже лицо просветлело, а взгляд стал мечтательно-теплым. Опомнившись она вздохнула и успокоила:
- Все пройдет замечательно, я не сомневаюсь.
- Конечно, - согласилась Венди и ободряюще улыбнулась, потому что уверенности в голосе тетушки все же недоставало.
Волноваться она и не думала. Разве что самую малость. В конце концов это не бал у губернатора, а всего лишь прием у Лоуренсов. С большинством гостей Венди была знакома и раньше. С женской половиной и их многочисленными визитами вежливости, чаепитиями, музыкальными встречами и канувшими в прошлое детскими праздниками. И частично с мужской и их деловыми разговорами за ужином, которые становились интересней, когда пустели графины с бренди. Развлечений в Чарльзтауне было не сказать что много, а круг общения довольно ограничен: новые лица появлялись нечасто.
Тетушка со всей ответственностью отнеслась к тому, чтобы ее воспитанница вращалась в приличном обществе и не была обделена ничем. В том числе и нудными обсуждениями поэзии Бёрнса и сплетнями за чашкой чая или вышиванием. Перед и после каждой такой встречи Венди неизменно получала порцию наставлений «настоящая леди должна» и «настоящая леди не должна». Тетушка вздыхала, закатывала глаза, кривилась, злилась, взывала к небесам... но от идеи сделать все-таки из племянницы эту самую «настоящую леди» не отказывалась.
Наверное, ей недоставало послушной, милой и воспитанной дочери, которой она бы обязательно гордилась, хвасталась ее достижениями, опекала и делилась опытом. Но Бог дал ей только троих сыновей. Поэтому все нереализованные мечты и нерастраченный энтузиазм обрушились на племянницу. Венди старалась изо всех сил, но все равно не соответствовала идеальному образу из тетушкиных фантазий.
«Это все ее отец, - жаловалась она миссис Аддерли, когда думала, что племянница ее не слышит. - Испортил девочку своими прихотями... Разбаловал. Одни глупости у нее в голове. Попробуй теперь воспитай из нее достойную леди». Венди хотелось стать правильной, почтительной и спокойной. Чтобы папа был не виноват ни в чем. Но чашки все равно падали из рук, платья рвались, коленки царапались, шпага кузена Гарри сама прыгала ей в руки, книжки про войну оказывались интересней книжек про принцесс и дерзкие слова слетали с губ. А тетушка хмурилась, обращала молитвы к Господу, ворчала, бранилась и доставала розги.
Розги Венди уже давно не грозили. Но сегодня она собиралась сделать все от нее зависящее, чтобы тетушка осталась довольна. Для нее это важно. Так пусть это будет признательностью за заботу и содержание. Неблагодарной Венди не была. Хоть тетушка иногда в сердцах и бросала такие слова.
- Что это?!
Увлеченная обещаниями самой себе Венди не успела вовремя отпрянуть, и пальцы тетушки неприятно ткнулись в плечо и скользнули под ворот платья.
- Что это такое, Гвендолин?
Второй рукой тетушка придержала Венди, не давая отступить, а пальцы нашарили под тканью тщательно спрятанную цепочку и вытащили ее край наружу.
- Я же говорила тебе не надевать... это, - голос сочился почти отвращением, словно в руках ее было не серебряное изящное плетение, а грубая грязная веревочка, как в одиннадцать вендиных лет.
Тетя цепко и торопливо перебирала тонкие звенья, вытягивая их полностью. Вместе с тяжелым медальоном, который до этого был глубоко и надежно был спрятан под корсажем. А теперь его сжимали тетушкины пальцы. Венди испугалась, что она сейчас дернет посильней и оторвет его совсем.
- Тем более, сегодня! - рявкнула тетушка. На мгновенье в ее голосе почудилось удовлетворение. Словно она была рада, что нашла изъян в такой непривычной идеальности воспитанницы.
- Сними его, дорогая, - твердо велела она и поджала губы. - Это не украшение для юных девушек. Сколько раз нужно еще повторить, чтобы ты поняла?
Это вообще не украшение! Венди, стиснув зубы, смотрела на медальон в тетушкиной руке и молчала. Он был совсем простой, большой и чуть изъеденный солью, отчего на изначально гладкой серебряной поверхности створок образовался причудливый темный узор.
- Ну же, - поторопила тетя, уже более спокойно, но все равно нервно. И начала снимать его сама: - Наклони голову. Осторожней! Прическа!
Венди наклонила. Только потому что иначе стали бы видны слезы в ее глазах. Пришлось зажмуриться посильней, чтобы сдержать их. Она ведь только что пообещала, что не испортит этот вечер. Тетушке не испортит.
- Люси отнесет его наверх, - тетя позвонила в колокольчик, а медальон, который она держала на вытянутой руке, закачался в такт.
- Я сама! - не выдержала Венди. И под нервное «Осторожней!», выхватила цепочку, взлетела по ступенькам и, захлопнув дверь спальни, плюхнулась на кровать. Вбитые тетушкой правила сработали в последний момент, когда она неловко разгладила подол одной рукой, чтобы он не помялся.
«Расскажи мне про маму», - просила Венди под убаюкивающую качку корабля. А папа поправлял на ней одеяло, доставал из-под рубашки кожаный мешочек, неторопливо развязывал его и вынимал медальон.
«Дай я», - пищала она и с трудом сдвигала в сторону защелку. Створки с тихим щелчком раскрывались в ее ладонях.
«Она красивая», - улыбалась Венди, водя пальцем по миниатюре, и морщила лоб пытаясь вспомнить эту улыбку, глаза (такие же голубые, как у нее) и светлые волосы. Она помнила много: добрую тетю Агату, у которой жила несколько лет после смерти мамы, противного кузена Филиппа, няню Полли с теплыми ладонями, ворчливого старого деда с колючей бородой, который иногда приезжал к ней. А маму нет. Только портрет из медальона.
Но папа не давал ей долго грустить. Рассказывал, как танцевал с мамой, тогда еще его невестой, на балу. Как они слезали с балкона второго этажа, чтобы спасти застрявшего в кустах колючих роз щенка. Как на свадьбе кузен Филипп уронил брусничный соус прям ей на платье. Как она ловко взбиралась по тропкам на скалистом побережье Корнуэлла и любила пещеры. Как они были счастливы, когда родилась такая замечательная, хоть и очень громкая, девочка. Тут папа ее щекотал, а Венди смеялась и просила рассказать про тот случай, когда мама попала в грозу и не испугалась укрыться в старом доме с привидениями. Страшно, но интересно. Эту историю она любила не меньше, чем байки боцмана о летучем голландце.
Позже Венди гадала, почему в воспоминаниях тети Сары мама всегда была «той, с кого следует брать пример» и «замечательной и воспитанной юной леди, которая очень расстраивается на небесах, глядя на непослушную дочь». Но спросить было не у кого. И Венди тоже расстраивалась. Ну, до тех пор, пока не подросла и не сложила даты: тетя вышла замуж за дядю Джорджа и уехала с ним из Англии гораздо раньше, чем папа познакомился с мамой. Вот так.
Надо было спускаться вниз, пока тетушка не разозлилась окончательно. Венди вздохнула и погладила торец медальона. Ставшая еще более тугой защелка царапала палец.
«Не плачь. Пожалуйста», - просил ее папа вечером, за день до отъезда. Но от его слов плакать хотелось еще сильней. А горькое и обиженное «Я не хочу!» превратилось в сдавленное рыданиями бульканье. Она уже большая, но какая разница. Она не хочет оставаться здесь. Одна. С тетей. Не хочет. Не хочет...
Венди все еще всхлипывала, когда папа достал медальон и протянул ей его. «С тобой будет мама. Хорошо?» В его ладони медальон казался маленьким, а в ее ладошке - огромным.
Он и сейчас не помещался в кулаке.
«Когда я вернусь, мы добавим еще и меня, - предложил папа. - И тогда мы всегда будем с тобой». Венди отчаянно закивала. И на следующее утро в гостиной прощалась с папой спокойно и сдержанно, как и подобает воспитанной девочке: подошла и поцеловала в щеку. Но помнила, как он обнимал ее вечером. А она его.
Вторая створка так и осталась пустой. Смотреть сейчас на нее совсем не хотелось. Венди вздохнула еще и раз, опустила медальон в шкатулку и осторожно уложила цепочку вокруг него. Ее подарил дядя Джордж. Просто принес однажды, сказал, что веревочка на которой она таскала его раньше и которая ужасно раздражала тетю, ей совсем не идет, и уткнулся в газету. Тонкая цепочка тоже не шла к тяжелому мужскому медальону. И тетя так же хмурилась и ворчала. Но она все время ворчит.
- Венди? - обеспокоенно вскинула голову тетушка, едва заслышав шаги на лестнице. Ее пальцы терзали платок, который она тут же отложила в сторону. - Все в порядке, Гвендолин?
- Да, тетя, - улыбнуться оказалось на удивление просто. Шагнув с нижней ступеньки, Венди изобразила шутливый реверанс: - Простите за беспокойство.
- Спину нужно держать прямей, - посоветовала тетушка. В голосе ее слышалось явное облегчение. И даже хмурилась она не недовольно, а словно примирительно. Больше на себя, чем на племянницу. Эта мысль Венди даже повеселила. Особенно, когда ее дополнило обвинительное: - И мы уже опаздываем! Экипаж ждет.
Идти тут было пять минут, и в другие дни тетушка с легкостью совершала короткую прогулку пешком. Сейчас они дольше будут усаживаться, а горничные устраивать на сидениях юбки.
- Я готова, - послушно отчиталась Венди. И под пристальным взглядом тети, снова оценивающей ее наряд, готовилась к очередному «что это за складка?» или «расправь плечи». Поэтому совсем неприлично открыла рот в ответ на:
- Ты очень миленькая, дорогая моя, - тетушка подошла ближе и сухо клюнула ее в щеку. А потом добавила: - Родители бы тобой гордились.
Венди вздрогнула. И вместо положенной благодарности кивнула:
- Я знаю.
Обрывок 3. "Отдать швартовы"Обрывок 3. "Отдать швартовы"
Для справки: это корабль лорда Ричарда Холланда (Адам напоминает, что все же его), а за глаза для команды просто капитана Дика (Адам морщится)
Было холодно. После дневной жары ночной бриз, гуляющий по шатким мосткам причала, неприятно касался босых ног. Венди поболтала ими в воздухе, вглядываясь в темную воду внизу, несколько раз поджала пальцы, но согреться это не помогло. Только утихшая было тупая боль снова вернулась: кожа на стертых ступнях саданила и ныла.
Путь от ее дома (бывшего уже дома) до порта оказался долог, если не ехать его в экипаже. А ходить без обуви Венди не привыкла. «Что подумают о тебе люди?!» - недовольно каркала тетушка Сара, стоило только увидеть воспитанницу в саду босиком. В пустом саду, где и людей-то, кроме садовника, никогда не было! Но приходилось со вздохом надевать туфли и, если тетушка считала выражение ее лица слишком дерзким, терпеть очередную нравоучительную беседу.
Подходящей обуви за время подготовки к побегу она так и не нашла. Дядя, наверняка, не заметил бы пропажу всего одной пары, но блестящие пряжки и атласный узор на носках скорее заставили бы заподозрить ее в воровстве, чем дать работу. А стянуть последние разваливающиеся (зато единственные хоть немного подходящие по размеру) сандалии у китайца Хай Ли, помогающего на конюшне, Венди не позволила совесть. Она и так позаимствовала его штаны, потому что любые другие не удержала бы никакая веревка.
Но даже они предательски заскользили вниз, когда она резко вскочила на ноги, заслышав голоса за спиной. Пришлось судорожно перехватывать пояс, путаясь в загнутых рукавах длинного и широкого камзола. И недовольно шипеть. На штаны, на собственную неуклюжесть и, главное, на огнем разлившуюся по ногам боль.
- Капитан?!
Она с такой горячностью кинулась наперерез идущим, что грузная фигура: на пару футов выше ее и раза в четыре шире, почти испугано отшатнулась. От чего доски заскрипели как-то особенно опасно.
- Не свались в воду на радостях от повышения, Роджерс, - загогтал его спутник и сделал пару шумно булькающих глотков из бутылки.
- Не капитан?! – спросила очевидную уже вещь Венди, и испугано ойкнула, когда Роджерс склонился ближе и, пытаясь ее рассмотреть, сграбастал рукой за ворот. – И-и-и…. Извините…
- Вежливый, - коротко хохотнул второй и снова забулькал.
- Мне оставь, - пробасил Роджерс, отпуская Венди так же резко, как и схватил. И без паузы, видимо сочтя миссию по защите выпивки выполненной, спросил: - Чего надо?
- Я слышал… а… ээ… слышал, что вам нужен юнга. И вы утром отплывайте. Возьмите меня? - разом выложила она все, хотя до этого была твердо намерена говорить только с капитаном. И даже готовила убедительные слова. Но все они забылись, а голос звучал пискляво и высоко, особенно в контрасте с хриплым и грубым голосом Роджерса.
- Кто сказал? – слова он ронял словно с неохотой.
- Вот там в кабаке. Тот который «Русалка».
Вообще-то над входом было криво нацарапано углем «Сиськи русалки», но в подробности Венди решила не вдаваться. За пол пенни ей налили там кружку кислого пива, которое оно потихоньку вылила на земляной пол, потому что только от запаха щипало глаза. Было страшно, волнительно и интересно.
- Один матрос. Со шрамом на подбородке. С красным платком на шее. И без зуба. Вот этого спереди, - показала она свой зуб, который был на месте. – Сказал, что прошлый сбежал в Чарльзтауне. И если не найдут нового, то им придется до самого Лондона драить палубу самим. Обозвал его мелким ублюдком и…
- Это Джорджи, - радостно оборвал ее слова товарищ Роджерса. – И ведь в корень зрит…
- Да-да, - согласилась Венди и снова зачастила, забыв все наказы тетушки, что настоящие леди не сыплют словами, как сухим горохом. Впрочем, она теперь не леди. – Он так и сказал. Джорджи. И еще какое-то слово. Я не расслышал, там было шумно.
- Чего надо? – повторил Роджерс. Все так же медленно. То ли из-за обычной основательности, то ли из-за пьяной заторможенности. В темноте и волнении было непонятно.
- Юнга, - выдохнула Венди. – Возьмите меня.
Тут нужно было вспомнить слова всех известных молитв. Но вряд ли то, что она задумала, было богоугодным делом. Так что просить помощи бессмысленно.
Роджерс молчал. Венди ждала, затаив дыхание.
Тишину нарушали только плеск волн о сваи и корпус корабля, который сейчас казался просто пятном густой темноты. Но Венди успела рассмотреть его, пока еще не совсем стемнело. Большой и новый. Она планировала попасть на что-нибудь попроще. И не рассчитывала, что сможет найти место в первый же день. У нее было немного денег. Из тех, что по указанию тетушки она должна была давать на модную сейчас благотворительность. Ее хватил бы удар, узнай она, что в коробку по сбору пожертвований после службы в церкви падало всегда меньше монет, чем выдавалось дома. Скопилось немного. Недостаточно для места на корабле в качестве пассажира. А вот на дешевый угол в возле причалов, где можно укрыться, пока все не устроится, хватило бы.
Папа всегда говорил, что полезными сведениями легко разжиться в неприглядных портовых кабаках. И ей повезло в первый же день. Как бы еще не упустить это везение и попасть на борт. Надежда в ее взгляде превращалась в мольбу. Роджерс точно бы не устоял. К несчастью (или счастью?), было слишком темно, чтобы заметить взволнованный блеск глаз.
- Вы ведь можете? - опомнилась Венди. Она так увлеклась, что не сразу сообразила, что, возможно, говорит не с тем, кто решает такие вопросы. Пусть и выглядит он внушительно.
- Не знаю, - покачал головой Роджерс.
Венди растерянно уставилась на него, еще больше запутавшись.
- Да чё ты не знаешь? - влез второй, более разговорчивый тип. И тут темнота оказалась точно к счастью и скрыла не вовремя вспыхнувший румянец. - Ломаешься, как целка в койке. Юнга и вправду нужен. И такой заморыш пойдет. А не понравится — выкинем за борт. Делов-то, - он хохотнул и хлопнул Венди по плечу.
- Я не заморыш! - возмутилась она. Все многочисленные увещевания тетушки о недопустимости споров (и уж тем более споров с мужчинами!) пропали всуе.
Ладно бы об этом сказал Роджерс. Но этот мерзкий тип и сам был тощий и сухой, как палка, только что ростом заметно выше.
- Ну да, - многозначительно заухмыляся он и с ног до головы оглядел Венди.
Разномастная одежда с чужого плеча болталась на ней и делала и без того невысокую худенькую фигурку еще меньше. Гордо расправленные плечи и вздернутый подбородок не добавляли ни капли солидности.
- Дохляк, как есть, - заявил он и (от неожиданности Венди не успела увернуться) в доказательство цепко сжал пальцами ее руку выше локтя, проверяя крепость мышц. Тетушку хватил бы удар.
- Это не главное! - Венди с трудом удержалась и не потерла плечо. Только чуть поморщилась от боли. - Я выносливый. И я уже ходил в море раньше. Знаю, что к чему, - демонстративно повернулась она к Роджерсу.
Давно пора было пускать в ход историю, что она выдумала в ожидании. Ну как выдумала. В море же она ходила? Ходила. И неважно, сколько ей тогда было лет. К кое каким местам пришлось подключать фантазию, но суть-то верная. Она набрала в грудь побольше воздуха, готовясь представить себя во всей красе...
- Как звать? - от вопроса Роджерса весь воздух так и застрял внутри. Венди открыла и закрыла рот, словно захлебнувшись не сказанными словами.
- Э-э-ээээ...
Она успела продумать многое. Названия, даты, города и разные детали для достоверности. А вот имя нет.
- Дик, - выпалила она первое, что пришло в голову.
Просто чтобы не мычать дальше. А то, чего доброго, еще за идиота примут. Заморыш и идиот — отличное сочетание.
Диком звали щенка, которого ей подарил кузен Гарри, перед тем, как уехать на учебу в Англию. Бросать пса одного было жалко, но тетушка о нем позаботится. Она его любит, хоть и ворчит, когда он топчется по клумбам или отряхивает грязь на ковре в гостиной.
- Дик Стоун, - повторила она уже уверенней, решив оставить себе свою фамилию. Не бог весь что, все равно. Она же не какая-нибудь там Фицгилберт де Клер. Стоунов, наверняка, добрый десяток в каждом порту.
- Точно надо брать, - снова загоготал второй тип и Венди на него неодобрительно покосилась. Может как раз он идиот? Ничего же смешного. - Хватит думать, Роджерс, раздери тебя скат. Бери его и пойдем завалимся спать наконец.
Венди согласно закивала. Впервые он сказал что-то путное. Но Роджерса не так просто было сбить с мысли.
- Лет сколько?
- Да какая разница!
- Шестнадцать... Но я...
Заговорили они одновременно. Но закончить Венди не успела: ее уже схватили за руку и потянули к сходням корабля. И ничего не оставалось, как пойти следом.
- Это новый юнга, - ладонь ткнулась ей в спину, выталкивая вперед, на свет масляной лампы, возле которой стоял на вахте очередной матрос.
- Боцман его принял. Зовут Дик, - теперь в оскале можно было разглядеть каждый зуб. В подробностях. - А это Томас. Для своих Лысый Том. В солнечный день в его макушку можно смотреться, как в зеркало.
- Заткнись, - беззлобно огрызнулся Томас.
А Венди ошарашенно озиралась по сторонам, все еще до конца не веря, что это правда. Что так быстро. Что так легко. И что сейчас не появится Роджерс и не отправит ее обратно.
- А я Генри Морган, - выдержал он драматичную паузу, которой позавидовал бы любой актер из лондонского театра, и с наигранным сожалением развел руками. - Не тот самый. И даже не родственник.
- Место ему покажи в трюме, - распорядился подошедший Роджерс, забрал бутылку и, запрокинув голову, шумно выпил остатки. Хорошую такую треть.
Неужели и правда боцман? К нему надо обращаться «сэр» или нет? И что вообще теперь делать? Вопросов было столько, что голова казалось сейчас взорвется.
- Это он пьяный такой болтливый, - поделился Генри, пока вел ее по палубе. - Обычно из него и слова не вытянешь. Давай-ка сюда заглянем... - просунул он голову в одно из помещений. - Осталось чё пожрать еще?
Оттуда потянуло кухонным запахом. Почти как дома, где у плиты хозяйничала старая Роза, что всегда находила что-нибудь вкусненькое для Венди. В животе предательски заурчало. Генри понимающе усмехнулся и снова подтолкнул ее вперед, к столу и двум мискам густой похлебки.
Последний раз она ела ранним утром перед побегом, когда от переживаний и кусок в горло не лез. Тетушка даже поверила, что она действительно больна, а не просто из вредности не хочет ехать в гости к Лоуренсам. Так что сейчас разваренные овощи с редкими вкраплениями мяса показались ей самым вкусным блюдом, что она пробовала в жизни.
- На твоих харчах он быстро отъестся, - разглагольствовал Генри с коком, глядя с какой стремительностью пустеет миска. В его собственной оставалась еще половина.
Потом ее, уже разморенную горячей едой, волнением и усталостью, вели каким-то запутанным маршрутом на нижнюю палубу. И последней мыслью перед тем, как Венди заснула, было то, что утром сама она, наверное, наружу отсюда выбраться не сможет.