Маски

[THEsud]

Автор: THEsud
Бета: amnezia
Название: Маски
Пэйринг/Персонажи: Шикамару/Темари А вы ждете кого-то другого?
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Предупреждения: возможно ООС
Статус: закончен
Дисклеймер: все принадлежит Кишимото
Размещение: где угодно, но с указанием автора

- Сними маску.
Обязательные слова, уже почти ритуал. Сегодня она произнесет их снова. А ждущий ее на краю леса человек молча откроет свое лицо. Все как обычно…
Ее практически всегда встречает он. Как ему это удается: неизменно подстраиваться под ее визиты? Почему Хокаге отправляет его, далеко не рядового члена АНБУ, на такую заурядную миссию, как сопровождение посланницы Суны? И главное зачем? Зачем ему самому это нужно?
Она старается не думать об этом, заталкивая мысли и воспоминания в самый дальний угол своего сознания, и они лежат там, тщательно оберегаемые прежде всего от самой себя, ведь они не приносят ничего кроме боли. Но иногда, ночью, под монотонное завывание ветра за окном, под еле слышный звук бьющего в стекло песка появляется надежда и бессмысленное желание что-то изменить. И тогда немного приоткрывается дверь в ее душе, дверь, хранящая самые страшные тайны, выпуская в темноту вопросы, на которые нет ответов, и воспоминания, разрушающие бесполезные иллюзорные мечты. Потому что она не может позволить себе верить. И только в такие дни, как сегодня, только при встрече с ним эти вопросы вырываются наружу и с остервенением вгрызаются в мозг.
Он как всегда сидит на земле, прислонившись к стволу дерева, подняв скрытое за маской лицо к небу. Все так привычно. Она спотыкается, хотя обо что можно запнуться на песке, и чуть сбивается с ровного шага, когда он опускает голову и смотрит на нее. Еще слишком далеко, да и узкие прорези в любом случае не позволяют понять, куда направлен его взгляд, но она его просто чувствует. Потому что кожа не покрывается мурашками без всякого повода, потому что сердце не может остановиться ни с того ни с сего, потому что пальцы не начинают дрожать без причины. Короткое мгновенье, и его внимание снова приковано к небесам, а она пытается успокоиться, чтобы подойти к нему с обычным безразличием и холодностью. Ведь чувства здесь не нужны никому: ни ей самой, ни человеку, ждущему ее там, где пустыня встречается с лесом.
Граница между странами Ветра и Огня - она всегда завораживала ее, с самого первого раза, когда она еще совсем девчонкой шла в Коноху на экзамен. Незабываемое, удивительное по красоте и величию природное явление, ошеломляющее своей масштабностью и необъяснимостью. Есть что-то сврхестественное в этом резком и четком переходе от бескрайнего песчаного моря к высокой и ровной стене вековых деревьев. Ни каких полутонов, ни какой плавности. Ноги утопают в горячем песке, а солнце нещадно печет спину, но всего лишь шаг, и подошвы уже мнут траву, причем не сухую и пожухлую пустынную, а высокую, яркую, свежую, и тень, образованная густыми кронами, приятно холодит разгоряченную кожу. Словно невидимая неприступная преграда разделяет их страны, такие похожие и такие разные. Ее не может пересечь даже вездесущий песок – гонимые ветром песчинки останавливаются, не оскверняя собой изумрудную зелень, а частички, принесенные ступнями путников, стремятся вернуться обратно в пустыню. И для двух человек, оказавшихся по разные ее стороны, эта стена также непреодолима.

- Сними маску.
Сейчас эти слова звучат по-другому. Разница почти незаметна: чуть тише голос, чуть меньше в нем холода, чуть слышно проскальзывают и тают в воздухе неведомые ранее просящие нотки. Возможно, это потому что сегодня Шикамару не торопится вставать – он сидит и смотрит вдаль, на что-то за ее спиной. Темари невольно оборачивается, нарушая давно заведенный ритуал встречи, и уже не может оторвать взгляд от огромной, простирающейся до самого горизонта тучи, словно тяжелое стальное одеяло опускающейся на пустыню. Будет буря. Но пока ослепительно светит солнце, к которому уже подбирается серо-черная пелена, и одуряющее звенит в ушах тишина, а в голове снова всплывает никому ненужное «зачем».
Лязгающий рвущий безмолвие звук заставляет ее повернуться к Шикамару. Он уже на ногах и по обыкновению подпирает дерево, скрестив руки на груди. Когда, встретившись с ней взглядом, он немного меняет положение, словно желая отгородиться еще сильней, то защитные пластинки на предплечьях негромко бряцают. И в этих отрывистых ударах металла о металл, ей снова слышится короткое «зачем». Незаданный вопрос повисает в воздухе, и, желая избавиться от тягучей напряженной тишины, Темари делает то, что не делала никогда – она произносит во второй раз:
- Сними маску.
Пальцы Шикамару скользят по фарфору, холодному даже в такую жару, и Темари слегка подается вперед, чтобы сразу же, едва он откроет лицо, коснуться губами его губ, не медля ни секунды, не думая ни о чем. Потому что сейчас важны лишь действия, а мысли – для них еще будет время. Но внезапно его рука опускается, и вопреки обычному молчанию он говорит:
- Только когда ты снимешь свою.
Тишина становится почти осязаемой, кажется, что воздух сгустился и липкой массой закладывает уши, набивается в нос и горло, не давая свободно дышать. Лихорадочный блеск темных глаз в прорезях маски – они ждут ответа. Или это просто игра ее воображения? Мучительное, чудовищное, душераздирающее понимание, что ее маску снять невозможно – цена слишком высока. Ее можно только сорвать, резко, безжалостно и навсегда. Она намертво приросла к ее коже, впиталась в кровь, твердым коконом окутала душу, и избавиться от нее значит сломать жизнь, не только свою, – жизнь многих зависящих от нее людей. И тогда все, что она делала, ради чего стольким жертвовала, окажется бесполезным и напрасным. Нет.
В глазах темнеет, и далеко не сразу приходит осознание, что это всего лишь туча закрывает солнце, погружая все вокруг в призрачный, немного зловещий сумрак, приглушая цвета, делая мир тусклым и блеклым. Эта хмурая серость странным образом успокаивает, пряча в легкой дымке все лишнее, оставляя только стоящего перед ней человека. И, окончательно ломая давно сложившуюся очередность действий, Темари делает шаг вперед и прикасается к его плечу. Пальцы чуть дрожат, повторяя узор татуировки, обводя верхний спиральный завиток, ощущая тепло кожи и напряжение, сковавшее мышцы. Тонкие красные линии, изгиб за изгибом, снова и снова. Глядя на плавные завораживающие движения собственных пальцев, а поднять голову и посмотреть на Шикамару, даже зная, что увидишь лишь бездушный белый фарфор, безумно страшно, она произносит в третий раз:
- Сними маску. – И затем, впиваясь ногтями ему в руку, тихо шепчет: – Пожалуйста…
Последнее слово тонет в налетевшем шквале горячего пустынного воздуха, но это уже неважно. Сдернутая одним стремительным движением маска лежит в его ладони, а губы жадно прижимаются к губам. Судорожный вдох, обжигающий легкие глоток воздуха – и снова бесконечный мучительный поцелуй, от которого закипает кровь, и рвутся натянутые струной нервы.
Пальцы распрямляются, и ненужный кусок фарфора падет под ноги, когда Темари прикусывает его губу и тянет на себя, сначала осторожно и слабо, а затем все сильней, упиваясь причиняемой ему болью. Потому что только так можно заставить его чувствовать и реагировать. А еще, потому что хочется оставить ему напоминание о себе, которое не сотрется из памяти, как только он наденет маску, которое будет раздражать и мешать, от которого не избавиться сразу, просто по своему желанию. Позже он сделает то же самое, и следы его поцелуев, грубых и одновременно безумно восхитительных, будут гореть на коже, не давая забыть сегодняшнюю встречу, заставляя против воли касаться их, не пропуская ни одного, мучить себя, но все равно касаться. Но это будет потом, а сейчас есть только ее зубы, сомкнувшиеся на его губе, только бездонные темные омуты его глаз прямо перед ее глазами, только остановившееся время, в котором они оба увязли, словно в густой сладкой патоке. Вырваться невозможно…
Шикамару вздрагивает, когда листья и мелкие ветки, сорванные с деревьев очередным порывом ветра, сыплются им на голову, то стремительно кружась, то замирая в воздушных потоках. Он захватывает Темари в кольцо своих рук, прижимает к себе, целует горячо и ненасытно и, скользнув языком в ее рот, чувствует сводящий с ума сладко-соленый металлический привкус.
Налетевший вихрь поднимает с земли песок и пригоршнями швыряет прямо в лицо, острые крупинки покалывают и царапают кожу, впиваются в нее, когда ветер бьет особо яростно. Но сейчас это неважно. Сейчас у нее только одно желание – освободить его от брони, убрать хотя бы эту разделяющую их преграду, избавиться от жесткого панциря, сковывающего его тело и душу. И пальцы запутываются в креплениях, судорожно дергая ремни щитков на его руках, стаскивают и отбрасывают в сторону ненавистную форму.
Ветер все усиливается, его бешенные ураганные порывы сбивают с ног. Но когда опускаешься на траву, то на это совсем не обращаешь внимания.
Воздух наполнен смесью песка, оборванных листьев и сломанных веток, все это летает, перемещается, падает и тут же снова поднимается вверх, чтобы через секунду опять обрушиться на землю. Неистовая стихия ревет и бушует вокруг. Но им безразлично. Для них сейчас имеют значение лишь руки, касающиеся обнаженного тела, лишь губы, жадно скользящие по горячей коже, лишь нетерпеливые яростные ласки.
Острая ветка колет спину. Но какая разница? Ведь лежать все равно невозможно: дьявольское необузданное желание заставляет выгибаться, обхватывая Шикамару за шею, прижиматься к нему всем телом, растворяясь друг в друге без остатка.

Ветер стих так же внезапно, как и начался. Так спокойно. Все вокруг застыло в неподвижности: не колыхнется присыпанная песком трава, не шелохнуться листья над головой, грязно-зеленые, покрытые серым налетом принесенной из пустыни пыли. Даже воздух замер, стал густым и тяжелым - он словно выдохся, отдав последние силы бушевавшей стихии, и устало давит на землю. И только в прозрачном солнечном луче, неожиданно проскользнувшем сквозь единственный просвет в плотных темных тучах, медленно кружатся в красивом замысловатом танце мельчайшие пылинки. Смутная еле уловимая тревога зарождается где-то глубоко внутри, щекочет нервы, и приходит ожидание чего-то непонятного, необъяснимого и пугающего, осознание того, что за этой восхитительной безмятежностью обязательно последует взрыв
Абсолютное безмолвие: ни шелеста листьев, ни шепота ветра. Тишину нарушают лишь глухие удары сердца прижимающего ее к земле человека. Шикамару дышит тяжело, но почти беззвучно, и воздух, вырывающийся из его легких, согревает ей шею. Темари чувствует каждый его вдох, наслаждается его тяжестью и теплом его кожи, вдыхает аромат его распущенных волос, в которых запутались кусочки листьев и даже маленькая веточка. А вот своего дыхания и биения сердца она не ощущает совсем, и только в висках пульсирует никак не оставляющее ее в покое «зачем».
Спросить у него? И получить в ответ безжалостно сжимающее сердце молчание и холодный пронзительный взгляд. Взгляд, который она теперь никогда не сможет понять. Хотя еще хуже будет услышать его голос. Равнодушные и безжизненные пустые фразы полные безразличия и лжи или те самые, единственные, правдивые слова, которые она так хочет и так боится услышать, потому что ответить ему тем же невозможно. Щемящая тоска по прошлому и отчаяние от понимания, что ничего нельзя вернуть и исправить, сдавливают грудь, и Темари просто ждет, когда он отпустит ее и, как всегда отвернувшись, начнет одеваться.
Но сегодня Шикамару не торопится уходить, его дыхание выравнивается, а сердце, наоборот, бешено бьется, и, не в силах больше выносить бездействие и неопределенность, Темари опускает ладони ему на спину. Они скользят по влажной коже, и прилипшие к ней песчинки чуть слышно шуршат и остаются на кончиках ее пальцев. Первые крупные тяжелые капли падают на траву вокруг, и вот, наконец, одна из них с легким шлепком ударяется о его плечо, разлетаясь на десятки более мелких. Все кажется каким-то нереальным, замедленным. Сотни, тысячи капель гулко барабанят по сухой земле, мягко опускаются в песок, шелестят на листьях. Шикамару обхватывает руками ее лицо и шепчет в раскрытые губы:
- Сними маску.
И на долю секунды между этими словами и прикосновением к ее губам на его лице появляется давно забытое мальчишеское выражение – печально-счастливое, живое. Как тогда…
Когда они были юными и беззаботными, насколько могут быть беззаботными шиноби.
Когда она верила в любовь. Нет, она и сейчас не сомневается в существовании этого чувства – просто оно для каждого свое.
Когда он обнимал ее и, тщательно сдерживая зевоту, бормотал ей в ухо о том, что они всегда будут вместе. Он не лгал… Лгала она.
Когда они умели улыбаться – искренне улыбаться.
Когда они еще не носили масок и даже не знали об их существовании.
И Темари отвечает на поцелуй так же легко, тепло и нежно, как целует он, возвращаясь в прошлое, пусть ненадолго и только в мечтах. Уверенная в том, что позже будет еще больней, и отчаяние нахлынет с новой силой, она все равно не может остановиться. А в душе так не вовремя вспыхивает до этого еле тлевший уголек надежды, и кажется, что еще не все потеряно, что еще есть шанс. Косые струи дождя падают с неба, охлаждая горящую кожу, бьют по лицу, скрывая слезы, которые невозможно сдерживать, потому что даже чуть приподнять маску это уже мучительно больно.
Когда все заканчивается, она поднимается первой, практически отталкивая Шикамару, и начинает собирать с земли мокрую одежду, пытаясь вычеркнуть из памяти тепло его взгляда, так резко сменившееся холодом и пустотой. Он надевает сырые брюки и, найдя среди корней дерева свой рюкзак, молча протягивает ей сухую черную накидку. Затем они сидят под защитой тесно сплетенных ветвей, не произнося ни слова, не глядя друг на друга, и ждут, когда прекратиться ливень. Водная завеса отделяет их от всего мира, а невидимая, ненадолго исчезнувшая стена между ними становится все выше и прочней.

Солнце появляется как-то неожиданно. Дождь еще и не думает прекращаться, а яркие лучи уже рвут серую пелену над головой, и, словно стрелы пробивая ее насквозь, опускаются на землю. И падающие капли сверкают в них, на короткое мгновенье превращаясь в миниатюрные радуги. Туча медленно расползается на клочки, открывая бесконечную лазоревую высь, и солнце заливает все вокруг ослепительным светом. Легкий ветерок лениво шевелит чистую омытую дождем траву, на которой сияют и искрятся мириады крошечных брызг. Блестящие от влаги листья чуть подрагивают под тяжестью оставшихся на них капель. Песок высыхает на глазах, жадно впитывая воду, напиваясь впрок, и темная сырая кромка на вновь ставшей четкой границе пустыни и леса стремительно сужается.
Темари морщит нос и щурится, когда с качнувшихся от ветра ветвей на нее звонкой капелью льется скопившаяся после дождя вода. Шикамару кривит губы, сдерживая улыбку: он уже не помнит, когда последний раз видел ее такой безмятежно-естественной, такой прекрасной. Но, встретившись с ней взглядом, он отворачивается и зажмуривается так сильно, что перед глазами всплывают огненные круги.
Влажная одежда липнет к телу и неприятно холодит кожу, но ждать дольше нет ни возможности, ни сил. Темари тщательно и аккуратно сворачивает его плащ, проводя пальцами по мягкой ткани, к которой он прикасался и прикоснется еще не раз. А Шикамару мнет его, комком засовывая в рюкзак: невозможно будет надеть вещь, которая хранит тепло и запах ее кожи, аромат ее волос, которая помнит ее всю. Он наклоняется и подбирает маску, стряхивая с нее капли, и при виде этого у Темари возникает дикое желание вырвать проклятый кусок фарфора у него из рук и швырнуть, заставив разлететься на мелкие осколки.
- Пойдем, - бросает он через плечо.
Они почти никогда не разговаривают, только лаконичные вопросы по делу и такие же односложные ответы, но так проще и легче. Потому что сказать то, что действительно хочешь невозможно. Об этом нельзя даже думать, но и не думать она не может.
Они уходят. Темари знает, что примерно посередине пути между границей и селением Листа Шикамару обернется, посмотрит на нее и через пару минут опустит на лицо маску. Но она не догадывается, что перед этим он обязательно дотронется до губ, помнящих ее яростные поцелуи, кончиками пальцев. С этого момента от них прежних ничего не останется: они оба спрячутся за равнодушием, безразличием и холодностью. И в Коноху придут два человека, носящие маски.
Шиноби, неожиданно для всех бросивший спокойную и не слишком обременительную работу учителя. Элитный боец АНБУ, хладнокровный и бесстрастный. Окружающие начинают забывать, что раньше он любил смотреть на облака, и никто уже не слышит привычного когда-то «как проблематично». Теперь он знает, что может быть по-настоящему проблематичным.
Посол Песка, способный решить любые вопросы; она ненавидит эти визиты в Коноху, но и не может жить без них. Жена дайме страны Ветра, слишком независимая и упрямая, для того чтобы перестать быть куноичи, и благодаря ее влиянию Суна снова начала получать достаточное финансирование и постепенно возвращать себе былую мощь. Мать наследника – маленького белобрысого мальчишки с темным пронзительным взглядом.