Ключ от подвала

[THEsud]

Вообще это наглая переделка Кинга. Ну, или жалкое подражание. Правда, дошло до меня это уже после написания, в процессе обсуждения так сказать.
На команду Кинга я, кстати, оченно долго смотрела, но не решилась. Отчасти потому что не люблю делать два дела сразу, отчасти потому что уже давно не фанат и был большой риск не вкурить (даже просто почитать не все у них зашло).

Название: Ключ от подвала
Автор: THEsud
Бета: Eswet, Angstsourie
Размер: миди, 5371 слово
Персонажи: оригинальные
Категория: гет
Жанр: триллер, хоррор
Рейтинг: R
Предупреждения: смерть персонажа
Краткое содержание: а вы знаете, кто живет в вашем школьном подвале?
Примечание: для WTF Kids Originals на WTF Combat

заглянуть в подвал

– Коридоры там складываются в бесконечный лабиринт, из которого нет выхода. И чем быстрей ты бежишь, тем запутанней они становятся и тем ближе к тебе оказывается монстр. Его приближение громче топота убегающего. Он тяжело дышит за спиной, жадно хлюпает слюной, а от его движения осыпаются камни со стен. Но если остановиться, то он тоже остановится, затаится за углом, затихнет, выжидая. Он питается паникой и страхом… – Чак обвел всех взглядом, словно раздумывая, открывать ли самую страшную тайну. – И человеческим мясом на десерт.
Ральф вздрогнул и подавился жареной сосиской. Она соскользнула с тонкого прутика и плюхнулась в горячую угольную крошку, а он принялся слепо ее искать, обжигая пальцы. Завороженные рассказом слушатели даже не обратили на это внимания.
– Да ерунда все это. Страшилки для детишек.
– Заткнись, Пагсли! – Чак возмущенно вскочил, отчего пламя костра резко взметнулось вверх и в сторону, заплясало тенями на лицах, и оскорблено добавил: – Вечно ты все портишь!
– Ну неужели кто-то и вправду в это поверит? Дух Школы, убивающий детей. Бред же. Придумай что-нибудь получше.
– А мне нравится, – заступился за приятеля Ральф, поправил съехавшие очки, пачкая кончик носа черными пальцами, запихнул в рот остаток сосиски и поморщился от скрипа угольной пыли на зубах. – Вы были когда-нибудь в школьной котельной? Там жутко.
– Вот видишь? – Чак всегда обижался, когда кто-то ставил под сомнение его способности рассказчика, и принимался с жаром доказывать обратное.
– Директор Тэтчер всегда про него говорит. «Вы должны быть готовы отдать все для поддержания Школьного Духа! Тогда и он позаботится о нас», – с придыханием и легкой хрипотцой заядлого курильщика удачно спародировал он. Дружный смех стих после серьезного: – Даже жизнь отдать! Так что он тоже в курсе. Даже больше! Сам выбирает следующую жертву.
– Это метафора.
– Не умничай, Пагсли, – Найджел или просто Клоп, получивший такое прозвище из-за своего мелкого роста, ткнул его острым локтем в бок. Все остальные снова рассмеялись. Никто из сидящих вокруг костра ни за что не признался бы, что просто-напросто не знает такого слова.
– Куда, по-твоему, в прошлом году делся Бобби Прескотт? – Чак обвел компанию победным взглядом и нетерпеливо повторил специально для главного спорщика: – Ну? Куда?
– Его родители переехали в Бостон, – он бы тоже хотел уехать из их дыры, затерянной в бесконечных кукурузных полях. Но мама на такое ни за что не пойдет. А до колледжа еще так долго. – Директор об этом сообщал на собрании.
– Нашел кого слушать, – фыркнул Чак. – Я же только что сказал про директора. А вот мой отец работал вместе с его отцом и…
Все семейство Прескотт сорвалось с места буквально за день и исчезло в неизвестном направлении. Отец считал, что все дело тут в карточных долгах Прескотта-старшего. У Чака была своя версия, но поделиться ей он не успел.
– О, кого я вижу! – тяжелый армейский ботинок с размаху ударил по почти догоревшим головешкам. Фейерверк разлетевшихся во все стороны ярких искр заставил всех испугано отскочить в стороны. – Чакки. Клоп. Пагсли. И слепой Ральф. Вся компания в сборе, – издевательский кивок каждому. – Пошли вон отсюда! Маленьким детишкам давно пора к мамочкам и в кроватки.
– Хорошо-хорошо, мы уходим, – Чак на правах переговорщика примирительно поднял ладони, отступая в сторону.
Алекс Кейн – гроза старшей и средней школ, да и вообще всего городка – был сегодня настроен удивительно благодушно. В любой другой день нарушителям, посмевшим пусть и случайно оказаться в одном с ним месте, было бы выписано в лучшем случае по подзатыльнику. А в худшем – летели бы они отсюда с отпечатком подошвы на заднице.
– Нет, пепси оставь! Мы тоже пить хотим, – усмехнулся Алекс.
Найджел так быстро бросил назад упаковку с оставшимися в ней тремя банками, что вся разномастная компания старшеклассников громко заржала, проводив скрывшихся в кустах ребят парочкой грязных комментариев.
Слова и смех еще долго звучали сначала в ушах, а потом в голове. От собственного бессилия было стыдно. И перед друзьями, хотя они-то как раз поймут, и перед собой. Несмотря на все попытки Чака, разговор не клеился. Поэтому предложение Ральфа разойтись по домам все приняли с плохо скрываемой радостью.

***

– Не страшно ходить тут ночью одному, Пагсли?
Он настолько не рассчитывал встретить кого-нибудь на пустом и темном школьном стадионе, что чуть не подпрыгнул от неожиданности.
– Не бойся, я не Дух Школы, – рассмеялась Мэгги, хлопая его по плечу. – Давай до дома провожу?
– Вы слышали… – он не спрашивал, просто с тоской констатировал факт.
Кажется, теперь у них стало одной проблемой больше. Не завтра, так послезавтра об этом обязательно узнает вся школа. Семиклассники, словно малолетки, рассказывающие друг другу страшилки у костра. Такого шанса никто не упустит. Черт бы побрал идиота Чака.
– Почти все, – подтвердила Мэгги. – Я до сих пор удивляюсь, как им удалось так долго не ржать.
Мэган О’Брайн жила с ним на одной улице, всего через два дома напротив, и когда-то давно играла с ним в одной песочнице. И, наверное, только поэтому иногда позволяла себе снизойти и по-приятельски поговорить с таким, как он.
Он видел ее там, у костра, как она стояла возле своего дружка и смеялась вместе со всеми.
– А ты чего с ними не осталась? – зло спросил он, решив не поддерживать разговор на неприятную тему и не отвечать на дурацкие вопросы.
Мэган О’Брайн училась в восьмом классе и встречалась с Джейком Картером, единственным учеником средней школы, который был допущен в банду Кейна. Да и то лишь потому, что стабильно сидел по два года в каждом классе.
– Не нарывайся, Пагсли.
Мэган О’Брайн, с ее золотистыми, отсвечивающими на солнце рыжиной волосами и ослепительной улыбкой, была одной из самых красивых девчонок в школе. Ну, то есть самой красивой. Она носила высокие сапоги на шнуровке и умопомрачительно короткие юбки. Сейчас на ней была именно такая, и он аж зажмурился, только представив, как она перелезает в ней через школьный забор. А она перелезала, иначе не успела бы догнать его, вынужденного обходить пол-стадиона до ближайшей дыры.
– Слушай, а ты не обижаешься, что тебя все так называют? – вдруг спросила она.
– Я привык, – пожал он плечами. Томом или Томасом, когда отчитывала, его звала разве что мама, учителя и те иногда сбивались. – И это не самое плохое прозвище. Не хуже Клопа или Лапши, – слыша последнее, долговязый и тощий, похожий на богомола, Чак чуть ли не брызгал слюной от гнева. – Он прикольный персонаж, если присмотреться. Особенно в старом сериале.
– Я только новую «Семейку Аддамсов» видела, – Мэгги скорее для успокоения собственной совести добавила: – Ты на него не похож.
Он знал, что она врет, но все равно было приятно.
– Да ладно, – махнул он рукой и, улыбнувшись, признался: – Пагсли лучше хомяка Тома, как меня звали в первом классе. У меня были во-о-от такие щеки, – набрал он побольше воздуха в рот, заставляя улыбнуться и Мэгги. – А потом мама полюбила полосатые футболки и начала покупать их мне. И вот результат.
Он где-то читал, что умение смеяться над собой – очень полезное качество. Как и способность принимать себя таким, каким есть.
Мама всегда успокаивала, что это наследственность и широкая кость и что он перерастет. Доктор Джинглз говорил, что это нарушение обмена веществ и какие-то проблемы со щитовидкой. Чак по-дружески усмехался и советовал есть меньше сладкого в то время, как сам доедал уже третий сникерс подряд. Один из них был его, Тома, сникерсом, между прочим. А сам он просто знал, что у него почти сорок фунтов лишнего веса, он не может перелезть через легкий сетчатый забор и начинает задыхаться, пробегая всего один круг на физкультуре.
– Хочешь, я буду называть тебя Томом? – неожиданно серьезно предложила Мэгги.
Его имя из ее уст звучало непривычно тепло, но он чуть нахмурился, тряхнул головой и вместо рвущегося наружу глупого и радостного «да!» делано равнодушно ответил:
– Мне без разницы. Как тебе удобней.
Ему показалось, что она обиделась. А еще Том вдруг подумал, что она так же, как и он, должна отлично понимать, каково это – когда внешняя, видимая другим, оболочка расходится с внутренним содержанием.
«Еще и пятнадцати нет, а туда же… Вырастили проститутку», – осуждающе поджимала и без того тонкие губы мама, глядя, как дочка соседей проходит мимо их крыльца. Как всегда, в короткой юбке, на высоком каблуке и в блестящих на солнце пяти сережках в левом ухе. По слухам, у нее были проколоты еще и соски. Совсем недавно об этом гудела вся школа. Том до сих пор краснел, стоило о таком подумать. Иногда, считая, что он не слышит, мама использовала и гораздо более крепкие выражения, а миссис Морган из дома напротив ей поддакивала и добавляла парочку своих.
Ни мама, ни миссис Морган, ни еще несколько строгих и чопорных миссис по соседству никогда бы не поверили, что в прошлом году Мэган О’Брайн стала лучшей в штате по физике. Том даже не пытался им объяснять. Просто помнил, как тепло тогда Мэгги улыбнулась, потрепала по плечу и пожелала удачи. Ему и еще одному шестикласснику, в первый раз участвующим в настолько серьезном мероприятии и заметно нервничающим от строгой атмосферы кругом.
– Мы уже дошли, Пагсли, – остановила его Мэгги. – Или ты хочешь меня проводить?
Издевка в ее голосе мгновенно заставила пожалеть, что он не согласился на Тома.
– Сама дойдешь.
– Тебя мамочка-то отпускала гулять так поздно? Не заругает? – нарочно сюсюкая, выгнула она бровь. – Может, тебя ей на ручки сдать?
– Да пошла ты! – показал он ей средний палец, прежде чем скрыться в тени деревьев и, засунув руки в карманы, гордо уйти к заднему крыльцу.
Она громко смеялась, пугая давно спящую улицу. А ему хотелось заплакать.

***

– Потом занесешь ключ ко мне в кабинет, Томас.
– Конечно, мистер Тэтчер, – кивнул он.
Задание директора сбило все планы. Пришлось сказать ребятам, чтобы его не ждали, а то опоздают на автобус. Том проводил их до выхода и направился на поиски кладовой, о которой говорил мистер Тэтчер. Он два раза обошел все левое крыло первого этажа, пока наконец не обнаружил обшарпанную дверь в нише между женским туалетом и архивом с документами. Кажется, раньше он ее совсем не замечал.
Изогнутая, с изящными металлическими вензелями дверная ручка на ней отличалась от современных блестящих и пузатых кругляшков, забавно искажающих отражение, на других дверях. И ключ был странный: большой и тяжелый, с таким же узором в виде тонких веточек, покрытых легким налетом патины. Такие обычно рисуют в детских книжках. Он с тихим скрипом, словно нехотя, вошел в замочную скважину, но поворачиваться отказался наотрез. Том несколько раз подергал его, достал, посмотрел на свет и попробовал снова. Со второй попытки замок глухо лязгнул, внутри неприятно заскрежетал давно не смазанный механизм, и оказавшаяся неожиданно тяжелой дверь поддалась.
– Пагсли, стой! – Мэгги не кричала, скорее, наоборот, старалась говорить тише, как будто боялась быть услышанной, но эмоций в ее словах было столько, что он моментально послушался. А еще Том никогда не думал, что можно настолько быстро бегать на каблуках.
– Чего ты завис! Вперед давай! – он не успел даже задуматься о причинах такой кардинальной перемены, как его со всей силы впихнули внутрь темной каморки, а через мгновенье дверь за ними захлопнулась.
– Чего ты… – Том потер плечо, которым довольно сильно приложился об угол стеллажа, но договорить не успел.
– Да тише, блин, – прошипела Мэгги и для верности закрыла ему рот ладонью. – Помолчи.
Он послушно замер, вжимаясь в стеллаж и не замечая, как в спину больно впивается ребро полки. Вокруг было так темно, Мэгги была так близко, так прижималась к нему, что он при всем желании вряд ли смог бы теперь хоть что-то сказать. От нее пахло мелом и мятными леденцами, и он задыхался от этого запаха.
– Кажется, все, – прошептала Мэгги, когда мимо дверей кто-то пронесся, громыхая тяжелыми ботинками на весь коридор. – Надеюсь, не вернется, – убрала она руку, а затем импульсивно подалась вперед, быстро целуя в щеку. – Спасибо, Пагсли.
– Не… Не за что, – только и смог выдавить Том, слегка заикаясь и радуясь, что в кладовой темно и не видно, как краска стремительно заливает щеки.
О таком он даже и мечтать не мог. Ну, то есть разве что мечтать, отлично понимая разницу между ней и собой. Она была на полтора года старше и на голову выше его. Она была умной, красивой, общительной, популярной, яркой и влекущей. О себе же он мог сказать разве что первое.
– А что случилось? – Том вдохнул и с силой сам себя вытащил из никому не нужных сравнений.
– Да ерунда, – отмахнулась Мэгги, но в итоге сдалась и выложила все. Торопливо и чуть несвязно, просто желая выговориться.
– С Джейком поругалась. Мы с ним друг друга не поняли. Я ему сказала, что отцу работу предложили в Калифорнии и мы уезжаем скоро, – он знал и уже почти смирился, но слышать об этом от нее самой было больно. – А он захотел прощальный подарок. Ну, это… – замялась она, – ты понял…
– Нет.
В этот самый момент до него дошло. Краска со щек сразу же поползла вниз на шею и вверх, до самых корней волос.
– Переспать, короче, – Мэгги махнула рукой на приличия. – А когда я отказалась, начал возмущаться, что он не для того со мной два месяца возился, чтобы я теперь его кинула. Начал орать, что его друзья на смех поднимут. Он, похоже, всем растрепал, что мы уже… Хотя чего я тебе рассказываю, ты же маленький, – спохватилась она. – Мы тут немного переждем и пойдем.
– Я не маленький, – запротестовал Том, снова благодаря темноту вокруг. Он физически ощущал, как от подобных разговоров горит лицо.
– А тут лампочка есть? – Мэгги словно прочла его мысли и зашарила рукой по стене в поисках выключателя. – И где мы вообще?
– Это склад. Меня сюда директор отправил, – он зажмурился от режущего глаза яркого света.
– Ты чего такой красный?
– Жарко, – соврал Том и решил не заострять на этом внимание: – Тут всякие творческие работы прошлых лет: макеты, лабораторные установки на выставки и прочий хлам. Смотри, вон модель телескопа Хаббл, – ткнул он пальцем на верхнюю полку. – И Белый дом из спичек… Он велел изучить, что тут есть, и придумать свое на конкурс округа.
– Дай-ка я посмотрю поближе, – Мэгги ловко забралась на вторую полку, чтобы дотянуться до верха, и уже протянула было руку, как громко клацнул замок.
– Что за хрень? – спрыгнула она на пол и подергала ручку.
– Нас заперли, – пошарил он по карманам в поисках ключа, который остался с той стороны двери.
– Я и так поняла, – огрызнулась она, выдохнула и продолжила уже более спокойно: – Какой идиот додумался? – относительно него самого у Тома было даже несколько вариантов. Многие сочли бы это остроумным. – Это точно не Джейк. Ему бы фантазии не хватило. Он бы прямо сюда вломился с разборками.
Том поморщился. С этой стороной Джейка он был знаком не понаслышке. Страшно было представить, что бы тот сделал, если бы застал его тут со своей девушкой, пусть теперь и бывшей. Еще свежи были воспоминания, как за неосторожно сказанное слово его впечатали лицом в дверцу шкафчика. Он даже понять толком ничего не успел: только услышал мерзкий хруст и противное хлюпанье и почувствовал щекой холодный металл. А потом стоял, зажимая нос ладонью, глотая смешанную со слезами и соплями кровь, и смотрел, как она тягучими красными струйками стекает по дверце. Нос он тогда, к счастью, не сломал и даже маме умудрился убедительно соврать, что упал в ванной. Иначе она пошла бы в школу разбираться.
– И что делать?!
– Подождать, – Том пожал плечами. – Рано или поздно кто-нибудь обязательно открывает. Хотя бы тот, кто закрыл. Просто чтобы поржать.
– Не собираюсь я ждать!
Он так и знал, что ей такой вариант не понравится, но ничего другого предложить не мог. Мэгги бродила между стеллажей, бездумно вытаскивая с полок какую-нибудь ерунду, и вдруг остановилась.
– А это что за дверь?
– Не знаю. Закрыта, наверное.
– Открыта! – победно объявила она, пытаясь говорить громче, чем скрипели ржавые петли. – Там должен быть выход. Пойдем.
– Может, лучше тут? Еще неизвестно, что там, – Том заглянул вниз лестничного пролета. – Да и темно.
– Подсобки там, склады какие-нибудь и котельная, – со знанием дела рассудила Мэгги. – И выход по-любому есть. Я и сама могу пойти, а ты сиди тут один, Пагсли. Может быть, я даже потом тебя выпущу.

***

Коридоры складывались в бесконечный лабиринт, из которого не было выхода. Хорошо, что свет тут был – тусклые лампочки в железных решетках под самым потолком. Это вселяло хоть какую-то уверенность в том, что они до сих пор в своем, цивилизованном мире, где есть электричество и где в конце туннеля обязательно будет открытая дверь. Вот бы еще наткнуться на котельную, насосную или склад старых метел. Но ничего, кроме длинной кирпичной кишки, заканчивающейся либо тупиком, либо разветвлением на три, а то и четыре других, им не встречалось.
– Мы тут уже были, – констатировала Мэгги, когда второй раз запнулась за один и тот же наполовину утопленный в пол камень.
– Угу, – Том не стал уточнять, что они здесь уже третий раз. Он запомнил наполовину оторванный защитный кожух лампочки.
Говорить никому не хотелось. Мэгги поначалу пыталась болтать что-то типично девчачье, так не похожее на нее, но почти сразу сдалась. Глупо, но за завесой из слов, неважно, громких или нет, прятались невнятные шорохи и скрипы. Они исчезали, стоило только замолчать и прислушаться. Тишина становилась звонкой и почти осязаемой. Каждый шаг, скрип земли и мелких камней под ногами эхом отражался от низких сводов и возвращался искаженным чужим шепотом.
– Надо по системе идти, – решил Том и, применяя известное всем любителям сказок и страшных историй средство, коснулся пальцами левой стены. Неприкаянно ползать по темным коридорам давно надоело. У школьного подвала обязательно должен быть выход.
– Фу, дрянь! – затряс он рукой, стряхивая с ладони капли теплой вонючей слизи, в которую неудачно вляпался.
– Осторожней, идиот! – Мэгги отпрыгнула в сторону, когда брызги полетели ей в лицо, и брезгливо поморщилась, вновь подходя ближе и рассматривая скользкий след на стене. – И что это за хрень? Похоже на желе, что дают в столовой по четвергам.
– Может, оно и есть. Ты попробуй, – не удержался Том. Тщательно вытер пальцы о полу рубашки, а потом сделал вид, что облизывает их.
Мэгги в ответ вполне натуралистично изобразила тошноту и неуверенно попросила:
– Давай не пойдем туда?
– У нас же система!
Его и самого не слишком тянуло в ту сторону, тем более что за поворотом полоса слизи на стене становилась все шире, словно кто-то большой и тяжелый потерся об нее липким боком. Но разве в таком признаешься? К тому же это была мелкая и, наверное, не слишком достойная месть.
Руку от стены он убрал: все равно ответвлений и развилок пока не было. Коридор петлял, извивался и, судя по легкому уклону пола, уходил куда-то вниз. Слизь теперь была еще и под ногами. Почти невидимая в темноте, она чавкала, нехотя выпуская кроссовки из своего плена, и тянулась за подошвой длинными нитями.
– Мне не нравится, – жалобно пробормотала Мэгги, признавая свое поражение, страх и готовность отступить.
Только на Тома это произвело прямо противоположный эффект: он, пожалуй, впервые почувствовал себя по-настоящему сильным.
– Тут просто влажность высокая. Жара, замкнутое пространство и отсутствие вентиляции. И испарения всякие из старых кирпичей, – попробовал объяснить он, но испуганно замолчал.
Из-за оставшегося за спиной поворота явственно донеслось шипящее «…че-е-й…» и негромкие шлепки. Почти с таким же звуком бьют ластами тюлени в цирке. Возвращаться назад резко расхотелось. Рубашка взмокла от пота и прилипла между лопаток. Мэгги прибавила шагу, так что Том успевал за ней с трудом, то и дело оглядываясь и всматриваясь в подступающий сзади сумрак.
– Извини, – он с размаху налетел на застывшую Мэгги, толкнул ее вперед и не сразу понял причину задержки. Под ногами что-то громко хрустело, совсем как ломающиеся сухие ветки в осеннем лесу. Только были они белыми-белыми и сияли в полумраке своей гладкой, почти отполированной поверхностью.
– Что это? – в голосе Мэгги слышались истерические нотки, и если бы Том не поймал ее локоть, она рванула бы обратно. Прямо в руки… а может, в лапы… или просто зубы того, кто шел по их следу. Шел! Теперь невозможно было это отрицать.
Глупо. Абсурдно. Невозможно. Да. Но еще глупей спорить со старыми, начисто обглоданными человеческими костями под ногами.
– Пойдем.
– Я не могу.
– Пойдем.
Они шли осторожно, замирая после каждого шага, выжидая, когда стихнет хруст, боялись переступить с ноги на ногу и долго и внимательно прислушивались. Сзади было тихо. «Он наслаждается нашим страхом, загнав в ловушку», – Том никогда бы не подумал, что сможет рассуждать о подобных вещах настолько отрешенно, как об элементарной задачке на математике. Чем дальше они продвигались, тем новее становились кости. Они уже не ломались и не рассыпались, просто выскальзывали из-под ног, бились друг о друга с легким стуком, рикошетили от стен.
– Боже… – сдавленно прошептала Мэгги, заворожено глядя на остатки длинных волос, падающих на белый лоб черепа в страшной пародии на челку.
– Не смотри.
Но не смотреть было невозможно. На лохмотья мышц, свисающие с бело-желтых хрящей, на заботливо отложенные в сторону кости, на которых оставалось еще мясо. В некоторых их них легко узнавались части тел. Ярко-розовый лак на ногтях, остатки желтого кеда, покрытые кровью вперемешку со слизью. Воздух был спертым и гнилостно-сладким. Он липкой массой забивал нос и рот, комком вставал в горле, окутывал все вокруг.
Мэгги не выдержала первой. Ее тошнило, а Том рассматривал остатки чьей-то грудной клетки с почти засохшими остатками мяса на ней. В голову лезло сравнение с копчеными ребрышками, что готовит по субботам мама. Он присел на корточки и поднял треснувшую пластиковую оправу очков с наклейкой Бэтмена на широкой дужке. Таких же очков, как у Бобби Прескотта. И тогда стошнило уже и его.
Том боялся, что коридор закончится каменным мешком, ловушкой, но он снова разделился на два. Как-то само так вышло, что теперь он решал, что делать и куда идти. Он держал Мэгги за руку и вел за собой, словно мантру повторяя про себя вдруг всплывшее в голове «не бежать!».
– Давай быстрей? – попросила она. Том лишь молча помотал головой.
Преследователь теперь не скрывался: шел уверенно и громко, с влажным шелестом скользя совсем близко, распространяя впереди себя волну зловония, смесь разложения и сырости, но показываться им не спешил. Том почему-то был уверен, что увидеть его – значит умереть. Если увидишь, посмотришь в глаза (а есть ли у него глаза?) – лишишься последнего шанса.
По полу тянулись грязно-бурые следы засохшей крови. «Здесь он настиг свою очередную жертву, – машинально отметил Том. – Размозжил череп о кирпичную стену и поволок к себе, держа за ногу, вырывая кости из суставов. А может быть, полакомился каким-нибудь деликатесом прямо здесь, еще теплым». Желудок снова болезненно сжался.
– Куда мы идем?
– Я не знаю, – честно признался он. – Но нужно идти. Еще можно остановиться, и тогда он затихнет, не нападет, будет выжидать. Чак был прав. Только это тоже не выход.
Выхода нет. Но об этом он не стал говорить.
– Кто он? – Мэгги оглянулась через плечо.
– Я не знаю, – снова повторил Том. – Дух Школы?
Только в этот раз на метафору он был совсем не похож.
Время потеряло всякий смысл. На смену секундам и минутам пришли шаги. Один, два, десять, пятьдесят. Каждый уводил все дальше и одновременно приближал к гибели.
За спиной глухо ухнуло, задрожало и покатилось что-то тяжелое, с грохотом посыпались вниз куски кирпичей, вибрирующий и тонкий, почти на границе ультразвука, визг заставил зажать ладонями уши. Словно невидимая рука толкнула вперед. Мэгги сорвалась с места и побежала, и Том, подчиняясь неконтролируемому рефлексу, рванул за ней.
Тотчас пришло в движение и нечто за спиной, обдало жаркой волной паники, оглушило победным ревом. Том успел заметить лишь огромный, противно склизкий бок, мелькнувший под дальней лампочкой, прежде чем она потухла.
– Стой! Подожди! – он кричал не потому что помнил, что бежать нельзя, а просто от страха.
Он отставал все сильней, жадно хватая пересохшим ртом воздух. Ноги не слушались, в боку кололо, а в глазах потемнело. И когда он запнулся и с размаху полетел на пол, обдирая колени и ладони об острые камни, то испытал нечто похожее на облегчение оттого, что бежать больше не надо. Жалел он лишь об одном – что так и не смог защитить Мэгги.
– Том! Да, Том! – она трясла его за плечо и тянула вверх, пытаясь помочь подняться на ноги. – Вставай же! Нам надо идти!
– Ты? – уставился он на нее. Последнее, что он видел – это то, как она скрывается за поворотом. – Ты вернулась? Но… – оглянулся он назад. Она шагнула в неизвестность ради него?
– Мне твоя мама бы голову оторвала, – в своей ехидно манере усмехнулась Мэгги. – Пойдем, давай, належался уже и отдохнул, – и сама взяла его за руку. Содранная кожа на ладонях больно саднила, но он вытерпел бы и не такое.
Почти ничего не изменилось. Они снова шли, а за ними, не таясь, двигался монстр. Он пищал и хрипел, меняя тональность. Он терся боками о стены, ломая неровный кирпич. Он чавкал и фыркал, шумно сглатывая. Он не торопился, предвкушая победу.
Они шли молча, почти не оглядываясь, лишь изредка обмениваясь взглядами. Казалось, разговорами они только привлекут к себе лишнее внимание, подтолкнут монстра к активным действиям. Да и о чем было разговаривать? Паника сменилась странной апатией, пониманием, что от их действий совсем ничего не зависит.
Тому не давала покоя одна мысль, но он никак не мог за нее уцепиться и сформулировать нормально хотя бы для самого себя. Было в только что произошедшем что-то неправильное. Или, наоборот, правильное. Разрушающее стройную логику рассказов Чака, оказавшихся чудовищно правдивыми.
– Может, лучше бросить все? Побежать. Или шагнуть навстречу. Чтобы раз – и все… – прошептала Мегги. Неопределенность выматывала даже сильней страха.
– Перестань, – прошипел он. Она не нравилась ему такой потерянной и уставшей. Он хотел, чтобы она улыбалась, а не кривила губы, сдерживая слезы.
Если бы Том не начал именно в этот момент усиленно крутить головой, отчаянно пытаясь найти хоть что-то, что может помочь, то они, скорее всего, прошли бы мимо.
– Стой! – резко остановился он, дергая Мэгги за руку, и указал куда-то вверх. – Смотри.
– Что это? – она даже не сразу нашла, что он имеет в виду.
– Дренаж! – голос его дрожал от волнения и внезапного понимания. – Ну, то есть я всегда думал, что это дренаж. А это, получается, вентиляция.
Том слишком часто оказывался на траве футбольного поля то от атаки нападающего, то от собственной неуклюжести и отлично помнил эти маленькие круглые решетки. Туда стекала вода во время дождя. Значит, сейчас они…
– Мы под стадионом, – сообщил он и потащил Мэгги дальше к развилке, считая шаги и желая проверить свою догадку. – Все верно, – на потолке над ними была еще одна решетка, и через нее просвечивал маленький кусочек красного закатного неба.
– Вот там вот западная трибуна, а там теннисный корт, – сориентировался Том. – И если мы сейчас свернем налево, то должны выйти к складу спортинвентаря. Я там был сто раз. Отрабатывал несданные нормативы. Сортировал гантели. Накачивал мячи. Распутывал скакалки, – торопливо объяснял он, не замечая, как сбивается, путается в словах и говорит лишнее. – Там выход есть! Даже не дверь, а…
Сзади раздалось громкое хриплое урчание и нетерпеливая возня, словно монстр знал, что они задумали. Мэгги вздрогнула и сильнее сжала его ладонь. А Том вдруг понял, что они не дойдут. Какие-то жалкие триста метров. Не дойдут – и все. Монстр не даст. Настигнет одним мощным рывком, как только почувствует, что они уходят.
Том закрыл глаза, глубоко вдохнул и серьезно посмотрел на Мэгги.
– Сейчас ты пойдешь налево, никуда не сворачивая, и упрешься в решетку. Она стоит криво и под ней довольно большая щель. Ты пролезешь.
А вот он – нет. У него не было бы шанса, даже доберись они туда. Значит, он делает все верно. Это самая сложная в его жизни логическая задача, которую он смог решить. Мистер Мартин, учитель математики, им бы гордился. Вдруг стало интересно, что сам мистер Мартин знает об этом подвале.
– Я не пойду одна, – помотала головой Мэгги.
– Пойдешь… Иначе никак, – как же трудно было говорить спокойно. – Он не нападет, пока я буду стоять на месте. Он не напал, когда я упал, хотя ты бежала. У тебя будет время. – Том не был уверен, что много, но будет.
– Я вернусь. Расскажу всем, – горячо зашептала она. – Мы спасем тебя.
– Нет, – Том даже улыбнулся. – Ты придешь домой, завтра скажешь, что больна, и не пойдешь в школу. А через пять дней уедешь в Калифорнию. И забудешь все.
– Но…
– Тебе все равно не поверят, – он не хотел ничего объяснять, но пришлось. – А если Они, – он не знал, кто они и как это все действует, но они определенно были, – решат, что ты опасна, то ты снова окажешься здесь. Всей семьей, с родителями и сестрами. И всем скажут, что вы теперь в Лос-Анджелесе… Там, – не глядя махнул рукой Том, – не только детские кости.
Именно так было с Бобби Прескоттом. Теперь он понял. Куда в их городке родители идут в первую очередь в поисках ребенка? В школу. И они его находят. Там, где и не предполагали. А потом «уезжают в Бостон». Со школы все начинается и ей же заканчивается.
– И скажи мой маме, что я поехал в Омаху. На попутке. Ты видела. А лучше скажи Чаку. Он сам растреплет.
Пусть его ищут не в школе.
– Иди.
Его пугала собственная серьезность и собранность. Все это висело на тоненьком волоске, готовом вот-вот порваться. И чем дольше Мэгги оставалась рядом, тем хуже.
– Иди!
Мэгги смотрела на него. У нее были такие яркие и большие глаза. Он не мог видеть, как она плачет.
– Иди, – попросил Том. Шагнул вперед, привставал на цыпочки и быстро коснулся губами ее губ. И сразу же оттолкнул: – Иди.
Как она уходила, он не видел, и обернулся лишь тогда, когда растворился в воздухе последний звук ее шагов. Он стоял по середине коридора, отсчитывал секунды и вытирал кулаком слезы. Мэгги должна была уже добраться до места.
За углом что-то недовольно ворчало, ухало, скреблось о стены, влажно и шумно двигалось, все ближе и ближе. В темном проеме то и дело мелькал блестящий бок, и с каждым разом задерживался на мгновенье дольше. Еще немного, и ему надоест эта игра.
И Том решил действовать первым. Потому что ожидание и неизбежность были просто невыносимы. Лучше так, как говорила Мэгги. Раз – и все...
Он слышал однажды, что очень прикольно целовать девчонку в парке аттракционов: в пещере ужасов или на чертовом колесе. Когда она боится и ей некуда деться. Ему досталась самая лучшая пещера ужасов, которая только могла быть.
Том зажмурился и шагнул вперед. Навстречу своему самому главному монстру.

***

Если идти по туннелю одной, то он становится в несколько раз темней и страшней. Стены мрачно давили со всех сторон, а из редких ответвлений доносились странные звуки. То ли смех, то ли плач, то ли просто завывание ветра в скрытых от глаз воздуховодах. Мэгги впервые подумала, что преследующий их монстр мог быть не один. Мысль эта ей совсем не понравилась, подстегнула, заставила прибавить шагу, переходя почти на бег. Унылая монотонность красно-серых стен не позволяла оценить расстояние: ей казалось, что идет она бесконечно долго, а обещанной Томом решетки все не было. Она не хотела думать, что будет делать, если ее не найдет.
Мэгги чуть было не свернула не туда, в последний момент заметив металлические прутья в одной из темных тупиковых ниш. Щель между основанием и полом оказалась невероятно узкой. В другой ситуации и в голову не пришло бы туда лезть. Пару жутких мгновений Мэгги была уверена, что так и останется под решеткой, наполовину на одной стороне, наполовину на другой. Застрянет беспомощно и жалко. Но ей удалось извернуться и, обдирая локти о каменный пол, протиснуться наружу. Разбить окно и выбраться на улицу было самым простым.
Она не собиралась бросать Тома, что бы он там себе ни вообразил. Ей поверят, когда увидят все своими глазами! И ничего не сделают, если об этом узнают многие. Мэгги была не в том состоянии, чтобы вникать в его скомканные объяснения, не поняла и половины.
Вдалеке ярко светилось окно школьного ночного сторожа, а чуть выше, на втором этаже – директорского кабинета. Мэгги напрямик через футбольное поле побежала к школе. Так будет быстрее всего. Ей там помогут вызвать полицию. Главное – успеть.
Откуда-то из глубины раздался короткий яростный рык, такой, что по земле прокатилась дрожь, и почти сразу же сменился удовлетворенным шипением. Снизу по ногам ударила волна теплого воздуха с уже знакомым зловонием.
– Том! – Мэгги рухнула на колени, раздвигая руками траву, вцепляясь пальцами в утопленную в грунт дренажную решетку.
Внизу было слишком темно, а отверстие было слишком маленьким, и рассмотреть толком ничего не получалось. Что-то грязное и громоздкое резко метнулось в сторону, закрывая своей тушей почти все происходящее. Наверное, лучше этого и не видеть. Мэгги с лихвой хватало звуков. Хруст и жадное чавканье, тихое влажное сопение, словно кто-то втягивает через трубочку оставшуюся от сока густую мякоть. Монстр зашевелился, развернулся и двинулся в глубь туннелей, уходя из зоны видимости. В последний момент перед глазами мелькнул кусок клетчатой рубашки на чем-то залитом кровью, бесформенном и совсем неузнаваемом. А затем и его утянули в темноту.
– Нет… – тихо всхлипывая, Мэгги уткнулась лбом в траву, прижимаясь щекой к холодному металлу. – Нет…
Она не знала, сколько времени пролежала на поле. Сначала плакала громко, навзрыд, а потом, обессилев, просто молча давилась слезами, мелко вздрагивая.
– Разбито окно на складе, мистер Тэтчер, – ночной сторож был глуховат и говорил очень громко. Тлеющий кончик его сигареты светился далеко в темноте, у противоположной трибуны.
У Мэгги сначала не было сил встать и попросить помощи, а после следующих слов тело сковало ужасом.
– Кинули гантелю. С той стороны решетки. Они там близко лежат. Думаю, он хотел привлечь внимание. Хорошо, что в это время стадион уже пуст. Кто бы мог подумать, что мальчишка сможет забраться так далеко, – сторож выслушал собеседника и подтвердил. – Да, я давно уже говорю, что проем надо забетонировать... Завтра же займусь этим, мистер Тэтчер.
Мэгги решилась сесть лишь спустя полчаса, когда свет в директорском окне уже погас.
Как там говорил Том? Уехать в Калифорнию и забыть все? Она не сможет забыть. И подойти к школе тоже не сможет.
Том прав. Она и директор Тэтчер? Кому поверят?
От одной мысли, что она снова может оказаться в подвалах, ее начинало трясти. Том всегда прав. Был.
– Я сделаю, как ты хочешь, – шепотом пообещала Мэгги.
Большего она сделать просто не могла.

Comments

[Jenny. Ien]

THEsud
Чудесная история. Такая Кинговская, и в то же время смотрится совершенно по-особенному. И страшная, черт возьми.

[D~arthie]

*не удержалась* Мрррр)))

[THEsud]

Jenny. Ien, спасибо ) Кинг это старая любовь, которая просто так не проходит )

D~arthie, аватарка ^___^

[D~arthie]

THEsud, ага)))