во сне у сумасшедшей сказки (с)
На этой неделе я нагло продинамила обрывок из цепочки. Но у меня есть уважительная причина. Даже про тех же героев (ну, почти), только в другом мире.
Вообще, все просто. На выходных я наконец сходила нормально пострелять из револьвера
и меня немного переклинило 
глава 3глава 3
Они свернули с главной дороги при первой же возможности и узкими извилистыми проселками уходили все дальше в степь. Лучше сделать крюк и потерять день или два пути, чем подать себя преследователям на блюдечке и угодить под пули. Фургон опасно кренился на поворотах и скрипел в глубоких колеях, угрожая развалиться если не прямо сейчас, то уж точно на следующей кочке. Даже грязно-серая парусина хлопала протестующе. Когда Фрэнк покупал его вместе с парой лошадей на попавшейся по пути ферме, он насчитывал ехать в основном по асфальту. Старое шоссе хоть и было изрезано трещинами настолько, что местами напоминало ту же степь с торчащими тут и там островами сухой травы, но было относительно ровным.
Он вообще много на что рассчитывал. Как оказалось зря.
Заднее колесо снова попало в рытвину, фургон кинуло в сторону и лошади испугано дернулись. Мальчишка за спиной глухо застонал. Наверное, приложился боком о деревянный борт.
– Я развяжу ему руки.
– Нет.
– Он ничего не сделает в таком состоянии. И никуда не денется.
Фрэнк поморщился и повторил:
– Нет.
До Элизабет со второго раза дошло, а девчонка громко шмыгнула носом, но реветь, к счастью, не начала. А то ее тихие всхлипывания в первые пол часа были не слишком приятным способом разнообразить путешествие.
– Ну, хотя бы аккуратней немного езжай, – не выдержала Элизабет, когда сзади что-то с грохотом покатилось и ойкнула девчонка.
Фрэнк посмотрел на изрытую ямами дорогу впереди. Можно подумать он специально. Или получает от этого удовольствие. Он тут тоже не пуховых подушках сидит. Беспокоится она об ублюдке.
– Если он тебя утомил, можешь просто выкинуть вон.
Никто из пассажиров его предложение не оценил. Зато наконец наступила тишина.
Они остановились где-то через час. В неглубокой низине, заросшей сухим ковылем. Фрэнк долго смотрел на горизонт, сам не зная, что хочет увидеть, а потом откинул край парусины и повернулся внутрь фургона.
– Мешок подай, – велел он и хмуро смотрел, как Элизабет отпускает скрючившегося на полу мальчишку и неловко пробирается мимо рассыпающейся груды капусты.
Фургон он купил уже груженным, в том самом виде, в котором тот стоял возле ворот фермы. Хозяин собирался везти урожай на продажу в город. Вот и Фрэнк решил, что они тоже поедут в город именно по этой причине. Перестраховывался. И, как выяснилось, весьма удачно. Взрослые, путешествующие с ребенком верхом, привлекут кучу любопытных взглядов. Едущие в повозке гораздо меньше. А уж на фермеров в этих краях внимания почти никто не обратит.
Он порылся в мешке и протянул девчонке несколько помятых вещей:
– Переоденься.
Она уставилась сначала на рубашку, затем на ботинки, которые он достал со дна и кинул ей к ногам, а потом на него. И так и продолжала смотреть, пока он разбирал остальное.
– Ну? – Фрэнк вопросительно взглянул на нее. – Или без няньки не справишься?
– Здесь? – испуганно пискнула она.
– Думаешь, я увижу что-то новое? – усмехнулся он. Черт бы побрал этих избалованных богатых детишек. Гардеробную ей подавай отдельную.
– Пойдем, Мэри, – Элизабет протянула ей ладонь и помогла перелезть через задний борт фургона. На него она даже не посмотрела.
Сам Фрэнк переоделся быстро и теперь слушал, как они шумно возятся снаружи, как Элизабет шепчет что-то неразборчивое (наверняка, чтобы он не понял), а девчонка звонко соглашается. Когда они вернулись, он улыбнулся, глядя как она неуклюже переползает через борт:
– Так-то лучше, мисс. Отлично выглядите.
У нее сразу же затряслась губа, а глаза подозрительно заблестели. А ведь он действительно ее похвалил. За то, что она наконец начала делать то, что ее просят. Пусть это в основном и заслуга Элизабет.
Выглядела девочка и правда замечательно. Сынишка фермера был младше, но выше и крепче, так что штаны и рукава застиранной и заштопанной на локтях рубашки пришлось подогнуть. Да и болталось все на ней изрядно. Но это как раз нормально – донашивать вещи за старшими, даже если они не по размеру и совсем не девчачьи. Так уж точно лучше, чем в ее нарядном дорогом платье. На нем разве что ценник не висел. Принцесса в грязной телеге. Папочка ее так и называл. Фрэнк был уверен.
– А это что за хрень? – увидел он вдруг ее туфли. Все те же, нежно-желтые, из тонкой кожи, с маленькими бантиками на носках. Самое то к поношенному тряпью.
– Ботинки ей малы. И у одного отходит подошва, – Элизабет продемонстрировала ему дыру, высунув в нее пальцы.
– Гребанный сукин сын. Еще дерьмо подсунул, кроме своей гнилой капусты.
– Пусть так ходит, – твердо сказала Элизабет.
– Черт с ней... Только оторви всю эту «красоту».
Их вещи он аккуратно свернул, сложил в тот же мешок и, ногами растолкав кочаны, запихнул вглубь капустной кучи, подальше от любопытных глаз. Туда же отправился ремингтон, большая часть патронов и после недолгих сомнений дерринджер Элизабет.
– Не в карман фартука же его класть, – решил он и еще раз скептически оглядел наряд Элизабет. – Тебе идет, кстати.
Комплимент он отвесил таким тоном, что заподозрить его в искренности мог разве что полный идиот. Было отвратительно на самом деле. Особенно чертов фартук. Но зато в образе на все сто.
– Будет напоминать, что место женщины у плиты.
А не за карточным столом. За ним она тоже носила платья. Только другие. Те, что разом опускали его самого на десяток ступенек ниже ее. Впрочем, он все равно дотягивался.
– Подать тебе мотыгу?
– Иди к черту.
Она улыбнулась, а он швырнул последний кочан в кучу слишком сильно. Тот с хрустом треснул, скатился вниз с другой стороны и чуть не влетел в лицо мальчишке. Жаль, что не влетел.
Для мальчишки одежды не было. Потому что его самого не было в планах. К счастью, он не был пижоном, как девчонка, ну или папаша его не так любил, и одевался проще. Да и извозился изрядно. Так что вполне сойдет. Физиономия все равно выдает его лучше штанов.
– Ты остался без обновок, niño, – Фрэнк наклонился, убирая кочан, и видел, как мальчишка стиснул зубы в ответ на пренебрежительное «малыш». Латиносы никогда не умели сдерживаться. Горячая кровь и короткая жизнь.
– Или мне называть вас señorito? – без всякого уважения к «молодому господину» он пихнул его ногой, теснее прижимая к борту. Так будет меньше трясти.
Потом Фрэнк долго возился с кобурой, пристраивая ее на поясе так, чтобы револьвер не был слишком заметен под одеждой и при этом легко доставался. Задача оказалась непростой, учитывая, что чужая куртка была ему тесновата. А еще колола кожу грубой тканью, жестким ребром воротника впивалась в шею и воняла табаком и дешевым мылом. Ну, последнее хотя бы позволяло надеяться на чистоту.
Правильней было оставить себе только винтовку, добротную, но старую и вполне обыденную. Такие есть у каждого второго. Револьвер же был слишком хорош и дорог для фермерского. Простой народ здесь в основном пользовался откровенным дерьмом. Но отказываться от своего оружия он не собирался ни при каких обстоятельствах. Да и хрен с ним. Большинство из тех, кто его видят потом уже ничего никому не могут рассказать.
Фрэнк еще раз обвел взглядом фургон. Кучу капусты, занимающую большую его часть, пару продавленных матрасов на полу и аккуратно сложенные в углу пожитки. Надо будет позже посмотреть, что там. Какой ерунды он еще купил. Судя по заломленной цене, под пыльной мешковиной должно скрываться золото, а не старые одеяла, залежалые сухари и вяленое мясо. Будь у него выбор, он предпочел бы для поездки место комфортней и компанию приятней. Но в целом можно было признать, что если сильно не приглядываться, то они вполне тянут на фермерское семейство. С каким-то грязным ублюдком в довесок.
В следующий раз они остановились, когда совсем стемнело и только на горизонте горела густо-красная полоса. Дорога, точнее просто ровная накатанная колея заросшая травой, давно уже стала лучше, лошади бежали ровно, а фургон мерно покачивался. По такой дороге можно было ехать и ночью, но Фрэнк предпочел не рисковать. Они и так достаточно оторвались. Если, конечно, их кто-то вообще собирался преследовать. Таких дорог в этих местах стони, попробуй найди.
– Приехали. Вылезаем, – скомандовал он, забираясь внутрь фургона, а Элизабет шепотом попросила:
– Она заснула. Не буди, пожалуйста.
– Так-то у меня еще есть к ней вопросы, – начал он.
– Фрэнк.
– Ладно.
– Спасибо, – ее голос тихо прошелестел у самого уха, когда она прошла мимо, чтобы достать одеяло и укрыть им свернувшуюся на матрасе девочку. Ночью тут было совсем не жарко.
Он отвернулся. Он не любил эту ее вежливость. Наверное, потому что не знал, что с ней делать.
– Надеюсь, ты не хочешь поспать, niño? – присел он на корточки возле мальчишки, тычком в плечо перевернул его и почти на ощупь в темноте развязал руки. – Вылезай.
Карлос с трудом поднялся на ноги, пошатнулся, вцепился пальцами в тканевую стенку фургона, повиснув на ней, постоял немного, неловко перебрался через борт и сразу же опустился на землю, привалившись спиной к колесу и растирая затекшие запястья. В тусклом свете масляной лампы были хорошо видны вздувшиеся рубцы там, где веревка впивалась в кожу. Фрэнк торопился, когда связывал ему руки. Пожалуй, надо было прислушаться к Элизабет и хотя бы ослабить узел.
– Ты, кажется, сломал ему ребра, – сказала она минут через двадцать. Он как раз заканчивал возиться с костром,
– Да ну? – он добавил в огонь немного сухой травы, от которой было больше дыма, чем огня. – По-моему, он довольно бодро скакал днем. Для человека со сломанными костями.
– Это адреналин.
– Давай без твоих заумностей.
– Страх и возбуждение действовали. Так понятней?
– Да мне не особо и интересно.
– Я серьезно. Если я права, то надо что-то делать.
– Добить?
– Я серьезно, Фрэнк.
Он наконец обернулся. Элизабет стояла на коленях возле мальчишки и осторожно касалась пальцами его бока под расстегнутой рубашкой. Еще и извинилась, когда надавила слишком сильно и он скривился.
– Отойди, – Фрэнк подошел ближе. – И не нежничай с ним. Так не поймешь.
Он присел, уложил мальчишку ровно и осмотрел бок и живот. В темноте да еще и на смуглой коже синяков было почти не видно, только тот, что на боку ощущался под пальцами заметной припухлостью. Мальчишка стиснул зубы и терпел, пока Фрэнк ощупывал его грудь сначала с одной, потом с другой стороны.
– Больно? – он нажал рукой на здоровый бок.
Мальчишка помотал головой. Хотя ему было больно. Правда не так, как на втором боку. Он бы заорал в голос, если бы мог, а так только громко замычал и задергался, пытаясь увернуться. Элизабет взволновано переступила с ноги на ногу за спиной. Фрэнк надавил еще сильней, а потом уже мягче пробежался пальцами по выступающим ребрам. Тощий, ублюдок.
– Вдохни, – велел он, опуская ладонь на грудную клетку, чувствуя ее частые движения. – Глубоко вдохни. Еще раз.
– Нормально все, – поднял он взгляд на Элизабет, когда мальчишка перестал паниковать и задышал, наконец, медленно и размеренно. – Просто ушиб.
Черт бы побрал эти женские волнения на пустом месте.
– Завтра станет хуже, – обрадовал он мальчишку, торопливо застегивающего рубашку, и почти весело бросил: – Но жить будешь... Наверное.
Элизабет посмотрела на него с осуждением, но промолчала. Спасибо хоть за это. Фрэнк отвернулся к чадящему костру. И за то, что не сказала своего коронного «спасибо». Что за дурацкая привычка благодарить за каждую хрень.
Они сидели втроем у костра и ели, когда проснулась девчонка. Она долго и шумно возилась с парусиной, сдвигая в сторону тяжелый задний полог, а потом осторожно, чуть ли не шепотом позвала:
– Карлос?
– Вылезай, – велел Фрэнк.
Девчонка продолжала топтаться на краю, не решаясь перелезть через борт. Пришлось вставать и вытаскивать ее оттуда. А то еще сломает себе шею, глупо улетев с телеги. Фермерский ребенок из нее никакой.
– Завтра я подам вам карету, мисс, – с усмешкой пообещал Фрэнк, подхватывая ее под мышки и опуская на землю.
Заботы она не оценила: сразу же выкрутилась из его рук и отступила в сторону.
– Хочешь есть, Мэри? – спросила Элизабет.
Девчонка помотала головой, а потом вцепилась в протянутый братом сухарь. Сам мальчишка слопал уже четыре, долго размачивая их в кипятке, которого тоже выпил несколько кружек, потому что глотать ему было больно. Он каждый раз морщился. Но тем не менее от предложенного Элизабет вяленого мяса, сухого, жесткого и ужасно соленого, тоже не отказался. Судя по аппетиту, помирать в ближайшем будущем он точно не собирался. Жаль. Фрэнк даже хотел предупредить, что запас еды на него на рассчитан, и он объедает свою сестру. Наверняка, после этого тот решил бы гордо голодать. Забавно бы получилось. Но вылезшая девчонка все испортила.
– Значит так, – Фрэнк успел сходить проверить и накормить лошадей, а девчонка все еще жевала. Ее не дождаться. – У меня к тебе есть вопросы, – он сел на землю напротив нее, и она придвинулась поближе к брату, – И ты на них сейчас ответишь.
Девчонка кивнула.
– Языком ответишь. И словами, – он не знал, как еще объяснить, а она испугано таращилась на него. – Договорились?
– Да.
– Отлично.
Хотя дерьмово на самом-то деле. Много ли узнаешь от шестилетки. Тем более такой...Он даже слов не мог подобрать. Ее папаше следовало оторвать голову за воспитание ребенка. Впрочем, кто-то это уже и так сделал.
– Кто были эти люди? Генри и второй?
– Я не знаю, – пискнула девчонка и зажмурилась. Нашла время вспоминать. Такими темпами они докатятся до ночных кошмаров с превращенным в кровавую кашу лицом Генри.
– Ты их раньше видела? К твоему отцу они приходили?
– Нет.
– А кто-то еще с такими же перьями на шее?
Фрэнк был почти уверен, что к банде Уэйна ее папаша не имел никакого отношения, что их наняли так же как и его, и задача у них одна – девчонка. Вот только кто нанял? Нужно рассмотреть все варианты.
– Нет... К нам домой почти никто не приходил. Только миссис Коллинз и Хосе.
– Хосе?
– Он работал в церкви. И жил там. И приходил к нам на обед по субботам. А еще иногда ухаживал за лошадьми. Или что-нибудь чинил. Он был веселый и знал интересные сказки. И на гитаре играл. Он нам насос починил. Давно еще, папа рассказывал. А то мы бы так и ходили с ведрами.
Значит Хосе – это тот старик, которого убили вместе со святыми отцом. Прямо в церкви. В деревне во всем обвиняли латиносов. Им не было дела до чужих богов. У них были свои, требующие огня и смерти. Но сейчас, из-за оживления вокруг девочки, Фрэнк начал в этом сомневаться.
Девчонку он не перебивал. Ее неожиданная болтовня была скорее нервной, но пусть уж лучше так, чем постоянные «нет». Она замолчала резко, словно в легких закончился воздух.
– А мисс Коллинз? – подсказал он, хотя и так отлично знал, что это нянька.
– Миссис. Она тоже хорошая, – девчонка покосилась на брата. – Заботливая и добрая. И делает лучший в мире косидо с фасолью.
Мальчишка не сумел сохранить невозмутимость и презрительно скривил губы. Значит представления о доброте у них разные. Может, конечно, о вкусе фасоли. Но Фрэнк ставил на доброту. Интересно.
– И куда же делась миссис Коллинз?
– Она ушла, – девчонка комкала в кулаке раскрутившийся рукав и смотрела на землю под ногами.
– Когда?
– Сегодня утром.
– Почему?
– Я не знаю.
Она почти шептала, и Фрэнк беззвучно чертыхнулся. Похоже придется вытаскивать из нее все клещами. Потому что этому «не знаю» он не верил. Он посмотрел на Элизабет, но она лишь качнула головой, а потом сжала ладонями виски. Она почти не осознавала этого жеста, быстрого и легкого, словно случайного, зато он прочел его отлично. И снова чертыхнулся.
– Раньше она значит приходила? – продолжил он. Без лишней мягкости и тем более сюсюканий, просто и твердо.
– Ну да. Когда папу... – девчонка сглотнула и замолчала, но, вздохнув, повторила: – Когда папа умер она даже у нас ночевала. И потом приходила каждый день. Говорила, что ей уплочено до конца месяца и что она честная женщина. И меня жалела.
– А потом? Сегодня?
– Сегодня она рано пришла, я еще спала. Сказала, что за вещами и что больше не придет. Хотя месяц-то еще не кончился, – непонимающе пожала она плечами. – Она мне чай сделала, а сама по кухне ходила, собирала посуду. Она нам в своих мисках еду приносила и их много накопилось. И повторяла все, что меня ей жалко, но что у нее свои внуки. И что она хочет посмотреть, как они вырастут. И что денег надо много на это... А мы бы могли ей и дальше платить. Карлос так сказал.
Фрэнк с интересом посмотрел на него, но щенок в этот раз был более сдержан, только губы сжал.
– Потом она ушла, – продолжала девчонка. – Быстро очень. Сказала, что мы должны ее понять и простить за что-то. А Карлос сказал, что нам тоже надо уходить. Обязательно.
Тут мальчишка не выдержал и ткнул ее локтем в бок. Девчонка аж на месте подпрыгнула от неожиданности и удивленно вытаращилась на него. Фрэнк еще раз смерил его внимательным взглядом. Может он и не такой идиот, каким казался, раз сообразил что к чему.
– И поэтому вы решили остаться дома и стрелять во всех подряд? – улыбнулся он мальчишке. Вот с кем, действительно, стоило поговорить. Он и знал гораздо больше, это у него на лице написано, и при необходимости ему можно дать в зубы, чтобы разговорить. Но пока не судьба.
– Нет! – возмутилась девочка. – Карлос вещи собирал, а меня оставил у окна, смотреть, если кто придет. И тут вы... – неуверенно закончила она, ведь дальше все всё знали.
Значит им и тут повезло. Если бы эта балбеска на начала сдуру палить сама, вместо того, чтобы позвать брата, то они могли бы сейчас и не разговаривать.
– Ну, в общем ясно, – подвел итог Фрэнк. – Благодарю вас за приятную беседу, мисс.
По девчонке было видно, что она его мнения о «приятности» не разделяла. Но это совсем не обязательно. То, что он хотел узнать, он в принципе узнал. Осталось еще поговорить с Элизабет. Без лишних свидетелей. Скорее всего, уже завтра, глядя на ее побледневшую кожу и легкую испарину на висках, решил он. Ей нужно отдохнуть.
– И еще один вопрос. Очень важный, – он поманил к себе девчонку и она на удивление послушно подошла. – Сейчас ты ляжешь спать. И если ночью тебе вдруг придет в голову идея, что можно просто уйти. Или освободить брата и уйти вместе. То она не очень удачная. Даже если он тебя попросит это сделать. Или сам захочет увести. Совсем не удачная. Потому что я вас все равно найду. Я умею это делать. Ты веришь? – она зачаровано кивнула. – И вот когда найду, то убью. Не тебя. Его, – ткнул он пальцем в мальчишку. – А тебя просто заберу обратно. И мы поедем дальше.
В это она тоже поверила, даже спрашивать не нужно. Он видел по испуганно распахнутым глазам. В это даже Элизабет поверила. Она знала, что он всегда выполняет обещания. И мальчишка поверил. Он смотрел теперь зло и колко. Как будто взгляды что-то значат.
На самом деле Фрэнк не думал, что девчонка решит геройствовать. А щенок и вовсе не в том стоянии, чтобы удариться в бега. Тем более, посреди голой степи, где даже укрыться негде. Но лучше раз и навсегда обозначить свою позицию, чтобы и мысли такой не возникло. У девчонки теперь точно не возникнет. Родственные чувства иногда вещь весьма полезная.
В полной тишине Фрэнк встал, сходил к фургону и, вернувшись, забрал у девчонки пустую кружку. Плеснул туда уже теплого кипятка и сыпанул немного порошка из бумажного кулечка. Элизабет посмотрела на него с изумлением, а потом устало улыбнулась.
– Пей, – протянул он кружку мальчишке. Тот испугано отшатнулся, а Фрэнк ухмыльнулся: – Я похож на отравителя, niño? Пей.
Мальчишка взял кружку, заглянул в нее, зажмурился и залпом выпил.
Теперь он хотя бы сможет заснуть, а не станет крутиться всю ночь от боли. Даже не так, с такой дозы он точно заснет и будет мирно дрыхнуть несколько часов. Зато никаких дурных идей. И всем спокойней. Правда, руки Фрэнк ему все равно связал. К утру они затекут и будут болеть, но это не его проблемы.
Вообще, все просто. На выходных я наконец сходила нормально пострелять из револьвера
и меня немного переклинило глава 3глава 3
Они свернули с главной дороги при первой же возможности и узкими извилистыми проселками уходили все дальше в степь. Лучше сделать крюк и потерять день или два пути, чем подать себя преследователям на блюдечке и угодить под пули. Фургон опасно кренился на поворотах и скрипел в глубоких колеях, угрожая развалиться если не прямо сейчас, то уж точно на следующей кочке. Даже грязно-серая парусина хлопала протестующе. Когда Фрэнк покупал его вместе с парой лошадей на попавшейся по пути ферме, он насчитывал ехать в основном по асфальту. Старое шоссе хоть и было изрезано трещинами настолько, что местами напоминало ту же степь с торчащими тут и там островами сухой травы, но было относительно ровным.
Он вообще много на что рассчитывал. Как оказалось зря.
Заднее колесо снова попало в рытвину, фургон кинуло в сторону и лошади испугано дернулись. Мальчишка за спиной глухо застонал. Наверное, приложился боком о деревянный борт.
– Я развяжу ему руки.
– Нет.
– Он ничего не сделает в таком состоянии. И никуда не денется.
Фрэнк поморщился и повторил:
– Нет.
До Элизабет со второго раза дошло, а девчонка громко шмыгнула носом, но реветь, к счастью, не начала. А то ее тихие всхлипывания в первые пол часа были не слишком приятным способом разнообразить путешествие.
– Ну, хотя бы аккуратней немного езжай, – не выдержала Элизабет, когда сзади что-то с грохотом покатилось и ойкнула девчонка.
Фрэнк посмотрел на изрытую ямами дорогу впереди. Можно подумать он специально. Или получает от этого удовольствие. Он тут тоже не пуховых подушках сидит. Беспокоится она об ублюдке.
– Если он тебя утомил, можешь просто выкинуть вон.
Никто из пассажиров его предложение не оценил. Зато наконец наступила тишина.
Они остановились где-то через час. В неглубокой низине, заросшей сухим ковылем. Фрэнк долго смотрел на горизонт, сам не зная, что хочет увидеть, а потом откинул край парусины и повернулся внутрь фургона.
– Мешок подай, – велел он и хмуро смотрел, как Элизабет отпускает скрючившегося на полу мальчишку и неловко пробирается мимо рассыпающейся груды капусты.
Фургон он купил уже груженным, в том самом виде, в котором тот стоял возле ворот фермы. Хозяин собирался везти урожай на продажу в город. Вот и Фрэнк решил, что они тоже поедут в город именно по этой причине. Перестраховывался. И, как выяснилось, весьма удачно. Взрослые, путешествующие с ребенком верхом, привлекут кучу любопытных взглядов. Едущие в повозке гораздо меньше. А уж на фермеров в этих краях внимания почти никто не обратит.
Он порылся в мешке и протянул девчонке несколько помятых вещей:
– Переоденься.
Она уставилась сначала на рубашку, затем на ботинки, которые он достал со дна и кинул ей к ногам, а потом на него. И так и продолжала смотреть, пока он разбирал остальное.
– Ну? – Фрэнк вопросительно взглянул на нее. – Или без няньки не справишься?
– Здесь? – испуганно пискнула она.
– Думаешь, я увижу что-то новое? – усмехнулся он. Черт бы побрал этих избалованных богатых детишек. Гардеробную ей подавай отдельную.
– Пойдем, Мэри, – Элизабет протянула ей ладонь и помогла перелезть через задний борт фургона. На него она даже не посмотрела.
Сам Фрэнк переоделся быстро и теперь слушал, как они шумно возятся снаружи, как Элизабет шепчет что-то неразборчивое (наверняка, чтобы он не понял), а девчонка звонко соглашается. Когда они вернулись, он улыбнулся, глядя как она неуклюже переползает через борт:
– Так-то лучше, мисс. Отлично выглядите.
У нее сразу же затряслась губа, а глаза подозрительно заблестели. А ведь он действительно ее похвалил. За то, что она наконец начала делать то, что ее просят. Пусть это в основном и заслуга Элизабет.
Выглядела девочка и правда замечательно. Сынишка фермера был младше, но выше и крепче, так что штаны и рукава застиранной и заштопанной на локтях рубашки пришлось подогнуть. Да и болталось все на ней изрядно. Но это как раз нормально – донашивать вещи за старшими, даже если они не по размеру и совсем не девчачьи. Так уж точно лучше, чем в ее нарядном дорогом платье. На нем разве что ценник не висел. Принцесса в грязной телеге. Папочка ее так и называл. Фрэнк был уверен.
– А это что за хрень? – увидел он вдруг ее туфли. Все те же, нежно-желтые, из тонкой кожи, с маленькими бантиками на носках. Самое то к поношенному тряпью.
– Ботинки ей малы. И у одного отходит подошва, – Элизабет продемонстрировала ему дыру, высунув в нее пальцы.
– Гребанный сукин сын. Еще дерьмо подсунул, кроме своей гнилой капусты.
– Пусть так ходит, – твердо сказала Элизабет.
– Черт с ней... Только оторви всю эту «красоту».
Их вещи он аккуратно свернул, сложил в тот же мешок и, ногами растолкав кочаны, запихнул вглубь капустной кучи, подальше от любопытных глаз. Туда же отправился ремингтон, большая часть патронов и после недолгих сомнений дерринджер Элизабет.
– Не в карман фартука же его класть, – решил он и еще раз скептически оглядел наряд Элизабет. – Тебе идет, кстати.
Комплимент он отвесил таким тоном, что заподозрить его в искренности мог разве что полный идиот. Было отвратительно на самом деле. Особенно чертов фартук. Но зато в образе на все сто.
– Будет напоминать, что место женщины у плиты.
А не за карточным столом. За ним она тоже носила платья. Только другие. Те, что разом опускали его самого на десяток ступенек ниже ее. Впрочем, он все равно дотягивался.
– Подать тебе мотыгу?
– Иди к черту.
Она улыбнулась, а он швырнул последний кочан в кучу слишком сильно. Тот с хрустом треснул, скатился вниз с другой стороны и чуть не влетел в лицо мальчишке. Жаль, что не влетел.
Для мальчишки одежды не было. Потому что его самого не было в планах. К счастью, он не был пижоном, как девчонка, ну или папаша его не так любил, и одевался проще. Да и извозился изрядно. Так что вполне сойдет. Физиономия все равно выдает его лучше штанов.
– Ты остался без обновок, niño, – Фрэнк наклонился, убирая кочан, и видел, как мальчишка стиснул зубы в ответ на пренебрежительное «малыш». Латиносы никогда не умели сдерживаться. Горячая кровь и короткая жизнь.
– Или мне называть вас señorito? – без всякого уважения к «молодому господину» он пихнул его ногой, теснее прижимая к борту. Так будет меньше трясти.
Потом Фрэнк долго возился с кобурой, пристраивая ее на поясе так, чтобы револьвер не был слишком заметен под одеждой и при этом легко доставался. Задача оказалась непростой, учитывая, что чужая куртка была ему тесновата. А еще колола кожу грубой тканью, жестким ребром воротника впивалась в шею и воняла табаком и дешевым мылом. Ну, последнее хотя бы позволяло надеяться на чистоту.
Правильней было оставить себе только винтовку, добротную, но старую и вполне обыденную. Такие есть у каждого второго. Револьвер же был слишком хорош и дорог для фермерского. Простой народ здесь в основном пользовался откровенным дерьмом. Но отказываться от своего оружия он не собирался ни при каких обстоятельствах. Да и хрен с ним. Большинство из тех, кто его видят потом уже ничего никому не могут рассказать.
Фрэнк еще раз обвел взглядом фургон. Кучу капусты, занимающую большую его часть, пару продавленных матрасов на полу и аккуратно сложенные в углу пожитки. Надо будет позже посмотреть, что там. Какой ерунды он еще купил. Судя по заломленной цене, под пыльной мешковиной должно скрываться золото, а не старые одеяла, залежалые сухари и вяленое мясо. Будь у него выбор, он предпочел бы для поездки место комфортней и компанию приятней. Но в целом можно было признать, что если сильно не приглядываться, то они вполне тянут на фермерское семейство. С каким-то грязным ублюдком в довесок.
В следующий раз они остановились, когда совсем стемнело и только на горизонте горела густо-красная полоса. Дорога, точнее просто ровная накатанная колея заросшая травой, давно уже стала лучше, лошади бежали ровно, а фургон мерно покачивался. По такой дороге можно было ехать и ночью, но Фрэнк предпочел не рисковать. Они и так достаточно оторвались. Если, конечно, их кто-то вообще собирался преследовать. Таких дорог в этих местах стони, попробуй найди.
– Приехали. Вылезаем, – скомандовал он, забираясь внутрь фургона, а Элизабет шепотом попросила:
– Она заснула. Не буди, пожалуйста.
– Так-то у меня еще есть к ней вопросы, – начал он.
– Фрэнк.
– Ладно.
– Спасибо, – ее голос тихо прошелестел у самого уха, когда она прошла мимо, чтобы достать одеяло и укрыть им свернувшуюся на матрасе девочку. Ночью тут было совсем не жарко.
Он отвернулся. Он не любил эту ее вежливость. Наверное, потому что не знал, что с ней делать.
– Надеюсь, ты не хочешь поспать, niño? – присел он на корточки возле мальчишки, тычком в плечо перевернул его и почти на ощупь в темноте развязал руки. – Вылезай.
Карлос с трудом поднялся на ноги, пошатнулся, вцепился пальцами в тканевую стенку фургона, повиснув на ней, постоял немного, неловко перебрался через борт и сразу же опустился на землю, привалившись спиной к колесу и растирая затекшие запястья. В тусклом свете масляной лампы были хорошо видны вздувшиеся рубцы там, где веревка впивалась в кожу. Фрэнк торопился, когда связывал ему руки. Пожалуй, надо было прислушаться к Элизабет и хотя бы ослабить узел.
– Ты, кажется, сломал ему ребра, – сказала она минут через двадцать. Он как раз заканчивал возиться с костром,
– Да ну? – он добавил в огонь немного сухой травы, от которой было больше дыма, чем огня. – По-моему, он довольно бодро скакал днем. Для человека со сломанными костями.
– Это адреналин.
– Давай без твоих заумностей.
– Страх и возбуждение действовали. Так понятней?
– Да мне не особо и интересно.
– Я серьезно. Если я права, то надо что-то делать.
– Добить?
– Я серьезно, Фрэнк.
Он наконец обернулся. Элизабет стояла на коленях возле мальчишки и осторожно касалась пальцами его бока под расстегнутой рубашкой. Еще и извинилась, когда надавила слишком сильно и он скривился.
– Отойди, – Фрэнк подошел ближе. – И не нежничай с ним. Так не поймешь.
Он присел, уложил мальчишку ровно и осмотрел бок и живот. В темноте да еще и на смуглой коже синяков было почти не видно, только тот, что на боку ощущался под пальцами заметной припухлостью. Мальчишка стиснул зубы и терпел, пока Фрэнк ощупывал его грудь сначала с одной, потом с другой стороны.
– Больно? – он нажал рукой на здоровый бок.
Мальчишка помотал головой. Хотя ему было больно. Правда не так, как на втором боку. Он бы заорал в голос, если бы мог, а так только громко замычал и задергался, пытаясь увернуться. Элизабет взволновано переступила с ноги на ногу за спиной. Фрэнк надавил еще сильней, а потом уже мягче пробежался пальцами по выступающим ребрам. Тощий, ублюдок.
– Вдохни, – велел он, опуская ладонь на грудную клетку, чувствуя ее частые движения. – Глубоко вдохни. Еще раз.
– Нормально все, – поднял он взгляд на Элизабет, когда мальчишка перестал паниковать и задышал, наконец, медленно и размеренно. – Просто ушиб.
Черт бы побрал эти женские волнения на пустом месте.
– Завтра станет хуже, – обрадовал он мальчишку, торопливо застегивающего рубашку, и почти весело бросил: – Но жить будешь... Наверное.
Элизабет посмотрела на него с осуждением, но промолчала. Спасибо хоть за это. Фрэнк отвернулся к чадящему костру. И за то, что не сказала своего коронного «спасибо». Что за дурацкая привычка благодарить за каждую хрень.
Они сидели втроем у костра и ели, когда проснулась девчонка. Она долго и шумно возилась с парусиной, сдвигая в сторону тяжелый задний полог, а потом осторожно, чуть ли не шепотом позвала:
– Карлос?
– Вылезай, – велел Фрэнк.
Девчонка продолжала топтаться на краю, не решаясь перелезть через борт. Пришлось вставать и вытаскивать ее оттуда. А то еще сломает себе шею, глупо улетев с телеги. Фермерский ребенок из нее никакой.
– Завтра я подам вам карету, мисс, – с усмешкой пообещал Фрэнк, подхватывая ее под мышки и опуская на землю.
Заботы она не оценила: сразу же выкрутилась из его рук и отступила в сторону.
– Хочешь есть, Мэри? – спросила Элизабет.
Девчонка помотала головой, а потом вцепилась в протянутый братом сухарь. Сам мальчишка слопал уже четыре, долго размачивая их в кипятке, которого тоже выпил несколько кружек, потому что глотать ему было больно. Он каждый раз морщился. Но тем не менее от предложенного Элизабет вяленого мяса, сухого, жесткого и ужасно соленого, тоже не отказался. Судя по аппетиту, помирать в ближайшем будущем он точно не собирался. Жаль. Фрэнк даже хотел предупредить, что запас еды на него на рассчитан, и он объедает свою сестру. Наверняка, после этого тот решил бы гордо голодать. Забавно бы получилось. Но вылезшая девчонка все испортила.
– Значит так, – Фрэнк успел сходить проверить и накормить лошадей, а девчонка все еще жевала. Ее не дождаться. – У меня к тебе есть вопросы, – он сел на землю напротив нее, и она придвинулась поближе к брату, – И ты на них сейчас ответишь.
Девчонка кивнула.
– Языком ответишь. И словами, – он не знал, как еще объяснить, а она испугано таращилась на него. – Договорились?
– Да.
– Отлично.
Хотя дерьмово на самом-то деле. Много ли узнаешь от шестилетки. Тем более такой...Он даже слов не мог подобрать. Ее папаше следовало оторвать голову за воспитание ребенка. Впрочем, кто-то это уже и так сделал.
– Кто были эти люди? Генри и второй?
– Я не знаю, – пискнула девчонка и зажмурилась. Нашла время вспоминать. Такими темпами они докатятся до ночных кошмаров с превращенным в кровавую кашу лицом Генри.
– Ты их раньше видела? К твоему отцу они приходили?
– Нет.
– А кто-то еще с такими же перьями на шее?
Фрэнк был почти уверен, что к банде Уэйна ее папаша не имел никакого отношения, что их наняли так же как и его, и задача у них одна – девчонка. Вот только кто нанял? Нужно рассмотреть все варианты.
– Нет... К нам домой почти никто не приходил. Только миссис Коллинз и Хосе.
– Хосе?
– Он работал в церкви. И жил там. И приходил к нам на обед по субботам. А еще иногда ухаживал за лошадьми. Или что-нибудь чинил. Он был веселый и знал интересные сказки. И на гитаре играл. Он нам насос починил. Давно еще, папа рассказывал. А то мы бы так и ходили с ведрами.
Значит Хосе – это тот старик, которого убили вместе со святыми отцом. Прямо в церкви. В деревне во всем обвиняли латиносов. Им не было дела до чужих богов. У них были свои, требующие огня и смерти. Но сейчас, из-за оживления вокруг девочки, Фрэнк начал в этом сомневаться.
Девчонку он не перебивал. Ее неожиданная болтовня была скорее нервной, но пусть уж лучше так, чем постоянные «нет». Она замолчала резко, словно в легких закончился воздух.
– А мисс Коллинз? – подсказал он, хотя и так отлично знал, что это нянька.
– Миссис. Она тоже хорошая, – девчонка покосилась на брата. – Заботливая и добрая. И делает лучший в мире косидо с фасолью.
Мальчишка не сумел сохранить невозмутимость и презрительно скривил губы. Значит представления о доброте у них разные. Может, конечно, о вкусе фасоли. Но Фрэнк ставил на доброту. Интересно.
– И куда же делась миссис Коллинз?
– Она ушла, – девчонка комкала в кулаке раскрутившийся рукав и смотрела на землю под ногами.
– Когда?
– Сегодня утром.
– Почему?
– Я не знаю.
Она почти шептала, и Фрэнк беззвучно чертыхнулся. Похоже придется вытаскивать из нее все клещами. Потому что этому «не знаю» он не верил. Он посмотрел на Элизабет, но она лишь качнула головой, а потом сжала ладонями виски. Она почти не осознавала этого жеста, быстрого и легкого, словно случайного, зато он прочел его отлично. И снова чертыхнулся.
– Раньше она значит приходила? – продолжил он. Без лишней мягкости и тем более сюсюканий, просто и твердо.
– Ну да. Когда папу... – девчонка сглотнула и замолчала, но, вздохнув, повторила: – Когда папа умер она даже у нас ночевала. И потом приходила каждый день. Говорила, что ей уплочено до конца месяца и что она честная женщина. И меня жалела.
– А потом? Сегодня?
– Сегодня она рано пришла, я еще спала. Сказала, что за вещами и что больше не придет. Хотя месяц-то еще не кончился, – непонимающе пожала она плечами. – Она мне чай сделала, а сама по кухне ходила, собирала посуду. Она нам в своих мисках еду приносила и их много накопилось. И повторяла все, что меня ей жалко, но что у нее свои внуки. И что она хочет посмотреть, как они вырастут. И что денег надо много на это... А мы бы могли ей и дальше платить. Карлос так сказал.
Фрэнк с интересом посмотрел на него, но щенок в этот раз был более сдержан, только губы сжал.
– Потом она ушла, – продолжала девчонка. – Быстро очень. Сказала, что мы должны ее понять и простить за что-то. А Карлос сказал, что нам тоже надо уходить. Обязательно.
Тут мальчишка не выдержал и ткнул ее локтем в бок. Девчонка аж на месте подпрыгнула от неожиданности и удивленно вытаращилась на него. Фрэнк еще раз смерил его внимательным взглядом. Может он и не такой идиот, каким казался, раз сообразил что к чему.
– И поэтому вы решили остаться дома и стрелять во всех подряд? – улыбнулся он мальчишке. Вот с кем, действительно, стоило поговорить. Он и знал гораздо больше, это у него на лице написано, и при необходимости ему можно дать в зубы, чтобы разговорить. Но пока не судьба.
– Нет! – возмутилась девочка. – Карлос вещи собирал, а меня оставил у окна, смотреть, если кто придет. И тут вы... – неуверенно закончила она, ведь дальше все всё знали.
Значит им и тут повезло. Если бы эта балбеска на начала сдуру палить сама, вместо того, чтобы позвать брата, то они могли бы сейчас и не разговаривать.
– Ну, в общем ясно, – подвел итог Фрэнк. – Благодарю вас за приятную беседу, мисс.
По девчонке было видно, что она его мнения о «приятности» не разделяла. Но это совсем не обязательно. То, что он хотел узнать, он в принципе узнал. Осталось еще поговорить с Элизабет. Без лишних свидетелей. Скорее всего, уже завтра, глядя на ее побледневшую кожу и легкую испарину на висках, решил он. Ей нужно отдохнуть.
– И еще один вопрос. Очень важный, – он поманил к себе девчонку и она на удивление послушно подошла. – Сейчас ты ляжешь спать. И если ночью тебе вдруг придет в голову идея, что можно просто уйти. Или освободить брата и уйти вместе. То она не очень удачная. Даже если он тебя попросит это сделать. Или сам захочет увести. Совсем не удачная. Потому что я вас все равно найду. Я умею это делать. Ты веришь? – она зачаровано кивнула. – И вот когда найду, то убью. Не тебя. Его, – ткнул он пальцем в мальчишку. – А тебя просто заберу обратно. И мы поедем дальше.
В это она тоже поверила, даже спрашивать не нужно. Он видел по испуганно распахнутым глазам. В это даже Элизабет поверила. Она знала, что он всегда выполняет обещания. И мальчишка поверил. Он смотрел теперь зло и колко. Как будто взгляды что-то значат.
На самом деле Фрэнк не думал, что девчонка решит геройствовать. А щенок и вовсе не в том стоянии, чтобы удариться в бега. Тем более, посреди голой степи, где даже укрыться негде. Но лучше раз и навсегда обозначить свою позицию, чтобы и мысли такой не возникло. У девчонки теперь точно не возникнет. Родственные чувства иногда вещь весьма полезная.
В полной тишине Фрэнк встал, сходил к фургону и, вернувшись, забрал у девчонки пустую кружку. Плеснул туда уже теплого кипятка и сыпанул немного порошка из бумажного кулечка. Элизабет посмотрела на него с изумлением, а потом устало улыбнулась.
– Пей, – протянул он кружку мальчишке. Тот испугано отшатнулся, а Фрэнк ухмыльнулся: – Я похож на отравителя, niño? Пей.
Мальчишка взял кружку, заглянул в нее, зажмурился и залпом выпил.
Теперь он хотя бы сможет заснуть, а не станет крутиться всю ночь от боли. Даже не так, с такой дозы он точно заснет и будет мирно дрыхнуть несколько часов. Зато никаких дурных идей. И всем спокойней. Правда, руки Фрэнк ему все равно связал. К утру они затекут и будут болеть, но это не его проблемы.
@музыка: Лампасы - "Бамбалея"
@настроение: как в понедельник встать на работу в 6 утра?
@темы: crazy-ролевик, ориджинал, калибр 7,62
11.01.2015 в 08:46
а я только вчера перечитывала первые страницы)))
Теперь он хотя бы сможет заснуть, а не станет крутиться всю ночь от боли. Даже не так, с такой дозы он точно заснет и будет мирно дрыхнуть несколько часов. Зато никаких дурных идей. И всем спокойней.
Фрэнк, Фрэнк) Так забавно смотреть, как он делает для Карлоса что-то - и тут же пытается перед собой оправдаться, мол не, ничего такого, интересы дела прежде всего)
11.01.2015 в 10:59
А к Карлосу он вообще неровно дышит
15.02.2015 в 12:19
Очень круто!
Фрэнк прям отличный - он так трогательно заботится обо всех, стараясь, чтобы никто не догадался, что это именно забота, а не суровая необходимость)
15.02.2015 в 15:45