Первый шаг

[THEsud]

Сеньор Диас жрал мой мозг целую неделю.
Вот просто НАДО было написать.
А в итоге получилась большая фигня ни о чем, которую поймут только те два с половиной человека, что в теме "канона".
Бессмысленно и беспощадно.
А еще я подумал и я же решил, что Николь не надо знать все. Иначе почти без шансов.

El primer paso

El primer paso

– Тебе самому нужно отдохнуть, – на прощание сказала Элизабет. Его недавний совет «выспаться наконец» подходил им обоим.
– Успею еще, – отмахнулся Карлос.
– Я серьезно, – Элизабет уже вышла из машины, но наклонилась и заглянула обратно в салон. – Ты вообще спал сегодня?
– Немного, – соврал он.
Те пол часа между вечерним разговором с Дэвидом и ночным разбором документов в офисе на полноценный сон не тянули. От них только хуже стало. А утром надо было идти на встречу в пожарный департамент и целый день таскаться со страховщиками. Элизабет и сама все отлично знала, поэтому не поверила. Карлос видел это по ее взгляду и пообещал:
– У меня еще одно дело, а потом обязательно.
– Отложи на завтра, – велела она.
– Есть, мэм! – шутливо отсалютовал он, а Элизабет покачала головой. Карлос ухмыльнулся, отлично зная как ей «нравится» эта его дурацкая реакция на ее приказной тон, и уже серьезно сказал: – Не могу.
– Карлос...
– Я уже четыре дня откладываю, – перебил он ее. – Больше некуда.
Элизабет вздохнула, понимая, о ком он говорит. Советовать тут что-либо было глупо. Да Карлос и не любил советов.
Сзади нетерпеливо просигналили. Вечером все обочины была забиты припаркованными машинами, и ему пришлось встать прямо посреди дороги, перегородив единственную свободную полосу движения.
– Удачи, – пожелала Элизабет, а потом, несмотря на противную изморось, смотрела вслед удаляющейся машине, пока та не скрылась за углом, даже не мигнув поворотником.
Удачи потребуется много.


У кнопки с номером ее квартиры возле входных дверей не было надписи. Хотя у всех остальных висели стилизованные под старину медные таблички с именами жильцов. А у нее пустая рамка. Николь здесь жить уже не должна. На самом деле Карлос не помнил, была ли надпись раньше. Никогда не обращал внимания, когда они приходили сюда вместе. Наверное да. Прокурор Мэттьюс отличалась скрупулезностью и в таких мелочах.
– Это я, – просто сказал он, когда Николь наконец ответила. – Привет.
Ее голос показался ему раздраженным даже по одному короткому слову. Или, может, его просто искажал динамик домофона. Пауза затягивалась, и Карлос подумал, что у него совсем нет плана Б и он понятия не имеет, что делать, если она его банально не впустит. Ключей от ее квартиры у него никогда не было. Не лезть же на третий этаж по балконам. У него уже неподходящий возраст для таких приключений.
– Проходи, – в недрах замка что-то глухо щелкнуло, и дверь открылась.
– Привет, Николь, – повторил он на пороге квартиры и улыбнулся: – Я соскучился.
– Давай без этого, – нахмурилась она, отступила чуть в сторону, пропуская его внутрь, и захлопнула дверь.
Ладно, начинать так было плохой идеей. Проблема была в том, что он не знал, как правильно. Словно и не было этих полутора лет брака. Только ее живот подтверждал их реальность. Ребенок – то немногое, что между ними еще осталось.
Карлос резко шагнул вперед, стряхивая с себя упаднические мысли. Ни черта подобного. Ничего еще не кончено.
– Нам надо поговорить.
Николь молча кивнула. Как бы ей не хотелось убедить себя в обратном, но тянуть дальше было нельзя. Только решения не было. Злость и смятение первых недель отступили, и на их место пришел холодный расчет, результаты которого ей совсем не нравились. Впервые ее планы шли в разрез с ее принципами. Впервые она теряла контроль над собственной жизнью. Это страшно. И больно.
– Как у тебя дела?
– Тебе правда интересно? – Карлос стянул пиджак, бросил его на спинку дивана, устало на него плюхнулся и ослабил узел галстука.
– Да. Хочу узнать, насколько врут газеты.
Она звонила ему в ту самую ночь, после первого же экстренного выпуска новостей. Сама звонила. Карлос тогда впервые с того момента, как приехал к догорающим остаткам фабрики, улыбнулся. Тепло и расслаблено. Он был благодарен Николь за тот короткий телефонный разговор, полный волнения, которое она пыталась скрыть.
В следующий раз он улыбнулся, когда смотрел, как упаковывают в черный мешок тело Даррена Кейна после опознания. Уже криво и колко. Просто не смог сдержаться. И вот о таких своих делах рассказывать Николь он не собирался.
– Да почти не врут. Все плохо, – пожал плечами Карлос. – Фабрика восстановлению не подлежит. Официальное расследование еще не закончено, но причины пожара озвучены и сомнений не вызывают. Нам еще повезло, что жертв так мало. Мэр пытается смягчить скандал и спустить дело на тормозах. Он же ирландец. Я с ним встречался вчера утром. И по секрету, его племянник...
– Я читала, – остановила его Николь. В короткой заметке написали лишь, что Карлос Диас отказался давать комментарии касательно встречи. Там даже фотографии не было.
– Зачем ты это сделал?
– Сделал что? – удивление изобразить не удалось. Наверное, потому что растерялся он по-настоящему.
Николь выжидающе смотрела на него, скрестив руки на груди. Карлос совсем невпопад отметил, что даже на восьмом месяце ее размер так и не увеличился. Он шутил по этому поводу раньше, сетовал на то, что ничему нельзя верить, в том числе и умным медицинским книгам. Было бы обидно, если бы «чудо» случилось сейчас, когда его нет рядом.
– Вариант красивого жеста тебя не устроит? – предложил он и усмехнулся: – Чтобы заслужить прощение жены.
Отпираться было глупо и бесполезно. В свое время он женился на умной женщине. Слишком умной. И долго пичкал ее враньем. Ну ладно, просто недоговоренностями. Думать так ему самому было проще. Ни к чему хорошему это не привело.
Теперь он пытался все исправить.
Даже не так.
Ему необходимо было все исправить.
– Нет, – покачала головой Николь и улыбнулась. Устало и горько, но это неважно. Важно, что улыбнулась. – Слишком много чести для нее.
– Зато как было бы романтично, – попытался закрепить результат Карлос. – Жертвенность во имя любви.
Николь даже не нужно было ничего говорить, чтобы он понял, что снова выбрал не тот путь.
Карлос никогда не был скаутом, не ходил в их дурацкие походы, не участвовал в тренировках по выживанию. Зато в детстве он ездил с родителями в Колумбию. И там, в затерянном в глуши маленьком городке, где жила родня то ли матери, то ли отца, гулял с местными мальчишками по тростниковым болотам. Они ловко тыкали шестами в мутную воду и перескакивали с одной невидимой кочки на другую. А Карлос каждый раз возвращался мокрым по уши. Потом ему надоело. У него был геймбой, кассетный плеер и старый отцовский пистолет без патронов. И он все равно был самым крутым.
То мерзкое ощущение пустоты под ногами и собственной беспомощности он запомнил навсегда. Сейчас ему казалось, что кочек вокруг него нет совсем. Но он все равно пытался их найти. Должен был найти.
– Ладно, извини, – он примирительно выставил вперед ладони, отступая. – Я же говорил тебе, что планирую завязать... – Карлос кашлянул, не желая называть вещи своими именами. Так было безопасней. – Ну и вот.
– Настолько кардинально?
– А что? Такой способ быстрей и безопасней, чем попытки отделить одно... хм... предприятие от другого стандартными методами, – прямо сказал он.
Не уничтожить. Врать про это было бессмысленно. Просто запустить легальный и криминальный бизнес разными путями. И оставить себе только первый. В конце концов, схема, которую реализовал еще его отец больше сорока лет назад, себя уже изжила. Карлос поднимал вопрос о целесообразности и безопасности, когда отец был еще жив, но тогда поддержки предсказуемо не получил. А теперь все карты в его руках.
– Все просчитано, – продолжил он, уверенно чеканя слова. – Под контролем. Идет абсолютно по плану. Никаких проблем. Никакой опасности, – он выпрямился, сцепил пальцы в замок и закончил: – К тому же я теперь практически чист, как и обещал.
Очень громкое заявление. Особенно учитывая, кому он это говорил.
– Ну, если не смотреть на то, что весь в золе и саже, – рассмеялся Карлос. Чистой его работу в последние дни точно не назовешь.
Он был сейчас тем Карлосом из прошлого, кто по-мальчишески дразняще улыбался, выигрывая у нее пятерку в глупом споре. Тем, кто без тени сомнения объявлял о своих планах, неважно подписание ли это бизнес-договора или желание заняться сексом на столе в ее кабинете. Тем, кто всегда добивался своего. Только сейчас Николь видела усталость за стеной привычной непробиваемой уверенности и деятельной энергии.
Видела потускневший взгляд. Не бесцветный, что отражался теперь по утрам в зеркале, а лишенный яркости и словно половины жизни.
Видела темную щетину. Не ту что обычно появляется к вечеру или дарит колючие поцелуи по утрам, а двух или даже трехдневную. Хотя скорее, двух. Где-то среди ее рабочих бумаг лежал вчерашний выпуск Бостон Глоуб с фотографией Карлоса на первой странице. Там он был выбрит. И до неприличия красив. Казалось, ему шли и пожарная каска, и щерящиеся обломками и покрытые копотью металлоконструкции за спиной. Ее мать сказала по телефону, что такой снимок достоин обложки журнала Тайм. Ну, если бы, конечно, не печальный повод.
Чувствовала запах гари. Резкий, с примесью химической горечи, от которой свербило в носу и хотелось чихнуть. Сам Карлос его, наверное, уже не замечал.
– А выборы? – сухо спросила Николь. Просто чтобы не думать о том, что ему сейчас тоже плохо. Чтобы не жалеть, черт возьми.
– О, – расцвел Карлос. – Тут все прекрасно. Можно сказать, успех, – он взъерошил волосы. – В целом мы рассчитывали не небольшое падение рейтинга. Пунктов на десять-пятнадцать. Все прогнозы сходились на этом. Ничего не поделаешь, вынужденный риск. Но уже на утро рейтинг взлетел на пять пунктов, и отрыв растет с каждым днем. Спасибо ирландцам. И современным технологиям. И чертовой толерантности, которую сейчас вбивают в головы всех честных граждан. Все осуждают расизм и национальные притеснения в любом проявлении.
Карлос ухмыльнулся и подался чуть вперед, опираясь на колено.
– Посмотри видео в интернете, Мэттьюс. Эти идиоты слишком громко орали про чертовых латиносов и о том, что нужно сделать со всем ними и каждым в отдельности. Не буду повторять. И про сплоченность и силу ирландской нации. Гимны свои распевали. На самом деле тему даже не мы подняли, – признался он. – В новостях вскользь прошлись, – а уж потом в нее мертвой хваткой вцепилась его команда и раскрутила по максимуму. – Ну, и попало удачно в волну.
Николь видела ролики, точнее, больше слышала, потому что качество ночных телефонных записей было отвратительным. На работе с ней пытались обсудить эту тему, и несколько раз звонили журналисты. В первом случае хватило пары холодных фраз, а во втором пришлось прямо послать. Комментировать что-либо касающееся Карлоса сил просто не было.
Удивляло другое. Как он так легко решился спекулировать своим происхождением. Николь еще с университета помнила его отношение к этой теме. «Мой отец может быть хоть колумбийцем, хоть португальцем, хоть Папой Римским. А я американец!» Хотя ответ тут очевиден – он даже через себя перешагнет ради собственной выгоды. Раньше она не знала его с этой стороны. И со многих других тоже. И лучше бы не знала.
– Карлос Гильерме Тьягу де Руис Диас, – нараспев продекламировал Карлос с шипящим «с» на концах на португальский манер. – Последний раз меня так называли, наверное, на крестинах. И отец в завещании. Papá estaría satisfecho, – улыбнулся он и перевел: – Он был бы доволен. Seguro. На весь Массачусетс прозвучало в восьмичасовых новостях. И потом еще в повторах.
– Ты пришел похвастаться всем этим?
Карлос осекся и дернулся, как будто она его ударила. Коротко и хлестко. Он оказывается успел забыть, что Николь так умеет.
Было бы забавно наблюдать его растерянность, если бы жгучая злость на него же не кипела внутри. Часть ее выплеснулась с едким вопросом, но ее место заняла еще более противная горечь. На мгновенье Николь показалось, что все вернулось. Что он рассказывает о своих делах, как делал это миллион раз, и шутливая легкость его слов граничит с привычным нахальством. Ей нравилось. Раньше.
Но наваждение спало. Это обман. Наглость. Расчетливость. И самоуверенность, переходящая все границы.
– Нет, – Карлос прикрыл глаза и провел рукой по лицу, стирая с него вместе с улыбкой и жизнь, оставляя только усталость. Нельзя было так забываться.
Ребенок, который до этого тихо и мягко шевелился, толкнулся вдруг неожиданно сильно, сдавливая диафрагму. Николь глубоко вдохнула, погладила ладонью живот, а потом встала. Просто походить в таких случаях всегда помогало.
– Все нормально? – обеспокоено спросил Карлос, и от его заботы стало совсем тошно.
– Да, все хорошо, – Николь отошла к окну, посмотрела на мокрое стекло и размытые огни уличных фонарей и, не поворачиваясь, поинтересовалась: – Что ты хотел обсудить?
Сказать это так же твердо и равнодушно, глядя на Карлоса, она бы точно не смогла.
– Завтра на пятом канале вечернее шоу будет посвящено событиям вокруг фабрики. Погром, ирландцы, перспективы, ну и выборы, конечно. Вот примерный план, – Карлос потянулся к пиджаку, достал из внутреннего кармана сложенный в два раза лист, развернул и положил на стол поверх каких-то документов. – И мы должны там быть.
– Мы? – Николь обернулась и поморщилась, запоздало жалея о язвительном комментарии, слишком сильно он выдавал ее эмоции. Но обратно слов уже не вернешь.
– Да, мы, – с нажимом повторил он. – Мы оба. Ты и я, – как будто одного раза было недостаточно. – Мы не можем бесконечно избегать совместных выступлений. И так слишком долго тянем. С тобой уже пытались связаться журналисты. И не раз, – он не спрашивал, а утверждал. – Мы выстроили образ безупречной семьи, который любит публика, и сейчас все ждут именно его. Еще немного и твоя позиция невмешательства начнет вызывать удивление и, что гораздо хуже, подозрения.
Николь хотелось остановить его. Заставить замолчать. Она все отлично знала и могла с легкостью продолжить его список основных целей их брака. Социальный статус. Предвыборная поддержка. Так любимые американцами семейные ценности. Ее карьера. Его карьера. Исключительно деловой подход. Они изначального договаривались именно о нем. Ничего нового. Но почему тогда так больно.
– Я не могу каждый раз придумывать причины твоего отсутствия и молчания, то отшучиваться, то оправдываться. Особенно сейчас, когда я на пике популярности. Да черт возьми, Николь! Я даже твоей матери не знаю, что сказать, потому что понятия не имею, что именно ей сказала ты. А она звонит мне чаще тебя, – проскочившего упрека Карлос не заметил. Он замолчал, но почти сразу подвел итог: – У нас есть два варианта. Либо ты появляешься на экране вместе со мной, и мы продолжаем делать вид, что все отлично. Либо официально объявляем о разводе. Хотя сейчас не самое удачное время.
Точнее, удачного не будет вообще никогда.
– У тебя все просчитано? – почти с отвращением покачала головой Николь. – И все под контролем?
– Увы, нет, – усмехнулся Карлос. – Я не в состоянии контролировать все. И поэтому не хочу в одно прекрасное утро проснуться и прочесть в свежем выпуске скандальный репортаж и выяснение причин, почему мы уже несколько недель не живем вместе. Я хочу сам диктовать эти причины и обеспечить наименьший ущерб.
– А ты не боишься в одно прекрасное утро проснуться и обнаружить себя под следствием?
– Нет, – Карлос внимательно посмотрел на нее. Она хочет честности? Значит будет честность. – Ты сама знаешь, что нет. Иначе это бы уже случилось. Ты сделала выбор. Тебе нужна Генеральная Прокуратура. Мне повезло, что я женился на карьеристке.
Напоминание было насколько циничным, настолько и правдивым. Крыть Николь было нечем. Арест Карлоса ударит по ней самой слишком сильно, и ей придется надолго, если не навсегда, забыть о своих амбициях. А она не готова потерять все. Она, как и Карлос, привыкла всегда добиваться своего.
Парадоксально, но именно в этот момент, она по-настоящему поверила его словам, пусть их деловитость и была неприятна. Карлос действительно просчитал каждый шаг. Николь была уверена – он извлечет выгоду из любого варианта, независимо от ее выбора. Он сделает то, что обещал. И ничего не сорвется. Ничего не помешает. Ничего не заставит его отступить.
– Так что, Николь? – прервал затянувшуюся паузу Карлос. – Раздумывать уже некогда.
Он хотел услышать ее ответ. Неважно какой. Он устал от неопределенности и непонимания, каким будет следующий шаг. Но липкий страх, что она выберет развод, не отпускал и разрастался внутри только сильней. Вернуть ее тогда будет намного сложней. А самый верный способ бороться со страхом – шагнуть ему навстречу.
– И что мы выберем причиной развода? Что-нибудь на злобу дня? – насмешка в его голосе была насквозь фальшивой. – Я ублюдок, который бросит беременную жену за месяц до родов? Или ты меркантильно пошлешь потерявшего бизнес и разорившегося мужа?
– Не утрируй, – отрезала Николь, провела пальцами по подоконнику и поинтересовалась: – У тебя и правда финансовые проблемы?
– Нет, – мотнул он головой.
Ну, конечно, нет. Она могла и не волноваться.
– У нас хорошая система страхования. Так что, если не учитывать упущенную прибыль и вычесть амортизацию, то мы можем даже выйти в плюс. Это не точно. Да и я особо не вникал в детали: деньги считает Элизабет. Ну и, разумеется, строительство нового комплекса с лихвой перекроет этот плюс, – уточнил он. – А я уже пообещал восстановление всех рабочих мест и даже создание дополнительных. Но это инвестиции в будущее.
В их будущее.
– Я все еще завидный жених, – не без иронии подытожил Карлос. – А через три надели, когда окажусь в Конгрессе, стану завидным в квадрате. Так что подумай как следует.
Он вдруг понял, что выдохся. Что слов больше нет. Совсем. Тупая боль сдавила виски и резкими импульсами отдавалась в шею. Он потер ее ладонью, но это не помогло. Усталость свинцовой тяжестью разлилась по телу. Все доводы кончились. Логические схемы перестали работать. Уверенность растаяла. Если Николь сейчас выберет не тот вариант, то он просто не сможет спорить. И убедить ее тоже не сможет.
– Сделай мне кофе, пожалуйста, – торопливо попросил Карлос.
Тайм-аут. Ему нужен тайм-аут.
– Черный?
– Да. Много. И сладкий.
Он почему-то думал, что она откажет. А, когда она почти скрылась в проеме кухни, тихонько окликнул:
– Николь...
И, впервые за вечер отбрасывая выдержанный тон полуделовой беседы, попросил уже о другом:
– Давай попробуем еще раз.
Она замерла, нервно дернула плечом, и поспешно отвернулась. А он все смотрел на пустое место, где она только что стояла. Потом откинулся на спинку и прикрыл глаза. Надо решить, что делать дальше.
На кухне скрипнула дверца шкафа. Брякнуло стекло. С мерным перестуком посыпались кофейные зерна. Только не в металлический отсек кофемашины, а на стол и на пол. Николь осторожно присела, собрала их в ладонь и на автомате пересчитала прежде, чем выкинуть в мусор. Четырнадцать штук. Привычные размеренные действия немного успокаивали. Долить воды. Выбрать режим, мягко скользя кончиком пальца по выпуклым кнопкам на панели управления. Послушать, как громко тарахтит кофемолка, а потом шипит пар. Опомниться и подставить кружку за мгновенье до того, как в нее упадут первые капли. Размешать сахар, меланхолично глядя на лопающиеся пузырьки в плотной пене.
Вот если бы можно было с такой же легкостью настроить собственную жизнь.
– Держи.
Кофе получилось много, и Николь бережно несла кружку, чтобы не расплескать его на себя. А когда посмотрела на Карлоса, поставила ее на заваленный бумагами стол и присела на краешек кресла.
Карлос спал. Его голова была запрокинута назад, плечо неудобно вывернуто и зажато между спинкой и бортиком дивана, а сам он сполз вниз, сидя теперь как-то по диагонали. У него точно затекут мышцы в таком положении.
Николь подняла кружку, подула, сделал маленький глоток и поморщилась. Терпко, горько и одновременно слишком сладко. Она отвыкла от такого вкуса. В последние месяцы ее кофе был в основном с молоком и без кофеина. Она отставила кружку, взяла помятый план завтрашнего эфира и бегло пробежалась по строчкам. Все вполне стандартно и предсказуемо: вопросы, затронутые темы, линия построения диалога.
Карлос зашевелился, но вместо того, чтобы проснуться, съехал еще ниже, пристроил ноги на слишком коротком для него диване, нахмурился и отвернулся, уткнувшись носом в спинку. Николь улыбнулась, выключила свет, оставив только придвинутый к журнальному столику торшер и снова вернулась к чтению, уже более вдумчиво и основательно. Подобрала несколько комментариев и невольно отметила пару сомнительных моментов, которые нужно обязательно предварительно обсудить с Карлосом, чтобы выработать общую позицию. Ну, если она, конечно, вообще станет участвовать.
Николь снова подняла взгляд на Карлоса и вздохнула. Если он не проснется, то надо будет уложить его нормально. И снять ботинки.